Я не такой ,как все, служитель Муз,
Не крашу красоты еще ярчей,
Ни с небом я, ни с морем не сольюсь,
Чтоб сделать связь с любимыми прочней.
В сравнениях гордых их не назову,
Луной и солнцем, переливом вод,
Апрельским цветом, всем , что наяву,
Собою покрывает небосвод.
Позвольте мне о истине писать,
Поверьте, красота равна любови,
Любой, кого нам подарила мать,
Не так не блестящ как золото зари.
Пусть больше говорят рабы молвы,
О вас пишу, не продаетесь вы.
Оригинал и подстрочник Шаракшанэ:
So is it not with me as with that Muse,
Stirred by a painted beauty to his verse,
Who heaven itself for ornament doth use,
And every fair with his fair doth rehearse,
Making a couplement of proud compare
With sun and moon, with earth and sea's rich gems,
With April's first-born flowers, and all things rare
That heaven's air in this huge rondure hems.
O let me, true in love, but truly write,
And then believe me, my love is as fair
As any mother's child, though not so bright
As those gold candles fixed in heaven's air:
Let them say more that like of hearsay well,
I will not praise that purpose not to sell.
Я не похож на тех поэтов, чью Музу
вдохновляет на стихи раскрашенная красота,
которые само небо используют для украшения
и все прекрасное перечисляют в связи со своими возлюбленными,
творя сочетания гордых сравнений
с солнцем и луной, с перлами земли и моря,
с первоцветом апреля, и всем тем редкостным,
что заключено в этом огромном небесном куполе.
О позвольте мне, истинно любящему, и писать истинно;
а потом, поверьте, предмет моей любви красотой не уступит
любому, кто рожден матерью, хотя и не так блестящ,
как те золотые свечи, что установлены в небе.
Пусть больше говорят те, кто любят молву,
я же не буду расхваливать то, чем не намерен торговать.