…А бабье лето мне оставило
воды живительный глоток,
шагрени крошечный клочок.
Живу по самым строгим правилам,
и вдоль, и поперёк.
Блестят на травах росы-звёздочки,
таятся в поле васильки,
лежат в могилках старики,
а я слепой, присев на корточки,
сгораю от тоски.
Сжигает солнце чёлки вереска,
бегут по взгорью вдаль жарки,
там два креста, как две строки, –
два близких или дальних берега
одной большой реки.
Там Санька, мой дружок мечтательный,
из тех былых, счастливых лет,
встречая солнечный рассвет,
пускал по Ай реке старательно
игрушечный корвет.
Заря-девчонка в платье аленьком
смотрела Нимфой на заплот,
там я, малой, не знал забот,
гулял с невестой милой, маленькой,
у бастеньких ворот.
А через годы неприкаянным
бродил перед пустой избой,
перед гармонью-городьбой,
ком в горле, на устах раскаянье
с отчаянной мольбой.
И, словно выдох междометия,
свалился с неба манной впрок
большой джек-пот судеб-дорог, –
в слезах дождя душа отметила
полёт крылатых строк…