Серия рассказов о моём происхождении
Часть 3
«Где моя родина?»
Зачем меня упрекают Галина Краснова и её друг Портнягин, что я уехала жить в Финляндию? Они решили вычеркнуть меня из литературы города Сызрань, руководимые завистью и лёгкой возможностью убрать конкурента с пути, запретили бывшим друзьям общаться со мной и почему их все слушают? Миграция человечества была всегда. Создавались и рушились империи. Плохие времена закончатся, и будет стыдно за унижение человека человеком.
Я лишь осуществила мечту моей мамы, которая пела финские песни в пол-голоса, читала финские книги тайком, а когда-то в своей деревне под Ленинградом она ходила в финскую школу. До четвёртого класса это была финская школа, но потом её закрыли и перевели полностью на русский язык. И мама закончила русскую школу с отличием. У меня сохранился её аттестат. Но началась война и мама со всей семьёй попала в блокаду Ленинграда. Они бежали ночью от фашистов из деревни, которую немцы уже заняли, в Ленинград, ища там спасение и защиту, а попали в блокаду.
Все ужасы блокады я описала в отдельных книгах: «Колокольчики» и «Водонос».
Поле блокады мама и все её родные по национальному признаку были репрессированы в Сибирь и ещё одиннадцать лет мама провела в ссылке, где и родилась я, Лидия (Линда Ямся)
Как может руководитель литературным объединением решать за меня, где моя родина, осуждать за то, что я уехала жить в Финляндию?
Я родилась в Сибири, значит, Сибирь моя родина? Но туда маму увезли по принуждению ещё ребёнком, значит, Сибирь не моя счастливая родина.
Мама и все мои предки родились на финской земле в Ингерманландии, и не по своей вине оказались на русской территории, а по исторической необходимости при разделе земли между странами.
Значит, моя родина Ингерманандия, то есть ленинградская область?
Но с двух лет и до шестидесяти я жила в городе Сызрань на Волге. Это же, фактически, вся моя жизнь, значит, моя родина Волжская земля?
Где моя родина? Какое вы имеете право решать за меня, где моя родина?
Мама мечтала увидеть Финляндию, услышать речь своего детства, но так и не успела, потому что всю жизнь работала и не имела времени. Да и нельзя было даже мечтать об этом много лет, а потом, когда открылся «железный занавес», не хватало денег на билет.
Она всю жизнь говорила шёпотом и в бараке бабы косились на неё. «Репрессированная финка» - что может быть страшнее этого?
Страх её передавался и мне, подозрительное отношение к ней перекладывалось и на меня.
В школе мне ставили только тройки даже за выученный материал.
Был такой случай. Я взяла и выучила параграф по географии наизусть и без запинки рассказала в классе, а мне поставили три. Вышла моя русская подружка Оля Григорова и показала на карте, где находится Сибирь, только показала, а ей учительница поставила пять. Когда я спросила почему мне за весь материал, выученный наизусть, поставили три, а ей за один тык на карте — пять, я услышала в ответ: «Не надо строить из себя вундеркинда!»
А я, действительно, была вундеркиндом, с восьми лет писала стихи, рисовала лучше всех в классе, каталась лучше всех на коньках, потому что рядом с нашими бараками был стадион и самым лучшим развлечением зимой, были коньки.
В тоже время я ходила в Дом культуры "50 лет Октября" в балетную студию и, когда мы ездили в пионерский лагерь, где я танцевала с двумя девочками восточный танец, случайно услышала разговор между пионервожатыми: "Красиво танцевала девочка, что в середине!" А в середине была я. Вот и доказательство!
Вся моя семья случайно оказалась в России. Когда эти земли отошли от Финляндии, всем финнам разрешили уйти, оставив дома, забрав только детей и документы.
У моих предков было большое хозяйство, большой двор: конюшня с лошадьми, коровник, курятник, добротный дом и они не смогли это всё оставить.
Они любили крестьянский труд, и остались на этой земле. Поплатились сразу же. Их раскулачили. Всех лошадей и коров забрали в колхоз. В их конюшне устроили колхозную конюшню. Дом забрали под управление, а им оставили маленький флигель.
Мамины родители не роптали, работали в колхозе, бабушка - дояркой, дедушка — конюхом, растили детей.
Также жила и я, вышла замуж, родила детей, водила дочь в музыкальную школу, сына в художественную школу. Муж был заядлый рыболов. У нас была моторная лодка, мы все выходные и отпуска проводили на волжских островах.
Но, когда я в две тысячи двенадцатом году похоронила маму и в две тысячи тринадцатом году переехала в Хельсинки, я поняла, что я «лесная девочка». В самом центре финской столицы имеется большой лес. Настоящий дикий лес. В нём водятся зайцы, косули, олени, лисы и другие лесные животные и множество птиц. Деревья в основном хвойные, но много и берёз, и осин. Есть рябина, черёмуха, сирень, а ягод видимо-невидимо, грибов всех видов. А самое главное, нет мух и комаров,которые мучили меня в Средневолжской полосе. И я поняла под старость лет, что моя родина — это лес, потому родина это не только место, где ты появился на свет, а это место, где тебе хорошо.
Продолжение следует часть 4 "Стирка"