В годовщину смерти отца я посетила его родную деревню Гайниямак в Башкирии. Тогда я ещё застала двух старых моих тёток. Я не виделась с ними всю мою жизнь, с самого детства. Одна из них Миннигаян жинги и рассказала мне про меня:
- Пошли мы за колосками и почему-то тебя с собой взяли. В 43-м,кажется. И собрать-то ничего не собрали, откуда ни возьмись, хромой Закир, собака, плёткой с лошади размахивает, кричит, гонит, уходите, мол, подобру-поздорову, ругается, на чём свет стоит, а тебе семь что ли лет тогда, или восемь? Подбоченилась и на полном серьёзе ругаешься с ним, срамишь его и позоришь, хоть стой, хоть падай, и всё про "право",
дескать, мы имеем право, он не имеет права. Как сейчас, перед глазами. Ты, наверно, не помнишь.
Я не помнила, конечно, этого. Помнила только, что не эти, а другие мои тётки отсидели в тюрьме за колоски. Но я узнала ту девочку, которая, подбоченившись, ругалась на стерне с хромым Закиром из-за колосков. Я была горда за неё. Воистину,
правозащитниками не становятся, ими рождаются.
1999