От автора
В эмиграции вопрос «И зачем же я здесь?» звучит риторически. Не от хорошей жизни. Кто-то спасал себя и свою семью, кого-то изгнали, кто-то стремился к более достойному, на его взгляд, существованию, некоторые причисляют себя к космополитам или гражданам мира. Разношерстная и неоднозначная русская диаспора в Австралии, к которой и я примкнул четверть века назад, выглядит в целом благополучной. Условия способствуют – хороший климат, множество социальных льгот, ценятся светлые головы и умелые руки, нет разгула преступности и угрозы войны.
Большинство эмигрантов копируют привычный российский образ жизни на австралийской земле, прибегая к английскому языку сугубо для контактов с местным окружением. Подспудно многих, но далеко не всех, тянет на Родину. Но всем в той или иной степени знакомо чувство ностальгии, сопричастности к нашем прошлому и настоящему. Нас соединяет русскость.
Особое место в диаспоре занимают «харбинцы». Ни дня не проживая в России, они сохранили чистый русский язык, без каких-либо сленговых словечек и неологизмов. Иx отличает сплоченность и желание помочь, в лучших традициях русской общины. Из уст «харбинцев» я услышал имена Алексея Ачаира, Арсения Несмелова, Николая Байкова, а углубившись в историю «восточной ветви» Белого исхода, обнаружил немало заметных в «другой России» фигур. За рубежом существует целая плеяда литераторов и деятелей искусства, мало известных в России.
В силу обстоятельств намного более суровых, чем у нынешних эмигрантов, они были выброшены за пределы Отечества. Но не стали менее русскими за границей! Они не увлеклись англоязычной прозой и поэзией, как это могли себе позволить звезды мировой величины Владимир Набоков и Иосиф Бродский. Они считали себя сыновьями России, писали о России, жили Россией. Пусть и оказались не нужными своей стране, «лишними, добавочными, не вписанными в окоем» по образному определению Марины Цветаевой. Этим горьким чувством буквально пронизаны их произведения. И это не ушло вместе с ними. Это живет в каждом новом поколении эмигрантов.
Глубокое саднящее ощущение своей ненужности, невостребованности там, на Родине… Разве деятели разного уровня дарования, от всемирно признанных до известных одним узким специалистам, были действительно не нужны Отечеству? Нет, не нужны власти. Подлинных побуждений удержать этих людей, предоставить им человеческие условия для творчества у власти не было. Она видела в них вредителей и врагов. Никакого компромисса, разве что показательного, для приманки, чтобы обмануть и свести счеты. А сколько бы пользы принесли стране русские эмигранты, рассеянные по всему миру! Ведь многие были готовы честно служить Родине, лишь бы им дали возможность вернуться, как с горечью отмечала одна из показательных «возвращенцев», крупный советский писатель Наталья Ильина.
Не дали. И не особо стремятся дать сейчас. Мы имеем дело с большой национальной проблемой – разделением общества на своих и чужих с изгнанием или выдавливаемым за границу последних. Проблемой, решением которой стоило бы заняться вплотную. Для возрождения великой и могучей России путем консолидации всех здоровых сил.
В каждом из своих предыдущих сборников стихов я касался этой больной темы. Но целенаправленно сосредоточился на «другой» зарубежной России только сейчас. Пришло «время собирать камни». Слишком много накипело в душе. Слишком мало признаков упомянутого выше компромисса в обществе.
О забытых именах, о сопутствующих событиях, эмигрантских настроениях и чаяниях рассказывают данные поэтические и публицистические зарисовки.
Русское рассеяние
В чужих краях родная речь
Зимой и летом отзовется,
Смогла себя она сберечь,
Везде свои, уж так ведется.
Рассеянные по углам
Планеты в распрях оголтелых,
Мы делим Русь на «тут и там»,
Как ранее на «красных - белых».
Мы собираем, как один,
Враждой разбросанные камни,
Попутно смахивая дым
Земли, горевшей под ногами.
Сквозной исход за валом вал…
Мы все в смятении похожи,
Пред нами выбор не стоял,
И каждый знал - кто «там» дороже.
- Стране не нужен мой талант, -
С улыбкой вежливо напомнит
Поэт-, художник-эмигрант
И водкой свой стакан наполнит.
В своей безмерной широте
Без сожалений, как от скуки,
Легко нас отдают не в те,
В холодные чужие руки.
Не по расчету «там» черты
Прямых и неудобных власти,
Россия, как желанна ты
Для тех, кто рвет тебя на части!
А мы идем на новый круг,
Привычно делаем почины,
Корпим, не покладая рук,
Для процветания чужбины.
Нет, не близка нам эта новь,
Грустим, шагая по Сиднею,
Пусть безответная любовь
К родным местам – но тем сильнее.
В домах исконно русский дух,
И русский с языка не сходит,
Искусственных снежинок пух
Нас греет при любой погоде.
Еще бы пело естество,
Вдыхая запах детства хвойный,
И на святое Рождество
Перекликались колокольни!
Но не доносится сюда…
И чувство Родины такое,
Что здесь мы раз и навсегда,
Забрав с собой все дорогое.
Нет, не враги мы, не балласт –
Оставьте помыслы пустые!
Хранит всемилостивый Спас
Другую «лишнюю» Россию.
2023–24
И уплывали корабли
Корабли, корабли, корабли.
Сколько васъ въ безграничномъ
Это д;ти несчастной земли.
Уплываютъ въ открытое море...
В. А. Петрушевский
И уплывали корабли,
И уносили самых лучших
Детей поруганной земли,
Плененной властью неимущих.
Все дальше от родных полей
Они с молитвой отплывали,
Их веры не было светлей,
Прощаясь крест свой целовали:
«За беззаконие слепых
И наш исход прости, Всевышний!
Мы плоть и кровь трудов Твоих,
Но каждый враг, и каждый лишний…».
Свободный дух родной страны
Спасала белая Россия
Тот, что вещая «все равны»,
Свинцом попрала деспотия.
В изгнанье плыли корабли,
К крестам, увитым повиликой,
Где среди «еръ» могильных плит
Хранится соль земли великой.
2023
Магнитъ
Пред роком злым…
И. Северянин
Немало выпало России испытаний
И выпадет – запасники готовь,
Еще не раз окажемся за гранью
Согласия, а дальше только кровь.
И был исход Андреевского флага.
Его одна история хранит.
Пусть на слуху наследие «Варяга»,
Но гордым был и маленький «Магнитъ».
На том стоит Отчизна–мать родная!
Пока была гражданская война,
«Магнитъ» служил, границы охраняя.
Но пала власть. Иная не нужна.
Им не нужна без имени Россия
Держава, обращенная в Союз.
Надеждам крах. Настали дни лихие,
Недобрые, без христианских уз.
Команда, капитан, гардемарины,
Отечества достойные сыны,
Перед лицом трагической судьбины
Остались клятве воинской верны.
Их не страшила недругов армада,
Страшней утратить веру, долг и честь:
«На крейсер, канонерка!» – значит надо,
«Советам не сдаваться!» – значит «Есть!».
Прощай, Россия! Выбор сделан тяжкий,
Свой долг «Магнитъ» исполнил до конца,
Последний залп, и вверх летят фуражки,
Здесь оставляя русские сердца.
Под непокорным бело-синим флагом
Стальной герой из прошлого дымит,
Он не спешит к чужим архипелагам,
Вдруг позовут: – Не уходи, «Магнитъ!»
Да разве тем, кто миром правит ныне,
Кому не дом Россия – нефть и газ,
Дано понять, что в жизни есть святыни
Не на продажу – для грядущих нас.
Наследуя историю по праву,
Пред роком злым должны мы сохранить
Немеркнущую воинскую славу,
Достоинства связующую нить.
2023
_____
* 3 ноября 1922 года последний корабль Российского Императорского военно-морского флота, канонерская лодка «Магнитъ», покинул родину и ушёл из бухты Ковш через корейский порт Гензан и китайский Шанхай на Филиппины. Маленькая канонерка с экипажем всего 28 человек, уходя в опасное плавание, взяла на борт еще около двухсот, спасла их от неминуемой гибели. Она уносила в эмиграцию последний Андреевский флаг Российской Империи. Моряки не подозревали, что героическое Корабельное Знамя Петра, как и знаменитый Триколор, спустя семьдесят лет вновь вернутся в Россию. Свой долг перед Родиной и грядущими поколениями потомков моряки «Магнита», несшие патрульно-пограничную службу и охрану морских границ от посягательств врагов и браконьеров до конца, исполнили с честью.
Т.А. Зимич, автор книги «Эпическое плавание «Магнита», 2022
Собор
Столетию Свято-Николаевского собора*
в г. Брисбене посвящается
Когда Советы церкви разрушали и
На переплавку шли колокола,
Вдали от дома, в солнечной Австралии
Святая Русь пристанище нашла.
Сыны ее, стихией побежденные,
Ни пяди не отдавшие души,
Едва ступив на камни обретенные,
На храм несли последние гроши.
К родному долу, верили, приблизятся,
Как только стены обретут Слова,
И купола над грешными возвысятся –
Россия–мать, по-прежнему, жива!
Пусть своды получились невысокие,
И звонница на паперти стоит,
Но как близки для сердца эти строгие,
Прямые очертания твои!
Посыл духовный в стЕнах не останется,
Найдет он отклик в страждущих умах,
Родству подобная, по свЕту тянется
Связующая русская тесьма.
Здесь на чужбине, с самого рождения
Нас разных всех, подчас, до хрипоты,
Оберегают знаки притяжения –
На храмах православные кресты.
2024
______
* Приход был основан в 1923 году о. Александром Шабашевым при содействии
протопресвитера David John Garland. Огромный вклад в основание прихода и
собора, в начале просто церковного домика, внесли казаки с Урала под
предводительством атамана Толстова. Инициатором постройки собственно
собора был о. Валентин Антоньев.
Дар. Иконописец Арсений Савицкий
Дано немногим с юных лет
Задуматься о круге вечном,
О нашей жизни быстротечной,
О том, как свой оставить след.
И чтобы дар им сохранить,
Порою, в дебрях безотрадных,
Нужна божественная нить
Из рук небесной Ариадны.
Тому, кто избран, путь открыт
К основам Божьего закона…
Расстрелян царь. Кадет скорбит
С ним Албазинская икона -
Как возрождающий родник,
Пречистой Девы плоть мерцала,
Для всех, кто к ней душой приник,
Она заступницею стала.
Он слился с ней. Вдруг посветлел
Лик той, которая бессмертна:
- Твори, отныне твой удел
Благословен и предначертан!
Потом война. Пережиты
Кошмары Белого исхода,
Он славил образы святых,
Спасаясь в океанских водах.
Скитания нужду и гон
По улочкам чужим и узким
Впитал в себя, как страшный сон,
Здесь никому не нужный русский.
Японский плен - еще вираж,
Где чахли узники во мраке.
Он торопил свой карандаш
Запечатлеть их на бумаге.
Свободы медленный рассвет
В нем пробудил, как в хэппи-энде,
Тот Божьей Матери завет
На удаленном континенте.
Как долго в проблесках скупых
Растил он дар иконописца!
За все превратности судьбы
Воздалось мастеру сторицей.
Он крест смиренно целовал
И по наитью богослова,
Как скрытый текст, воссоздавал
Искусство Грека и Рублева.
Простые кончики кистей
Вместили дар и труд великий,
С икон и росписей церквей
Чудесно воссияли лики.
Сквозь прах несбывшихся надежд
В нем проросло святое семя,
Усталых не смыкая вежд,
Творил, пока не вышло время.
Немногим на исходе лет
Дано с улыбкой встретить вечность,
И далеко их виден след!
Так торжествует человечность…
2023
Перо поручика
Победителя, конечно, судят,
Только побеждённый не судим,
И в грядущем мы одеты будем
Ореолом славы золотым.
А. И. Несмелов
Не омраченная салонами,
Никем не зримая пока,
Под офицерскими погонами
Версталась вольная строка.
Ее чеканили страдания -
Февраль, гражданская война,
Но чем труднее испытания,
Тем ярче делалась она,
Вручённая перу поручика,
Взошла по промыслу Творца
И осветила первым лучиком
Войной побитые сердца.
Каким волшебным притяжением
Вросли слова в харизму строк!
Поэта зрелого рождением
Гордился порт Владивосток.
По над истерзанными нивами,
Через шестую часть Земли
Стихи искрились переливами
И откровение несли.
Попытка высказаться смелая
Тревожила, как тайный знак,
Восход приметили Несмелова
Цветаева и Пастернак.
Не суждено известным именем
Ему остаться у страны,
Те годы много жизней вымели,
Иных изгнали – не нужны.
Доныне русская трагедия
Гнетет сильнее страшных снов,
Лишая Родину наследия
И чести подлинных сынов.
В ней не хватает места гениям,
Загублен не один поэт…
Свела Арсения с Арсеньевым
Судьба, добавив двадцать лет.
Не урезонил лиру мужества
Свинцом чекистский карабин,
На карте, выпавшей по-дружески,
Маршрут Владивосток – Харбин.
Так уходили в неизведанность
«Враги», им имя – легион,
По миру умножая преданность
Таких же изгнанных, как он.
По-русски горевать и праздновать,
И свой удел испить до дна –
Другой Россией будет названа
Всех неугодных сторона.
И там, в засушливом гербарии
Цветы поэзии цвели,
Пока «угрозу» пролетариев
На эшафот не повезли.
Резными строками очерчены
Дарованные двадцать лет,
Ушел стихами он в бессмертие
В мундире с бронзой эполет.
Стране размытого сознания
Всего понадобился век,
Чтобы понять, какого звания
Достоин этот человек.
2023
Великий Ван*
В лихие дали звали книжки
Из маленькой библиотеки,
О битвах грезили мальчишки,
Их ждали инки и ацтеки
С нашивками красноармейцев,
Но книжек было слишком мало,
И мальчугану про индейцев
Ни экземпляра не досталось.
Библиотекарь протянула
Расстроенному «партизану»
Новинку прямо из баула:
- На, почитай про тигра Вана.
Подумал тот: - Читали б сами.
Тут диалогов в пол абзаца,
Но не с пустыми же руками
Домой из школы возвращаться!
И уточнив, когда к возврату
Появится шедевр Майн Рида,
Унес лесного «супостата»
С улыбкой вежливой для вида.
- Так, загляну минут на двадцать,
Зачем мне тигры и тигрицы?
Но трудно было оторваться,
Пока не кончились страницы.
Уже и темень накатила,
И мать вовсю ко сну торопит,
Но неизведанная сила,
В тайгу тянула – звери, тропы…
Забылись инки и ацтеки
На фоне царственного Вана,
Мальчишка грезил о стратеге,
Сравнимым, разве, с Чингисханом.
Казались родственными лики
Властителя Маньчжурской дали,
И зерна выводов великих
Свободным духом прорастали.
Читатель словно был повенчан
С гармонией природы хрупкой,
Где нравы братьев наших меньших
Достойнее людских поступков.
Лет шестьдесят с тех пор минуло.
Забытого листая Вана,
Волненье прежнее проснулось
У пожилого мальчугана.
Обычные, казалось, строки
Вели в таинственные дебри,
Где вездесущие сороки
Оповещают гвалтом вепрей.
Азартом будто бы подуло
Из золотого малолетства,
Там зверобой поводит дулом –
Добыче никуда не деться!
И время развернулось странно
Навстречу девственной природе,
Где автор вместе с тигром Ваном
Свои владения обходит.
Потомственному дворянину
Тайга родным казалась домом,
И возвышал он не чужбину,
А то, что близко и знакомо.
Ему покой в приюте смирном
На Брисбенском погосте тесен,
Писатель, признанный всемирно,
На Родине малоизвестен.
2024
Петрушевский
«Я себя называю баяном оттого, что люблю старину»
В. А. Петрушевский
Иные мастера словес
Свой дар, ниспосланный с небес,
Истратив промыслом бессменным
На смесь эклектики и пены,
Упомянут смешком, по-шефски:
- Был однобоким Петрушевский,
Играл лишь на одной струне
Нам о родимой стороне.
Легко им из теплицы знаний,
И йоты тяжких испытаний
Не встретив на своем пути,
Которые пришлось пройти,
Исконно русскому баяну,
Ученому и ветерану
Одной, потом второй войны,
Где пали лучшие сыны,
Вещать об узости поэта,
Что с детской пылкостью кадета
Свою Отчизну воспевал,
И за нее он воевал.
Как выживший по воле Бога,
Стоял у горного отрога
С вулканом грозным наравне
В чужой неведомой стране,
Все также в мыслях улетая
В свой отчий дом, где Русь святая
Дышала с каждого угла.
А дома нет, сожгли дотла,
Лишь память звоном колокольным
В ночь прогоняла злые волны
И возвращала образа,
Окон любимые глаза...
Как постаревшим эмигрантом,
С крестом на ленте с черным кантом
Ступал, храня былую честь,
Как будто, нес благую весть.
Среди хулителей и присных
Любил Отчизну больше жизни,
Был всероссийски однобок!
И о другом писать не мог.
2023
Пропажа
Как тебя позабыть, дорогая пропажа!
М. Н. Волин, А. Н. Вертинский
Вдохновением давних времен
Я свое любопытство уважу,
Вдруг возьмет вековой пантеон
И вернет дорогую пропажу?
С потемневших и ветхих страниц
Эмигрантские множу уроки,
Сколько горестных слов верениц!
Между ними знакомые строки:
«Нашей первой любви наступает конец»
С «И ответит тебе чей-то голос» на пару,
Их уже не один, но юнец,
Я не раз распевал под гитару.
К этим строкам мотив дворовой -
Да простит за подмену Вертинский,
Было мне далеко не впервой
Наблюдать: навернулись слезинки.
Вроде, каждому прошлого жаль,
И приходит на смену усталость,
Но откуда такая печаль,
Пережившая юность и старость?
Зачитаюсь и сам разберусь,
Как в Шанхае сомкнулись два гранда,
Воплотившие русскую грусть
И с судьбой, как и я, - эмигранта.
Мастер слова и сцены король
Сочиняли вещицу простую,
Разделяя вселенскую боль,
Поминая Россию святую.
Ту романтику вывернул бунт
Наизнанку, как в пахоту лемех,
Беспощадно сметая с трибун
Свет столичный, Одесское племя.
Разнесло по Земле не простых,
Разбросало по мелким подмосткам,
И на долгое время затих
Их талант в измерении плоском.
Дни и годы летят, и летят,
Но не сходит «Пропажа», хоть тресни,
Незатейливых слов звукоряд,
Дворовая народная песня.
«Что мне делать с тобою, с собой, наконец»
С «Как тебя позабыть, дорогая» на пару
В этом доме пустом, далеко не юнец,
Совершенно один, я пою под гитару.
2023
Изгнанники. Борис Филимонов
Не знает милосердия слепой вулкан войны,
И через четверть века настигнет злая лава.
Навеки вас соединил туземный Тубабао,
Изгнанники, Империи достойные сыны.
Служили вы Отечеству, пройдя огонь и смерть,
Винтовок не сложили в битвах Белого исхода,
И вот еще один исход, теперь иного рода,
Из лап Китая красного, такая круговерть.
По складу не воитель был ученый Филимонов,
Но смерти неминуемой не раз в глаза смотрел,
И, как прямой свидетель всероссийского разлома,
Над подлинными фактами трагедии корпел.
С кадет оберегаемый, в том может быть везенье,
Не велся и в Китае на советский льстивый шелк,
На острове тропическом искал высвобожденье,
И там же, оклеветанный, приют в земле нашел.
Остались для прочтения суровой правды сгустки
О грубо перекрашенной истории войны,
Остался для Отечества он настоящим русским
С непреходящей горечью родительской вины.
Из Белого рассеянья просторов безутешных,
Как будто, с нами связаны невидимой дугой
Писатели, властители умов и душ мятежных,
Все подданые, верные России, но другой!
Березовые милые вновь зеленеют ветки,
Стволы исконно белые возносятся стеной.
Защитники Империи, народ простой и светский,
Покоятся, оторванные от земли родной.
2023
Музы дочь. Клавдия Пестрово
Я буду жить и дальше во Вселенной,
Вот в этой пальме, в камне, в струйке пенной!
К. Пестрово
Над Сиднеем холодный дождь
Повис и поливает снова,
Оплакивая Музы дочь,
Поэта Клавдию Пестрово.
От чистых и воздушных строк
С небес ей не было отбоя,
Уняв их, встретила свой срок
И унесла навек с собою.
А то немногое из строф,
Что лист впечатал пожелтевший,
Приоткрывает лишь покров
Над жизнью, ветром пролетевшей.
Восход алел, цветы росли
На подоконнике в Белграде,
И рифмы легкие плелись
Как виноградник в палисаде.
Но день укрылся в облаках
Среди скитаний эмигрантов,
Внушая им печаль и страх,
Лишая Родину вагантов.
Когда надежда отцвела
И по невзгодам разлетелась,
Она о розах не могла
Писать, о терниях - не смела.
«Все тут не по-нашему,
Наша жизнь неладная*» -
Вырвались невольные
Горькие слова,
"Ветер переменится",
Попаду обратно я,
Там, "в аллеях липовых"
Закружит листва…
Не тот удел. Как эпилог,
Проник закат меж рубежами,
Понятных слов щемящий слог
Парил и не прощался с нами.
2023
_____
* Из стихотворения К. Пестрово «Старушка у церкви» (взято в кавычки)
Елизавета (семейная легенда*)
Умолк рояль, и ждет совета
Прилежница, ей девять лет,
- Зовут вас как?
- Елизавета.
И он, чей признанный портрет
У многих украшает стены
Изгнанников земли родной,
Тепло ответствует:
- Отменно!
В ее глазах восторг волной,
Взмывает ввысь росток таланта
В руках на миллион банкнот
Фортепианного гиганта,
Властителя могучих нот.
- Он заглянул меня послушать,
Рахманинов, какой шарман!
- И кто ж отец ваш, дорогуша?
- Семенов папа, атаман.
Звучал рояль сентиментальный,
Жив русский дух, куда ни глянь.
Два Имени свел бывший Дальний -
Давно покинутый Далянь.
Конец войны – сплошная рана,
Казнен оболганный отец.
А родственники атамана?
Кому статья, кому свинец.
Судьба недолго привечала,
Прошла пора семейных благ,
Расцвета славные начала
Сорвались в жуткий Озерлаг.
Там мир возвышенных страдальцев
Обрушил репрессивный шквал,
Для благородной силы пальцев
Голгофой стал лесоповал.
- «Крепись, душа Елизавета» -
Ей часто слышалось вдали,
Из памятного силуэта
Крещендо токи шли и шли...
Они целили и спасали,
Когда вокруг лишь мрак, ни зги,
И стала Лиза крепче стали,
Пройдя чистилища круги.
Ее измученные руки
Ласкали бережно рояль:
- За годы скверные разлуки
Прости, мой друг, мне, право, жаль.
Глухим мучителям прощаю
Свои разбитые мечты,
Учить детей я обещаю
Искусству нотной высоты.
«Любви вселенской, первозданной
В ней никогда огонь не гас», -
И сын не мог расстаться с мамой,
Ведя неспешный свой рассказ.
2023
_____
* Из воспоминаний Н. Н. Явцева о своей матери, композиторе и наставнике
Елизавете Григорьевне Явцевой, дочери Верховного Главнокомандующего
Дальневосточной белой армии генерал-лейтенанта, атамана Г. М. Семёнова.
Ларисса
Я буду стоять, озираясь с тоскою,
На сторону эту, на сторону ту…
Над пастью обрыва с проклятой рекою.
Одна. На мосту.
Л. Андерсен
Ей было все отмерено сторицей,
Господь соединил в одном лице
Красавицу, поэта и актрису,
И быть ей полагалось при Дворце.
Уже потом, изысканный Вертинский,
В искусстве далеко не дилетант,
Ей славы преподнёс своей искринки
В оправе «Божьей милостью талант».
Но звезды повернулись по-другому,
Когда вражда разрезала страну,
- Прощай, прощай! - поклон родному дому,
И в дальний путь, в чужую сторону.
Рассвет померк. За кров и чашку риса,
За право жизнь прожить совсем не ту,
Канкан танцует юная актриса,
Не предавая высшую мечту.
За прелесть бонус - что же остается?
Трепещут плечи, спрятавшись в меха,
Но есть душа, она не продается,
Кружит над публикой, кричит в стихах.
Летит она на вольные просторы,
Где ждет любовь, возвышеннее слов -
Таежный рыцарь там, и он опора,
Эстет и легендарный тигролов.
И снова выбор не по доброй воле,
Признайся женщина себе, не лги!
Что не заставит мучиться от боли -
Европы блеск? Безмолвие тайги?
Когда-нибудь сейсмографы озвучат,
Израненной души диапазон,
Тогда другим понятней станет участь
Известных муз, прекрасных русских жен.
Их жар грабастая холодной лапой,
Опустошенных – за двери взашей!
Им благодарен никогда не будет Запад,
Превознося до звезд своих Мужей.
Так шли года. Прохладней стало утро,
И все заметнее морщинок сеть,
На смену прелести приходит мудрость,
Вбирает радость из того, что есть.
Как чудно вновь в поэзии и прозе
Меж сном и явью грезить, на мосту*!
А к ночи одиночество уносит
Расплатой за талант и красоту.
2024
_____
* Из названия сборника стихов, воспоминаний и писем Л. Андерсен
«Одна на мосту».
Святитель Иоанн
До сей поры разносятся пустые разговоры
О благе государственном в раскладе «свой – чужой»,
И мало слышно доводов, что есть подход, который
Страну преображает в мир единый и большой.
Для общности не важно:
– Ты согласен? Не согласен?
Создателем давным-давно завет библейский дан –
Не убивай, но возлюби! Он прост и тем прекрасен,
И с ним творил достойнейший Святитель Иоанн*.
Глубокой ночью страждущему по сигналу сердца
Нес слово исцеления без воска и кадил,
К нему и для него была всегда открыта дверца –
К раскаявшимся смертникам он в камеру входил.
По курсу ад, а позади жестокая расправа,
Звонили о смирении вдали колокола,
А он движением души расслышал – Тубабао,
Там русская колония слабела и звала.
И с нею, обреченною на голод и тайфуны,
Делил свои страдания Святитель Иоанн.
Молил об избавлении и у ворот чугунных
Не спал ночами, требуя спасти островитян.
Услышан был скорбящий он, не мог быть не услышан!
Откликнулся на зов Господь, поддался вдруг засов,
И тысячи невольников разъехались по нишам
От Штатов до Австралии под общий Божий кров.
Сжигал себе он сердце, плутни слушая о смуте
И чуждый православным о войне Гражданской спор,
Не признавал он власти богоборческой, по сути,
Но и не гнал безбожников на жертвенный костер.
Стремились сбить с пути его и хворь, и непогода,
Посмеивались грешники, а он ходил босым.
Простой служитель Господа стал признанным Святым
За чудеса спасения гонимого народа.
2023
Возвращенцы
Светлой памяти Альфреда Хейдока
По умолчанию отнесены
К добропорядочному стану,
А вне его они обречены,
Легко подвержены обману.
Мне больно всуе вас упоминать
И сокрушаться слишком поздно,
Ведь и на вас, доверчивых, вина
За гибель нивы плодоносной.
Верны вы были, просто не могли,
Сдержать своей гражданской страсти –
Служить величию святой земли,
А уж затем – Советской власти.
Не служба верная была нужна
По дьявольскому ей расчёту,
Идеология бела – красна,
Белее – ближе к эшафоту.
И сгинули, не вызрев до конца,
Колосья русского посева,
Поэты Тютчевского образца,
Писатели Толстого древа.
А тот, кто выжил, превзойти не мог
Себя былого, до страданий,
Стал безымянно глух и одинок
В родной стране, как пришлый странник.
Печальный выбор – лиру потерять,
Поддавшись лживым уговорам,
И безнадежно, медленно сгорать
В огнище русского простора;
Или свободу Музе сохранив,
Терзаться в чуждой круговерти
Вдали от паперти плакучих ив
С пометкой «в отпуске у смерти*».
Как недоступны вместе инь и ян,
Свободный мир лишь только снится.
Остался неоконченный роман
С открытой светлою страницей…
2024
Янковские
Какими б ни были истории обновки,
Народной памяти ничуть не станет больше:
– Дальневосточник по фамилии Янковский,
Где ваша Родина – в России или Польше?
Потомки мастера тайги пусть нам подскажут,
На все лишения не жалуясь нисколько:
– В душе что перетянет родовую чашу,
Сыны какой земли вы русской или польской?
Ответ нас ждет один, открытый и суровый,
Казалось, будто выкованной из металла,
Династии охотников и тигроловов:
– Россия издавна нам Родиною стала.
И как бы авторы раскола ни старались,
Мол, отбывал он срок по жизни, как в «кутузке»,
Им не понять одной загадочной детали –
Вошел в святую Русь, отныне будешь русским.
Студент Янковский Михаил, повстанец гордый,
Свободный нрав на приговор не расточая,
К тайге примерился – созвучна до аккорда,
И в дальней гавани души своей не чаял!
Осталась Польская заря за горизонтом,
Заря восточная ее опережает,
На океанской глади кажется экспромтом
Далекий всплеск волны, и жизнь зовет большая.
Забылись каторжные дни, бурда, обноски,
Кругом свое – от пиетета до причала,
На карте русской маяком земля Янковских
Идущих к вольным берегам оповещала.
Трудом великим дикий край преображался,
Он привечал умельцев с добрыми руками,
А те к зениту приближались правым галсом.
Пришли Советы. Стали вольные врагами.
Господь избавил от несчастья Михаила,
Не пережил бы он колхозного финала,
Немым свидетелем была его могила,
Как власть Советская наследие сминала.
Но не смогла лишить родительского слова,
До капли впитанного с детства сыновьями,
Что предыдущее грядущему основа,
А настоящее рождается делами.
И это было самым подлинным наследством -
Дар созидания на благо человека!
Недолговременным казалось детям бегство,
А растянулось в их исход на четверть века.
И снова с чистого листа – венцы, фонтаны,
Сменяя циркули на пилы и винтовки
Пока не стало уголком обетованным
Для всей Манчжурии имение Янковских.
Гостей знакомых, незнакомых, званных – разных
Всегда здесь искренне радушие встречало,
Укоренилось не набегом, а как праздник,
В Корее русское свободное начало.
И местный люд, изживший страх, по всей округе
Безмерно радовался выпавшей фортуне –
Угомонились полосатые зверюги,
Пришли защитники по прозвищу нэнуни*.
Но кто избавит от неправедного рока
Само семейство – от нашествия второго?
Знать, не усвоили недавнего урока,
Недалеко ушли и вновь лишились крова.
– За что? – кричали палачам с упреком смертным,
– За что? тайга родная эхом отзывалась,
Законы классовой борьбы к словам инертны –
Чужая кровь. Не избежать лесоповала.
Спираль судьбы опять на каторгу вернулась,
На этот раз терзая явно невиновных,
Но стать прочна - себе подобно, не согнула,
Хотя орудиями были камни, бревна.
Не счесть числа вручную выкошенных сосен
И налопаченных и вывезенных тачек,
Пришла амнистия, а на дворе уж осень,
И сам возврат к былому чаяния паче.
Храня:
– «Грядущее как прошлое в квадрате,
Не понапрасну дед являл пример сноровки»,
Простым лесничим стал большой предприниматель
Валерий, младший из династии Янковских.
И, как к охоте страсть, он перенял у деда
Привычку доверять перу свои задумки,
Талант тропу найдет, и новая победа –
Звучат на всю страну писательские струнки.
Достойный эпилог продиктовали годы,
Историю семьи досрочно завершая,
Но как же нам нужны хранители породы,
Такие, как они, сыны родного края!
2024
_____
* нэнуни – четырехглазый (кор.), так называли местные жители Янковских
У бывшего храма
Милый город, горд и строен,
Будет день такой,
Что не вспомнят, что построен
Русской ты рукой.
Арсений Несмелов
У бывшего храма в Харбине,
Крестом осеняя, как встарь,
Деды поминали святыни
И памятный с детства алтарь.
А прямо из главного входа
Трезвон доносился грешно –
Для кратного рису народа
Крутили дрянное кино.
– Совсем не осталось здесь наших, –
Печалились вслух старики,
– И некому будет нам даже
Подать с того света руки.
О будущем думали втайне
С надеждой, но чудился храм:
– А тем, что осели по крайним
От русской земли берегам,
Наследие наше – обуза,
И русский язык просто звук.
– Избави от этого груза! –
Взмолился тут ротмистра внук,
– Забудут, потом откопают
Обломок креста и поймут,
Что так же живут и страдают,
Истоки свои забывают,
И так же забвенье клянут.
Не скроется дух наш исконный! –
В толпе с просветленным лицом
Деды почитали иконы
И Матушку вместе с Отцом.
2023
Памятник. Виктор Санеев
«Слуга народа» из газетных катакомб
Извлек сенсацию сродни дерьма и глума:
Мол, похоронен был в Австралии, как бомж,
Санеев Виктор. Встрепенулась тут же Дума:
- Наш знаменитый олимпийский чемпион,
Подряд три золота и серебро четвертым,
Достоин большего! Где упокоен он?
Хотя бы памятник поставим первосортный!
- «А не довольно ль вам глумиться, господа? -
Вдова печальная ответила достойно, -
Мой памятник велик. Переживет года,
Все пять колец на нем. Муж может спать спокойно».
Укрыт был знаменем прославленный атлет,
По буквам высшей из наград лучи косые -
Международный Олимпийский Комитет.
Чтил флаг Австралии, Грузинский. Где - России?..
И в горле ком, как этот памятник, стоит
И давит, холодом забвения остужен,
Нужны державе достижения твои,
А ты, свершивший и ушедший, ей не нужен.
2023
Эмигранты
Офицеры - мойщики,
Лётчики - таксисты,
И не дальнoбойщики,
И не декабристы.
Не в насмешку посланы
За морскою солью,
И не властью сосланы
Надышаться болью.
Никому не нужные,
Кроме самых близких,
Оказались в южных
Штатах австралийских.
С нолика, по гвоздику,
И зима - чужая,
Радуются дождику,
Ёлку наряжая,
Стол, соленья хрусткие,
Ждут - пробьют куранты,
Наши парни, русские,
Хоть и эмигранты.
2010
Элегия о Родине
На непроглядный ужас жизни
Открой скорей, открой глаза,
Пока великая гроза
Все не смела в твоей отчизне…
А. А. Блок
Были годы не пройдены,
Что ты знал о себе?
«Раньше думай о Родине» *
Пело в каждой судьбе.
И страна монолитная
Нам мостила пути,
Вера – сила элитная,
Без нее не дойти.
Как случилось, что Родину
Подменили собой?
Развели червоточину
По натуре слепой.
По инстинкту купечества
В лад заморской трубе,
Каждый вместо Отечества,
Думать стал о себе.
Обустроились по свету,
Разбрелись по углам,
Всуе кланяясь Господу
По минутным делам.
Позабыли про главное
И тогда, и сейчас -
Еле теплится славное
Чувство Родины в нас.
А она - безутешная,
Не на троне, в сердцах,
За сынов своих грешная,
Разуверенных в прах.
По пришествии зрелости
В снах – потерянный сад,
Не хватает нам смелости
Пробудиться назад.
2023
_____
*из песни времен СССР на слова И. Шаферана
Застольный этюд
Был стол хмельной слегка по-русски,
Весомость празднуя свою,
Бутылка водки, след закуски,
Окурки горкой на краю.
И без напыщенности веской,
Переходящей в бранный спор,
Шел мягкий, искренний, по-детски,
Шел задушевный разговор.
Взаимных чувств обмен нехитрый,
Пустые полки за углом,
Но сколько радужной палитры
В воспоминаниях о былом!
Годами ль, бедствиями в мире
Те чувства выжжены дотла,
Пустует стол в большой квартире
Вдали от прежнего тепла.
Лишь временами друг старинный,
Настроив чувства в унисон,
Раскрасит новые картины
В цвета, похожие на сон.
2023
Я родом из Советского Союза
Я родом из Советского Союза,
Я сын своей покинутой страны,
И нет на свете тяжелее груза,
Чем ныне – быть заложником войны.
Неправедной войны, пропахшей серой,
Где бесы тешатся над благом быть
Достойным памяти отцов и веры,
Способной этих бесов победить.
Знать, предали, продали, поделили…
На пир повылезли из разных дыр
Дельцы на смерти, из людей слепили
Врагов соседей, позабывших мир.
Не стоит делать вид благопристойный,
На каждом тень трагической вины,
И если есть исток у этой бойни,
То это крах обманутой страны.
Но зло живую память не остудит,
Я там, на старой, доброй стороне;
Внушают мне: «Такой уже не будет».
Скажу: «Других сторон не надо мне!»
2022
Сохранители
Письмена, обереги, хоругви
Попадают в недобрые руки,
Как птенцы, потерявшие стаю,
Безвозвратно для нас пропадают.
Сохраненные чудом архивы,
Пережившие тьмы перерывы,
При сравнительно ясной погоде
В мире места себе не находят.
Прозябают в каком-нибудь Noosa*
Экспонаты в надежде вернуться
В многолюдье музеев и залов,
К Рождеству, на Ивана Купала.
Или выплывут в медиа каше
Образцы плагиата и кражи,
Удивляя ценителя слова
Языком Ильина и Крылова.
Суррогаты ли, оригиналы –
Кто вникает в них? Времени мало,
Все вмещается в темную тучу
Над когда-то единой могучей.
Тень беспамятного алкоголя
Не скрывается с чистого поля,
Разделенную Русь не оставит,
Если свет к нам пробиться не вправе.
Сохранители частных архивов,
Фолиантов, газетных подшивок,
За раденье, столетьям внимая,
Перед вами я шляпу снимаю!
Собирая досье по крупинкам,
Вы, как будто, сошлись в поединке
С временами вражды и отмены,
Пробивая фальшивые стены.
Смотрят факты бесспорные прямо
В многоличие зла и обмана,
И поэтому бескомпромиссен
Собиратель утраченных истин.
На расчистку бумажных завалов
Вас призвание тайно позвало,
Чтобы из-под лежалого дерна
Извлекать драгоценные зерна.
Возвращаются в строй раритеты
Неизвестных творцов и поэтов,
Отметая забвения ноши,
Упокоятся души усопших.
Сколько вышло находок из тени -
Очагов, вех и захоронений!
Сколько славных имен ожидает
Встречи с памятью отчего края.
Часовые истории ясной,
Только время над вами и властно,
Где же те, кто наследует смену?
Не спешат к вам бессменным, наверно…
2024
_____
* небольшой приморский город в Австралии
К России
(Полуночные эмигрантские мысли)
Всплакнет ночная птица,
Как будто, поминая,
И мне совсем не спится,
Кругом земля иная.
В страну мою - Россию,
К истокам, плёсам, устьям
Сквозь водную стихию
Душой всегда стремлюсь я!
То радуюсь пределам,
То на сердце тревожно,
И ничего поделать
С собою невозможно.
Под тенью декораций
Очаг мой был остужен,
И трудно мне признаться,
Что я тебе не нужен.
Но мне нужны селенья
И мой «медвежий угол»,
Вовсю горят поленья
Семейного досуга…
Когда дурман посеян,
Получишь, что попало,
Засилье фарисеев
С повадками вассалов.
Их занавес холодный
Снесет потоком вешним,
И воздух твой свободный
Теплом займется прежним.
Согреть тебя поближе
У Господа прошу я,
Смотрю в окно и вижу
Медведицу Большую.
2024
Эпилог
Знаю, мной не окончен суровый рассказ
О невольно покинувших отчие крыши,
Под которыми русскими создали нас…
Мы от них далеко, и никто нас не слышит.
О забытых, осевших в спокойных углах,
С неспокойной душой, обращенною к Богу,
И все чудится нам, что на полных парах
Мы обратно спешим, отметая тревогу.
Неизвестно, как долго придется идти,
Километрами к Родине путь не измерить,
Знаю только одно, что на этом пути
Нужно ждать до конца - вдруг откроются двери.
И зачем же я здесь, вдалеке от корней,
Среди «лишних», в скитаниях не одиноких?
Чтобы русскость хранить, всем напомнить о ней
И с теплом написать эти горькие строки.
2023–24