Бесшумный шаг и хищный взгляд,
рука сжимает цепко нож.
По тропке узкой стелет шаг,
по следу, что скрывает дождь.
И запах, еле уловим, он
распознает без труда.
Он жаждет следовать за ним,
его добыча так близка...
Узоры мягких мокасин
едва видны средь тонких трав.
Он знает - здесь он не один,
и где-то затаился враг.
Крадётся тихо, как змея,
глаза его черней смолы,
венец из перьев - дар орла,
чей путь прервал полёт стрелы.
Сошёл задумчиво с тропы,
и вечер молча плыл за ним.
Укрыли воина кусты,
стоял неслышен, невидим.
Луна взошла и лес притих,
и он застыл с ночною тьмой.
Беззвучно ждёт заветный миг,
прижавшись к дереву щекой.
В ладонях ветер ночь качал,
и путал чёрный ирокез.
Он чьё-то имя прошептал,
моля о встрече тёмный лес.
Лишь шорох листьев за спиной
и птичьи голоса в тиши.
Он сдержит свой обет святой,
храня тепло её души...
Ель на прощание обняв,
легко стряхнул иголки с рук.
А всадник ехал сквозь туман,
туда, где месть сжимала круг.
Упала на траву роса,
вдруг заглушая стук копыт.
Блеснуло лезвие ножа
и пистолета гром гремит.
Метнулся ласкою в седло,
толкая вниз от сердца ствол.
Сломалось белое перо,
а конь, ярясь, в галоп ушёл...
Глаза в глаза, плечо к плечу:
две жизни брошены на кон.
Кровь заструилась по ручью,
земля впитала тихий стон.
И сталь ножа вершила суд,
а кто был прав, лишь ветер знал.
Он молчаливо светлый жгут
себе на пояс намотал.
Пылал костёр в рассветной мгле,
и песню слушала звезда.
Роса сверкала на траве,
а может, то была слеза?..
А утром, слыша крик совы,
он очень долго шёл домой,
сжимая белые цветы,
чтобы рассыпать над рекой ...