Встреча, которой не ждали

ПЕРЕКРЁСТКИ. Книга вторая.
Глава 1/23. Встреча, которой не ждали.

«Мог ли Бог допустить чтобы в его епархии, в подвластном ему мире был чем то обижен плачущий ребёнок? Из этого вопроса вытекает следствие – если он, обиженный плачущий ребёнок, появился в результате какого то, противному Богу, нашего действия, то и тот и другой –  ребёнок, и Бог ... явление реальное! Плачущего ребёнка мы видим на каждом шагу. Бога не видим. Но, в данном случае, в случае с плачущим ребёнком, Бог существует в Мифе. А миф это гораздо весомее и «реальней» любой признанной и непризнанной нами реальности. Реальность, любая, имеет временные рамки, а миф вечен!
  Если это так, то Бог допускает обиженного плачущего ребёнка! Хотя тот же Бог, в тех же мифах говорит, что обида – большой грех! – Значит он допускает грех! И Бог наказывает ещё несмышлёного ребёнка греховным наказанием, уча его разуму, или другими словами, приучая к покорности! Покорный ребёнок – всегда пай-ребёнок. Такой вышколенный, без собственного мнения и подавленного естественного желания маленький человечек, готовый выполнить все требования своей няни. – Имеем ввиду – наместника Бога на Земле! Но этот человечек вырастет … и тогда как? – Да просто – он будет служить мифическому Богу и Бог ему, через своих земных посредников скажет как нужно поступать в любом случае, по кем то написанному сценарию! Будем верить, что написанным самим Богом! Так приятней оправдывать свои поступки»!
Букрат ехал на своём жеребце и продолжал рассуждать –
«Рука цезаря Московского Государства, уже давно именуемого Россией, дотянулась до маленького, но тоже государства, гордого кабардинского народа и воевала с ним, другими словами покоряла его народ и его земли сто один год! И покорила ... путём уничтожения почти всего мужского населения. Сейчас Кабарда является частью большого Российского Государства, со своей собственной столицей – Нальчиком. И он – кабардинец Букрат, казак Великого Терского Казачьего Войска, служит Великой России. За Великую Россию получил увечье, слава Богу позволяющего продолжать жить дальше, едет на большой казачий круг решать дела терских казаков и свои собственные.
Возникает вопрос – для чего Кабарда сражалась с Россией сто один год, если всё равно она стала частью Российского Государства? Есть ли на это ответ? Может и есть, но не один и неоднозначный. И скорее всего он тоже будет являться мифом, отображённым в народном кабардинском закамуфлированном фольклоре и эпосе. К сожалению устном. Кабарда долго не имела своей письменности. (А может умники и напишут) ...
Может удасться найти его, этот фольклор, или придумать вместе с кабардинским и российским эпическим Бояном. Хотя очень жаль, что страна Золотого Руна растворилась, ассимилировалась в большом людском котле, утратив много своей самобытности. К сожалению, Божья тварь – человек, то ли сам по себе, то ли по велению Бога идёт к этому. – К утрате национальной и культурной самобытности».
Так размышлял Букрат по пути до Владикавказа – столице Терского Казачьего Войска.
Проезжая Беслан, уже в конце селения, из подворотни перекошенной сакли выскочил мальчик лет восьми, весь в лохмотьях и прокричал –
– Дядя, дай копейку, бабушка помирает! – Но он так прокричал, что было скорее смешно, чем трогательно. Однако, Букрата что то остановило. В Кабарде, в общем то не привычно просить. Этот гордый народ скорее отнимет, чем попросит. Так учили и детей, особенно мальчиков. И Букрат спросил, скорее шутливо –
– А зачем тебе копейка, если бабушка умирает?
– Я кушать хочу и бабушка хочет кушать, поэтому и умирает – рассудительно ответил он.
– Что ты сделаешь за копейку?
– У Букрата куплю хлеба – он так не даёт … без копейки … – Здесь Букрата уже заинтересовало. Тёска то …
– А где Букрат?
– Вот там … прячется за саклей – Из-за сакли выглянула голова кудрявого мальчугана и скрылась. Есаула что то задело и он спросил –
– А можно я зайду в саклю, чтоб увидеть твою бабушку.
– Можно, только дай копейку.
– Хорошо, я дам копейку, пойдём. – И Букрат спешился.
Сакля состояла из одной приземистой болшой комнаты. Посреди комнаты стояла огромная печь, занимающая почти половину сакли. Стены сакли изрядно прокопчённые и на них висели полки, почти все пустые. Кое на каких лежала глиняная посуда. Пол весь усыпан кукурузными стеблями.  Возле печки на низенькой табуретке сидело существо всё скрюченное в  платье, когда то имеющем чёрный цвет. На голове такого же цвета платок, но!.. из под платка горели огнём чёрные глаза, казалось пробивающие всё насквозь. Это и была бабушка. Старая, но совсем не похожа на умирающую.
– Кого ты привёл, паршивец?! – Резко обратилась она к мальчику. Потом перевела свой острый взгляд на Букрата и уже чуть помягче – как обращаются женщины к мужчинам сказала –
– Приблудился … уже больше двух недель здесь околачивается. Вначале я его прогоняла, а он не уходит … ну думаю – пусть живёт … только сказала, чтоб кормился сам.
– У вас больше никого нет? – Спроси Букрат.
– Кто тебе сказал что нет?! – Есть дочка. Приходит. Помогает. Иногда принесёт яичко. Красивая … как я в молодости. Были и другие дети. Много было ... но Аллах забрал.
– Так может пусть он будет вашим внуком … этот мальчуган ...
– Нет! Он не кабардинец. Придёт из проклятой войны зять, муж моей дочери – своих нарожают … кабардинцев. Ото и будут мои внуки. Я крепкая … дождусь. –
– Зачем войну ругаете? – Кабардинцы ведь любят воевать!
– Кто тебе сказал, что кабардинцы любят воевать?! Никто не любит воевать … Но мы ж за свою землю, да за своего Аллаха! – А сейчас он, зять мой, пошёл за русского басурмана … чтоб ему ни дна ни покрышки … Погнали.
– Кому … ни дна ни покрышки?
– А то ты не знаешь? – Да тому кто погнал его … – царю русскому! – Завоевателю Кабарды!.. Казалось из глаз её сверкнули искры!
Сейчас только Букрат заметил у её ног металлическую ступку. Она в ней разбивала кукурузные зёрна.
– Вот … сварю … придётся с ним поделиться … – И она глазами показала на мальчика. У Букрата как то сразу созрела идея –
– А может я у вас его заберу?
– А может и заберёшь … Да ты садись вот на лавку и потолкуем … Стара я стала ... мало кто заходит. Кукурузу сама убирала … никто не помог …
– А как же дочка?
– Да так и дочка ... пришла … но я уже собрала. – Она развязала платок, поправила свои седые пряди и опять прикрыла голову платком, да так, что захватила и брови. – Прихорашивалась … И сразу со своим крючковатым тонким носом, полоской рта совсем без губ и чёрными пронзительными глазами стала пхожа на хищную птицу.
– Мой прадед был сказитель. – Продолжала она … –  Много баек знал про Кабарду. Тогда передавали из уст в уста. Всё как полагается … Бабушки внукам, а те своим внукам ... и жила, процветала Кабарда! Это сейчас пришла дьявольская письменность. Как с ума все посходили, всё записывают какими то крючками … Разве Аллах этому учит?!
– А в мечетях ведь тоже имеются письмена на стенах – возразил Букрат.
– Ты не сравнивай святые знаки в мечети. То тайные послания Аллаха. Их никто не может толковать до поры – до времени. Придёт час и они откроются … Они неверных будут крушить огненными стрелами и опять Кабарда заживёт своей вольной жизнью, со своим собственным Цезарем … – Что я тебе рассказываю … а то ты не знаешь!.. – Где глаз потерял, вояка?.. Да и ногу тоже … где?.. Не Кабарду же отстаивал! Верно, где то очень далеко от Кабарды отдавал свою честь, своё мужество и здоровье за чужие коврижки. А небось твоя мать, здесь, на земле своих предков, как и я, еле волоча ноги, кукурузу убирала сама. Никто не помогал ей. – Ты, то я вижу из начальства будешь. Мундир у тебя новенький. Видно русским царём подаренный, да и пугач висит за поясом, чуть чего – выстрелишь! Вот так вы все молодые продались басурманам, научились крючки на бумаге растолковывать и продались … Не знала раньше Кабарда письменности и жила припеваючи …
Пришёл час о Кабарде позаботиться. Внедрять своё семя в чужие примыкающие к Кабарде Земли. А два полукровка, если оба с кабардинским семенем, то их дети уже будут истинные кабардинцы. Почему наши женщины не ревнивые? – В том глубокий смысл есть. Возродить Кабарду надо прилегающими к Кабарде землями. А для этого нужно, чтоб на них жили кабардинцы. Не только войнами и кровью, а умом и любовью к своему народу, к его прекрасным и глубоким сказаниям. Вот у тебя жена, надеюсь кабардинка, и детишки, верно есть, – кабардинцы. И, видать, ты человек бывалый, много чего видел, и, наверно, в чужих краях сеял своё семя … если не дурак, а истинный кабардинец … –
Женщина замолчала, сверкнула глазами и начала толочь кукурузные зёрна. Букрат встал, постоял минуты две и сказал –
– Давайте я вам помогу растолочь. У стали ведь, вы старая женщина –
– Не мужское это дело, да и не казацкое. Езжай, куда путь держишь, а обратно будешь ехать – выкупишь мальца. Россиянин он. Но наш язык знает, может в твоём доме пригодится. Жене на посылках будет.
– Нет у меня жены … не довелось.
– Совсем плохо! Басурман ты, что ли? А не похоже …
– Не басурман. А семена, кажется сеял … да вот собрать бы урожай этот … если получится. Ладно, поехал я …
В этот момент через окно влетела ворона, обдала Букрта тёплым ветром от взмаха крыльев, села на полке, где было свободное место от скудной посуды, и начала чистит свой клюв о деревянную стойку. Старуха протянула к ней руку. Ворона спрыгнула на пол и деловой походкой подошла к хозяйке. Она увидела возле ступки кукурузное зёрнышко, клюнула его и опустила в ступку. Потом ещё и ещё.
– Во, помощник мой. А было дело так. Как раз умер мой суженый. Хороший кабардинец был – не оставлял кабардинских женщин без внимания … да и не кабардинских ... А в это время на тополе, что росла в нашем дворе ворона высидела воронят. Редкое дерево в наших краях – тополь. Да и правильно, хилое, гнилое. У нас крепкие деревья растут, хоть и кустарником. Поднялся сильный ветер с дождём и кажется с градом и свалил хилое дерево. Дождь кончился, вышла я посмотреть. Много веток разбросано и среди них воронята – пять, или шесть … не помню. Все мёртвые, но один, гляжу, шевелится. Подняла я его и занесла в саклю … Обогрела … А он ко мне так и льнёт … клюв свой раскрывает. Покормила я его не солёным сулугуни … успокоился … только под руку подползает погреться. Обогрела я его. А сама и думаю: «Это душа моего суженого таким образом пришла ко мне». И так мы живём с ним, с вороном, уже десять лет. Разговаривает он. Не все слова выговаривает чётко, но все понимает. Но лишь, когда мы наедине. Душа – в душу. Совета я спрашиваю у него и приходит после этого на ум решение моего вопроса. Хорошее решение. «Ну иди» – обратилась она к птице. Ворон взмахнул крыльями и сел на припёк у печки. Поклевал свою ногу, лег и спрятал клюв под крыло. Чувствовал себя в безопасности.
– Интересная история – сказал Букрат, подошёл к ворону, погладил его по спине – тот не шевельнулся. – Ладно поехал я, но к вам загляну и может быть не раз.
– Езжай … но дай задаток за казачка, а то откажешься. –
Букрат залез в карман, пошевелил там и протянул 10 рублей ассигнациями. Ворон как будто и не спал. Встрепенулся, взмахнул крыльями и в мгновение ока ассигнация оказалась в его клюве. Уже по кукурузной шелухе на полу он подошёл к старухе и положил ассигнацию у её ног. Та подняла её и положила за пазуху.
– Помогает … – сказала старуха и попробовала на лице своём изобразить улыбку. Улыбки не получилось, но из глаз вроде посыпались искры совсем другого содержания.
– Да, уж вижу – ответил Букрат и вышел из сакли.
Во Владикавказе казачий круг решал много военных и гражданских дел, в том числе и присвоения Букрату почётного звания полковника, с выделением полковничьего земельного надела. Учитывая, что лишь имея серьезные увечья, но без полковничьей должности, такие наделы не выделялись. Когда вопрос поставили на голосование, то оказалось что не все казаки 2-го Сунжинско Владикавказского полка, где был приписан и служил Букрат, сказали «Любо». Оказывается многое из присутствующих – ста двадцати человек были против.
– Почему? – Спросил командир полка, полковник Яготинцев Арсений Яковлевич. –
Минута молчания, потом шевеление, чуть слышен ропоток и поднялся есаул Крикунов. –
– Казаки! – начал он, откашлялся, посмотрел по сторонам и продолжил. – Это ж как получается?! Если мне выбьют глаз, то подавай полковничье звание и дополнительный надел?! Так, что ли? Наделов не наберёшься … Кабарда не резиновая, не растягивается! – И он ещё раз, но уже торжественно посмотрел по сторонам. Несколько человек не крикливо поддержали его.
Минуты через две поднялся сотник Нечипайло, он был на стороне Букрата и с полуулыбкой сказал.
– Вы, ваше благородие, при вашем сварливом характере обязательно будете не сегодня, так завтра с выбитым глазом! А не выбьют другие, так я тебе, Митяй, выколю их оба! – Он отошёл подальше от Митяя и, уже серьёзно
продолжил – если ты ещё раз, скотина, тронешь мою Теклю, то я тебе не только глаза, но и зубы повыбиваю!.. Ты понял меня?!
– Ты глянь! – огрызнулся Крикунов – сдурел он что ли?
У полковника Яготинцева играли желваки, но … он пока молчал. Крикунов продолжил –
– Есаула Букрата больше года не было, мы не знаем где он был! Может получил ранение в пьяной драке, – а мы ему надел! –
Поднялся писарь. Поднял руку, помахал бумагами и сказал –
– Вот документы из прифронтового госпиталя, и еще два из уже тыловых военных госпиталей, где есаула собирали по кусочку. –
– А надо бы туда проехать и проверить … дело то государственное. – Уже сказал сотник Недолейкин.
Командир полка ответил спокойно –
– Вы, господин сотник, если есть охота, пишите рапорт о отпуске, или увольнении, и за свой счёт – куда угодно. А у меня есть документы и я им верю. – Недолейкин втянул голову в плечи. – Поговорите, поупражняйтесь в красноречии, а я ровно через двадцать пять минут поставлю на повторное голосование. Но учтите, я могу один раз принять своё личное решение, без одобрения круга. – Полковник снял с руки часы и положил на стол. – У вас ровно двадцать пять минут. – Он встал и начал прохаживаться взад - вперёд, заложив руки за спину. Явно – он был на стороне Букрата.
Казачий круг гудел минут десять! Были выкрики, были рассуждения, потом тише, и тише, потом слышно было как пролетела муха.
– Затихли? – Ставлю на голосование за присвоение почётного звания «полковник», есаулу Букрату и выделение полковничьего земельного надела. – Круг проголосовал – «Любо!». Может кто и промолчал, но возражений не было. Кто то добавил –
– Его отец, казак нашего полка, тоже полковник погиб за Россию. А у России земли этой – хоть отбавляй! Двадцать пять процентов бурьяном заросла, а мы здесь делимся! – Кто то вставил реплику –
– Так тож у России!
Букрат поклонился кругу, поблагодарил полковника и ушёл. Время уже было позднее. Переночевал он у друга своего отца, уже старого кабардинца. Повспоминали прошлое, выпили раку под варёную картошку и барашку и рано утром Букрат пустился в обратный путь.
По дороге у старухи захватил русского мальчика. Тот на круп садиться не захотел, а бежал рядом, поэтому Букрат ехал то шагом, то медленной рысью.
У калитки своей сакли его ожидал сюрприз. Там сидела на перекладине забора и ждала его, уже не молодая, но и не старая красивая женщина, не похожая на кабардинку. Сердце у Букрата заколотилось как бешеное...