Я пишу сейчас большой роман в прозе о человеке, который составляет некоторую равнодействующую между Блоком и мной (и Маяковским, и Есениным, быть может). Он умрёт в 1929. От него останется книга стихов, составляющая одну из глав второй части. Время, обнимаемое романом, — 1903—1945 годы. По духу это нечто среднее между Карамазовыми и Вильгельмом Мейстером.
***
... но очень скоро к писателю пришел секретарь Союза писателей Федин, поговорив с ним за закрытыми дверями. Основной посыл был таким: если он немедленно не откажется от премии, против него будет развернута общественная кампания.
***
А я предупреждал товарищ Пастернак,
Вы про Живаго лучше не пишите,
И версию другую предложите,
А не о том, что революция – БАРДАК !.
Вот Мандельштама сами порицали,
Но как известно глупость не пример
И что своим романом показали ?
Лишь то, что наша жизнь полна химер.
Пусть в том и виноват лишь глупый случай,
Что за границей Вас отправили в печать,
Но как себя в сомнениях не мучай,
Не следует о том романы нам писать.
Возможно то простительно лишь Блоку,
Что революцию он превратил в гротеск,
Но дело в том его ДВЕНАДЦАТЬ как бы с боку,
А в остальном его творенья просто блеск.
Есенин ?!, даже тот нам Ленина прославил,
Хотя был бабник, эгоист и дебошир
И пусть затею эту Он оставил,
Но честь свою не прогулял до дыр.
По слухам Вам там Нобелевскую дали,
Совет один, нельзя ее принять
С политикой Вы явно оплошали,
Досочиняетесь, что Вас прикажут расстрелять.
За Нобелем Ты точно не поедешь
И лучше сам достойно откажись,
И даже если правдой часто бредишь,
Ты с властью в контры лучше не вяжись.
У нас в отечестве свободомыслия не ценят,
Социализм от тот же РЕАЛИЗМ,
В кругах партийных мнения не сменят,
Иначе, как нам строить коммунизм.
***
И все бы было хорошо...
(Вот так бы продолжил и про Живагу своего по другому написал, так глядишь был бы в когорте славных советских писателей, мое место и занял со временем,
...............(Правда про свечу всякий так
напишет.)
***
Зима была по всей земле
И Мир весь в белом,
Мороз узоры на стекле
Рисует мелом…,
Бродили тени по стене
Свеча дрожала
И нас в тревожном полусне
Судьба держала….
Душа бежала нервно в высь
Под сердца топот
И звуки голоса лились
Срываясь в шепот
Воск тихо падал на паркет
Слезою нежной
И заметала вьюга след
Порошей снежной…
В переплетении ночей,
В дневных изломах
Порой тускнел восторг очей
Во взглядах новых…
И чувств усталых благодать
Ко сну клонила
И Нас знакомая кровать
К себе манила
И в этой белой, светлой мгле
Я видел ясно
Свеча горела на столе
И вдруг погасла…
В сентябре 1956 года Пастернак получил ответ из журнала «Новый мир»:
… Как люди, стоящие на позиции, прямо противоположной Вашей, мы, естественно, считаем, что о публикации Вашего романа на страницах журнала «Новый мир» не может быть и речи… Возвращаем Вам рукопись романа «Доктор Живаго».
— Б. Агапов, Б. Лавренёв, К. Федин, К. Симонов, А. Кривицкий
Отрицательную оценку роману дал В. В. Набоков: «„Доктор Живаго“ — жалкая вещь, неуклюжая, банальная и мелодраматическая, с избитыми положениями, сладострастными адвокатами, неправдоподобными девушками, романтическими разбойниками и банальными совпадениями».
Из-за точки зрения автора на ассимиляцию евреев премьер-министр Израиля Д. Бен-Гурион говорил о романе как об «одной из самых презренных книг о евреях, написанных человеком еврейского происхождения.