Роман Пилигрим
(Роман Юрьевич Кошманов)
СКАЗАНИЕ О РЫЦАРЕ ДАЛИБОРЕ
Мистерия
в 4-х действиях
Издательство "ARNSHAUGK" 2012
Bibliographische Information durch
die Deutsche Nationalbibliothek:
Die Deutsche Nationalbibliothek verzeichnet
diese Publikation in der Deutschen
Nationalbibliographie; detaillierte
bibliographische Daten sind im Internet ьber
http://dnb.d-nb.de abrufbar.
ISBN 978-3-926370-97-6
© 2012 Arnshaugk Verlag
Alle Rechte vorbehalten
www.arnshaugk.de
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
ВЛАДИСЛАВ, король
АГНЕССА, принцесса
ДАЛИБОР, полководец
ГУСТАВ Тельрамунд, рыцарь
ЗИГМУНД, герцог
АГАТА, его дочь
ХОЗЯЙКА ШАТРА
ЧЕРНЫЙ РЫЦАРЬ
СТРАХ
НЕНАВИСТЬ
РЫЦАРИ
ГОНЦЫ
ДОЗОРНЫЙ
СКАЗИТЕЛЬ
ПРОЛОГ
СКАЗИТЕЛЬ (в одеждах пилигрима):
Где рыцарство берёт начало,
В каких державах воссияло?
Во тьму времён ушло стремленье,
За кровь Христа и правоту,
Мечам доверить погубленье
Всего, что с честью не в ладу.
Гербы, предания, скрижали,-
Свидетели псалмов походных,
Как за любовь и долг стояли
Бойцы семей великородных.
Померкли подвиги, святыни,
Курганы рыцарей - в полыни,
Героев дух забыт сынами,
И чахнет средь астральных сфер!
Но всё-таки какой пример
Явило рыцарство, кто с нами:
Христос, иль может Люцифер?
Теплом архаики пленяет
Забвенный век, но причиняет
Труверам всякий раз мученье
Богатством образов. Луны свеченье
И мне однажды взор застлало,
Нашёптывая сцен немало
К сказанью о любви, о горе,
И благородном Далиборе...
ДЕЙСТВИЕ ПЕРВОЕ
ПЕРВАЯ СЦЕНА
(Сцена разделена: внизу корчма, вверху колоннада дворца).
СКАЗИТЕЛЬ:
Где Бахус наполняет чаши,
Там - реки браги и вина,
Пируют рыцари, и в раже,
Друг-другу вторят:
ПЕРВЫЙ РЫЦАРЬ:
Где ж война?
Пришла б предвестница надежды!
Пусть многие сомкнули вежды
От ран, полученных в сраженьи
С поганым нехристем! Забвенье
Грозит врагу, за смерть - отмщенье!
ВТОРОЙ РЫЦАРЬ:
Даст Бог, прославим предков склепы,
Намнём безбожникам бока!
Позолотим щиты и цепы,
Настроим замков на века,
За нами правда! Но пока, -
Наточим сталь в боях турнирных,
Сойдёмся в поединках мирных,
Узнав, тверда ль ещё рука!
СКАЗИТЕЛЬ:
Хмельны младые, - горячатся
В корчме дорожной, и кичатся:
Кто храбростью на поле брани,
Кто харалугом фряжской грани,
Секирой крепкой; то о латах
Заходит речь, иль о палатах
В дворцах старинных и богатых,
Иной, - расхваливая меч,
Врёт сколь голов сумел отсечь.
Досуг не берегли нисколько
вояки... Славный день турнирный
Зарёй забрезжил. И как только
Стал просыпаться замок мирный, -
Уж в сёдлах храбрецы-задиры,
Промаслив панцирей шарниры,
Гремят оружьем, - чтоб на деле
Явить умение своё,
Чтоб воспевали менестрели
Непобедимого копьё.
Ему, за доблесть на турнире,
И стойкость в яростном бою,
Король, торжественно на пире,
Страну отдаст, и дочь свою.
В то время - во дворце, рыдая,
Противясь властному отцу,
Молила дева молодая
Не принуждать её к венцу.
Король, идя вдоль колоннады,
Увидев плачущую дочь,
Сам воздыхает от досады,
Не в силах скорби превозмочь.
АГНЕССА:
О, милосердный мой родитель,
Врагов неверных погубитель,
Заступник правоты и чести,
Ты знаешь о моём протесте -
С немилым родину оставить,
И память рыцаря ославить,
Что в бой ушёл, всем нам на горе,
С кем брачный кубок подниму,
О светлооком Далиборе,
Так милом сердцу моему!
ВЛАДИСЛАВ:
Ах, дочка, не сойти мне с места,
Он был как сын мне, ты - невеста,
Вернее, стать бы ей могла
Давненько... Но судьбина - зла!
Знай, слово, данное к турниру,
Что побуждает многих к миру,
Я вынужден теперь сдержать,
Иль мне врагов приумножать?
Пойми, в предверьи тьмы могильной,
Печально завершаю путь,
И твой союз с рукою сильной -
Стране на благо. Отдохнуть
Мне недосуг, ведь я опора
Надёжности для вотчин всех,
Шесть лет прошло без Далибора,
Повсюду - зависть, неуспех.
Как мне хотелось, знает Боже,
Чтобы герой стал королём,
Вас повенчал бы..., только что же? -
Нет малой весточки о нём.
Помру, - что будет со страною,
Быть на границах ли покою?
Не станет царственной руки, -
Захватят земли чужаки.
Мужайся дочь, слезам не место
В очах принцессы королевства,
Ступай-ка ты к себе в светлицу,
Жди, призовёт к турниру рог.
Мне жаль мою перепелицу...,
Не плачь, дитя, - верь: с нами Бог!
ВТОРАЯ СЦЕНА
(Дикое поле. Вдалеке на холме виден шатёр).
СКАЗИТЕЛЬ:
О, да, я должен был в начале,
Надеюсь, вы не заскучали?, -
Поведать, - где тот Далибор,
Чья гибель, иль исчезновенье,
По воле ль рока, проведенья,
Произнесли благой девице,
Печалившейся в град-столице,
Столь ненавистный приговор.
Сей знаменитый полководец,
Разбив какой-то злой народец,
К невесте мчал во весь опор.
Рать, руководствуясь советам
Седых отцов, - шла вдоль реки,
Но Далибору страх неведом,
Не веря присказкам, приметам,
Герой пошёл чрез ледники -
Тропой Судьбы - всем вопреки.
Да, мы поспешны зачастую,
Сберечь версту одну-другую,
Нам, - как повязка на глаза,
И верим в лучшее вслепую,
Пока не грянут небеса.
Глядите вдаль, друзья, ей-богу,
Ищите длинную дорогу!
Поэтам жребий сей - лоза,
Хоть сок её, порой, - слеза.
(Пауза).
Но, - мчит герой непобедимый
Который день, и лик любимый
Агнессы всюду предстаёт,
Торопит жениха вперёд.
И так увлёкся он мечтами
О встрече с ней, её цветами
Осыплет, - как же рыцарь светел:
Скорее к милой, ждёт она!,
Что удивлённо вдруг заметил:
ДАЛИБОР:
О, Боже, что за сторона?!
СКАЗИТЕЛЬ:
Пред ясным взором Далибора
Предстала странная земля:
Обломки древнего собора,
Кругом обожжены поля...
Но вдалеке, чуть за холмами,
Он видит сада островок.
В тени, под дивными кустами,
Стоит шатёр, над ним дымок
От костерка, как нитка вьётся;
И Далибору остаётся
К шатру бесстрашно подойти,
Коль всё равно тот на пути.
Чего герою здесь страшиться, -
Развалин, шалаша в цветах?
Неужто должен всполошиться,
Бежать, с молитвой на устах?
Ему навстречу, - о, святые,
Выходит дева, - чуден миг!
Сияют косы золотые,
Прекрасен несказанно лик.
ХОЗЯЙКА ШАТРА:
Войди же, рыцарь, храбрый воин,
Непобедимый Далибор!
Что бледен ты, неужто болен,
Иль встречей этой недоволен,
Устал скакать во весь опор?
Не нужно славному герою,
Поверь мне, я честна с тобою,
Ждать от девицы дел плохих.
Скажу тебе: по воле рока,
Давно живу здесь, одинока,
И жду заезжих у порога,
Но эта скорбная дорога
Не шлёт мне путников своих.
Пройди в шатёр, испей, откушай,
Тебе ковёр свой уступлю,
Птиц щебетание послушай,
Покуда дам овса коню.
Здесь, в упоительном дыханьи
Цветов душистых, ощути
Спокойный сон, трудов признанье,
Отдохновенье от пути.
СКАЗИТЕЛЬ:
Не вымолвил герой ни слова, -
Сразила дева удалого,
И, вняв её увещеваньям,
Ведомый отдыха желаньем,
Увидев вкусной пищи стол,
Толь одурманенный цветами,
Иль нежными её словами,
Вдруг позабыл, куда он шёл.
Сказались давняя усталость,
Бессонных странствований дни;
И в дрёме тихо колыхалось -
Хозяйки пенье:
ХОЗЯЙКА ШАТРА:
Спи, усни...
СКАЗИТЕЛЬ:
На утро, с болью головною,
Проснулся рыцарь. И с зарёю
Вновь вспомнил: про свою невесту,
Куда, зачем он держит путь,
Что промедление не к месту,
Пора и к дому повернуть.
Но тут как тут, - краса-девица
Как дым вплыла под свод шатра.
ХОЗЯЙКА ШАТРА:
Что, Далибор, тебе не спится,
Ужель проститься нам пора?
ДАЛИБОР:
Да, милая, домой спешу я.
СКАЗИТЕЛЬ:
Речь коротка, понятна суть,
Но плачет дева негодуя,
Желает рыцаря вернуть.
ХОЗЯЙКА ШАТРА:
Тебе - цветы мои, напевы, -
Противны, как труха на пне,
Ты топчешь чувства юной девы,
Прочь, недосужно! - молвишь мне.
Молю, побудь со мною малость,
Хотя б ещё денька два-три,
О, прояви к сиротке жалость,
Три дня счастливых подари!
Не обижай приют мой скромный,
Шатёр столь тихий и укромный,
И как пройдёт сей малый срок,
Я покажу в степи дорогу
К родному твоему порогу,
Чтоб ты быстрей добраться смог.
СКАЗИТЕЛЬ:
Порядком Далибор смутился,
Что с нею должно не простился,
Приветливостью пренебрёг,
И, не переча юной деве,
Припомнив о её напеве,
Решил остаться - на денёк.
Гуляет воин, веселится, -
Всему потворствует девица.
Он позабыл, что поспешает,
Испив сладчайшего вина,
Вокруг всё будто бы внушает:
Что вот его мечта, - она...
Льнёт беспрестанно молодица
К груди хмельного храбреца.
Желанья все предупреждает,
Ласкает, песней угождает, -
И яств подносит, и винца...
Так целый день, и новый следом,
В шатре наш Далибор гостил.
На третьи сутки, за обедом,
Почуял, - отдыхать нет сил.
Вестимо, было сожаленье,
Что кончен пир, пора домой,
Но стало явным осмысленье, -
Он не в ладу с самим собой.
И вышел, крадучись, - скорее
К ручью, в седло запрыгнуть рад,
Поскольку звери нас мудрее,
Рысак - не пятился назад.
Всё ж, надо было бы проститься,
Решил вернуться Далибор,
Но там, где днесь жила девица,
Была лачуга, - не шатёр,
Повсюду гниль, и запах смрадный,
Вдруг – бабка встала на пути,
Смеясь кричит:
ХОЗЯЙКА ШАТРА:
О, ненаглядный,
Куда? Ведь нет ещё шести!
Заботы подняли с постели,
Они тебе не надоели?
Стащи с коня свой скарб, и спесь.
Ступай в шатёр, ложись и грезь!
СКАЗИТЕЛЬ:
И ничего не понимая,
От перемен оторопев,
Герой воскликнул:
ДАЛИБОР:
Ведьма злая!
Не ты была царицей рая!
Старуха, твой ли был напев!?
ХОЗЯЙКА ШАТРА:
Старуха? Ведьма? - что ты, милый,
Забыл утехи под луной? -
О, я - души твоей не гаже.
Почто теперь такой унылый?
Неужто лик своей же блажи,
Ты представлял иным, друг мой?
Рабыней, - три весны, три лета,
И три зимы тебе была,
Ты полагаешь служба эта -
Задаром жертвенно-бела?
Да, Далибор, моим стараньем,
Прошло три года: день - за год.
Ты грезил радостным венчаньем? -
Тебя оно со мною ждёт.
Не вспоминай свою Агнессу,
Я, друг, всё знаю наперёд,
Наверное, твою принцессу
Папаша замуж выдаёт.
Герой мой, ну сними же латы,
Мне не перечь, и не дури!
Объятьем, в счёт своей расплаты,
За хлеб, за соль, - благодари.
Не походи на тех убогих, -
Взор лучше в поле обрати,
Черно оно, - то пепел многих,
Желавших от меня уйти!
СКАЗИТЕЛЬ:
Вскипел тут разум Далибора,
Схватил секиру он свою.
ДАЛИБОР:
Благодарить, за дни позора? -
Доверю это острию!
СКАЗИТЕЛЬ:
На взмахе, словно ураганом,
Снёс голову старухи с плеч...
Рыдает, поражён обманом,
Желает мёртвым в землю лечь.
А голова - на землю пала,
По склону прокатившись чуть,
Змеёй шипела, и шептала...
ХОЗЯЙКА ШАТРА:
И всё ж тебе не улизнуть!
С проклятьем дух мой иссякает,
Пусть снизойду в могильный склеп:
Слеза, что горько так стекает, -
Сжигает зренье! Ты - ослеп!
На тьму и горе обрекаю
За то, что отнял жизнь мою.
О, Ад, я дух свой испускаю...,
Но враг, - у бездны на краю!
Чрез дебри схваток, испытаний,
Проложишь кровью к дому путь,
Всё ж, дам надежду, - для страданий:
Коль не смешают карты бесы,
Став мужем царственной Агнессы,
Сумеешь зрение вернуть!
На это не надейся дюже,
Герой - дремал, но шли года...
Коль замужем она, - тем хуже,
Ослепнешь, рыцарь, навсегда.
С проклятьем прочь ступай, убийца,
Я вижу: смерть пришла моя,
И ей мне нужно насладиться,
Здесь, Люцифер, раба твоя!
СКАЗИТЕЛЬ:
Земля разверзлась, ветер скоро
Старухи душу в Ад унёс. -
В очах потухших Далибора
Ни света не было, ни слёз.
Ослеп он. Вот с какой расправой
Явился к Далибору рок.
Воскликнул рыцарь:
ДАЛИБОР:
Боже правый,
За что жестокий сей урок?!
СКАЗИТЕЛЬ:
Героев нет необоримых,
Готовых меряться с Судьбой,
Но, забывая о любимых,
Идя путём поступков лживых,
И зрячий будто бы - слепой.
Когда же слепоту признает, -
Любви возжаждет вопия,
На жребий каждый раз пеняет,
Но думает: невинен я!
Печален рыцарь: что Агнесса?
Дождётся ль жениха она?
Не разлюбила ли принцесса,
Ужель с другим обручена?
Уверена колдунья злая, -
Он - не прозреет никогда.
ДАЛИБОР:
Да что же? Разве, донимая,
Карги усмешка ведовская
В ушах засела навсегда?
О нет, проклятье не удушит
Надежд заветных, дорогих.
Пусть конь хозяину послужит,
В дороге дальней, в битвах сдюжит –
Он будет видеть за двоих!
СКАЗИТЕЛЬ:
Вот Далибор наш - свистнул зычно,
Скакун примчался на сигнал,
Герой вскочил в седло привычно,
И конь куда-то зашагал...
ВТОРОЙ АКТ
ПЕРВАЯ СЦЕНА
(Поляна у леса)
ДАЛИБОР:
Ни раны, не боязнь кончины,
Страшней мученья одного, -
Я не могу понять причины
Греха, безумства своего.
Неужто взбранный стяг удачи
Растоптан, а мечты, - тем паче,
С позором отойдут во мрак?
И ночь, клеймом уничиженья,
Сопроводит мои лишенья,
Пока главу не срубит враг?
Вернусь коль, будем верить чуду,
И помешаю счастью вдруг,
Каким глупцом тогда я буду!
Кто выдумал мне столько мук?
СКАЗИТЕЛЬ:
Движенье, что всегда отрадно
Когда подолгу мы сидим,
Имей недуг - язвит злорадно
Над шевелением любым.
О, да, слепец ругал безбожно
Судьбу и провиденья план,
О том, что с верой, - ночь ничтожна,
Молчал отчаянья дурман.
Конь, утомлённый от дороги,
Встал у леска передохнуть,
И сам седок, хребет да ноги,
Не прочь расслабить где-нибудь.
Он спал. Как долго? Луч зарницы
Пал Далибору на ресницы,
И вдруг скаун копытом бьёт, -
Гремя оружьем едет воин,
Поспешно, слышно - беспокоен,
Хотя и дерзко речь ведёт.
ГУСТАВ:
Тебе, боец, моё почтенье!
Твой конь, броня, - приобретенье
Достойное, коль будешь бит.
Мир - честь и доблесть воспевает,
И на сильнейших уповает,
Тут, государь мой, без обид.
Сын Тельрамундов пред тобою,
Я - Густав, молод и ретив,
Не оскорблён, не гневен, - к бою
Имею лишь один мотив:
Поклялся, что копьём добуду
Известность, жертвуя собой,
Или слугой побитым буду,
С позором не вернусь домой.
Достанусь пусть владыке злому,
Коль мёртвым наземь не паду,
Но, мой удар подобен грому,
Я доказать могу любому,
Что и клинок сулит беду.
Скажи, готов ли, без протеста,
Ты объявить на целый свет:
Что краше всех моя невеста,
Что дев милей Агаты нет?!
Но если в этом есть сомненья, -
Их защитить спеши в бою.
Что ж, предъяви свои уменья,
Но знай, срублю без сожаленья
Кудряву голову твою!
ДАЛИБОР:
О, Тельрамунд, я благодарен
За благородный, внятный слог,
Твой род во славе лучезарен,
Что Густав - юн, высокопарен,
Не раз в застолье слышать мог.
Но ты, похоже, не здоров,
Ведь - зелен, не изведал сечи,
А уж затмил иных шутов,
Что на базарах ширят плечи,
Изображая храбрецов.
Знай: ветераны шутят редко,
Продумывая, чем поддеть, -
Твоё копьё едва ли метко,
И не булат в клинке, а - медь.
Тебя Агата восхитила,
Но как не раздувай светила,
Они не возгорят светлей.
То, что она Агнессы краше,
Я не могу представить даже, -
Не видел ты любви моей!
ГУСТАВ:
Сейчас же биться! Без пощады!
За оскорбленье - смерть тебе!
Мои доспехи - не дощаты,
Меч не из меди, - о борьбе
Заботься, рыцарь. Битва скажет,
Чья дама всё-таки милей.
Копьё пусть правоту докажет,
Господь рассудит, кто сильней!
ДАЛИБОР:
Коль всуе поминаешь Бога,
За это милости не жди.
В седельце продержись немного!
Здесь кончится твоя дорога,
Что ищешь, - то и впереди.
Господь, управь, чтоб добрый малый
Не пострадал, умерил пыл,
Хоть он спесивец небывалый,
Но я и сам не лучше был.
Ах, дерзновенный! И вслепую
Сражаться мне невмоготу!
Доверясь слуху повоюю, -
Всего один удар... Я жду!
СКАЗИТЕЛЬ:
Слепец, чтоб враг позлился вволю,
Коня остановил, и ждал
Наизготове. Тот по полю
Скакал - не в меру разудал,
Свирепо кличи расточая.
Но начеку был Далибор,
Момент единый улучая,
Стремился дать юнцу отпор.
Вот близок он! Готовый к бою,
Копьё направив наугад,
Вдруг - ощутил герой незрячий
Удар ужасный свой громящий
В грудь недруга, и скрежет лат...,
И как со стоном и мольбою,
На землю, - скошенной травою,
Свалился рыцарь-супостат.
С коня слетев, как лист с берёзы,
Бразду в грязи проборонив,
С росою смешивая слёзы,
Стал Густав боле не кичлив.
Удар о землю, вероятно,
Был отрезвлением тяжёл,
И рыцарь, что вполне понятно,
Стыду - погибель предпочёл.
ГУСТАВ:
Что медлишь? Добивай скорее!
О, я бы действовал шустрее,
Противника б не унижал.
Всё ж, сделай милость, умоляю,
Пред смертью имя знать желаю
Того, кем сшиблен наповал.
Поклялся, что слугою стану,
Коль не погибну, - и тирану!
Агаты я не посрамлю,
Но рабство – кара Тельрамунду,
Руби главу, сею секунду,
Не опозорь мой род, молю!
ДАЛИБОР:
Ты сетуешь на пораженье?
Иль может ныне Страшный Суд?
Далёко славы возвышенье,
Тому, кто сломлен, словно прут!
Судьба - пускай волнует деву,
Но мастер - подмастерьем был,
Ветвь не одна служила древу,
Чтоб вырос ясень-сторожил.
Роптать, ждать худшего исхода,
Запамятав, чьего ты рода, -
Несообразно сердцу льва.
Твой вызов - для баллад пригоден,
Ты несомненно благороден,
И, право, не без удальства!
Лишь трус не защищает злата,
Не обесчещена Агата, -
Опора ей твоя рука.
Не будь я связан долгом прочно,
Цветок сей отыскал бы точно, -
Она мила наверняка.
Спросить хочу: ты сильно ранен?
Я, Густав, видишь ли, - слепой.
И не был злобой одурманен,
Когда вступил с тобою в бой,
Боялся, как бы не вскипела
Чрезмерно кровь, нам на беду,
Но, не довёл Бог до предела,
Не будем раздувать вражду.
Ты знать желал, кто пред тобою,
Тебе ответить я готов,
С тех пор, как маюсь слепотою,
Не много знаю светлых слов.
Я - Далибор, бивал немало
Язычников, и мне везло,
Что дворня обо мне певала,
Поди - бурьяном поросло...
С пути, в отчизну дорогую,
Сманило ведовство меня
В долину, дьявольски глухую, -
Не знал, что это западня.
В шатре роскошной чаровницы
Фривольно грезил молодец,
Теперь потухшие зеницы -
Всему заслуженный венец.
Колдунья то была, нещадно
Казнить её не оробел,
Но злая ворожба изрядно,
Переписала мой удел:
Я проклят. Может быть прозрею,
Сведя Агнессу к алтарю,
Не станет девица моею, -
Не полюбуюсь на зарю.
Да, Густав, я в беде похуже,
Чем грязь, в которой ты сидишь.
Ужели думал вправду, друже,
С тобой сквитаться убедишь?
Не раб мне нужен, не прислуга!
Чтоб силой мериться с судьбой,
Хотелось бы иметь мне друга,
Идущим обок в бой со мной.
ГУСТАВ:
Немыслимо, рукой слепого
Повержен судьбоносно я!
Нет славы в том, чтобы бредово
Стремиться к лаврам, бестолково
Размахивать древком копья.
О, да! Твой жребий - страшен, скверен,
Ты уязвим, но в должный срок
Небесный ангел, я уверен,
Ребячество моё пресёк.
Великодушный рыцарь, - слова,
Агаты ради, в честь отцов,
Не преступлю, - я из любого
Убогого, иль золотого,
Судьбы фиала пить готов.
Лучом ли, тенью, - одесную
С тобой пойду любой тропой,
Плутая, или напрямую,
Но приведу тебя домой.
Покуда не обрящешь зренье,
Твоё главенство признаю,
Уменье приложу и рвенье, -
Спасу в огоне, воде, в бою.
Скорее в путь! Тех, кто достоин,
Господь к победе приведёт,
Вот длань моя, о, славный воин,
Вперёд, узнаем, что нас ждёт!
СКАЗИТЕЛЬ:
Вот руки рыцари пожали,
И в кровном братстве поклялись,
Решив, что в счастьи и печали,
Навечно судьбы их сплелись,
Ведь, где слуга у господина
Без платы немощным слывёт,
Там – друг, с упорством исполина,
Разделит кладь любых невзгод.
Друзья не ехали, - летели,
Привалы кратки, сны легки,
Зима просыпала метели
На степи, сопки, ивняки,
Лесными тропами порою
Товарищам пришлось плутать,
Казалась цель, - там, за горою,
Что можно время наверстать...
И вновь холмы, простор, закаты,
На север слали пастухи,
И кони, будто бы - крылаты,
Как вдруг - туман, болото, мхи,
Сгустилась мгла на дне долины,
И чудится, - дубы живут,
Вещают ветры из трясины:
Быть новым испытаньям тут...
ВТОРАЯ СЦЕНА
(Туман. Лес. Руины древнего замка).
ГУСТАВ:
Мой друг незрячий, впечатляет
Ветрище и тебя видать,
Тропа сужается, петляет, -
Ушко иголки эта падь.
С дубов кривых, во мглу растущих,
Стекает слизь в седые мхи,
Не слышно птиц, в корнях ползущих
Огней без счёту вездесущих,
Здесь путник - менее блохи.
У нас руина на дороге,
Заплесневели стены, свод,
Не улей тут, - в таком чертоге
Отшельником подвох живёт.
К воротам едем напрямую,
Сомкнулась чаща за спиной,
Я, право, друже, - негодую,
Окраину сию гнилую,
Нам не объехать стороной.
ДАЛИБОР:
Коль нас тропа в тиски зажала, -
Доверься божьему персту,
Героям трусить не пристало,
Они не дрогнут и в аду.
Похоже, Густав, нам придётся
В ворота замка постучать.
Настороже будь! Мне сдаётся, -
Хозяева жилью подстать.
ГУСТАВ:
Я гляну сквозь ограды щели.
Ого! Мерцает в окнах свет.
Хотя бы ночь поспать в постели,
Скитальцам будет не во вред.
Дворянам отдохнуть с дороги,
Позволить должен кастелян,
Не отпереть своей берлоги,
Иль обругать нас на пороге, -
Остережётся басурман.
ДАЛИБОР:
Где огоньки манят из мрака,
Там в топь нередко путь открыт,
Быть нужно начеку, зевака -
Под стулом люка не узрит.
Усталый тянется к подушке,
К верёвке тот, кто в ров слетел -
Постишься ты, иль на пирушке,
Чтоб не сглупить, не быть в ловушке,
Не будь в сужденьи скороспел.
ГУСТАВ:
Ах, если б мог ты видеть это!
Тут есть фонтаны, и цветник,
Сие - искусство, - спрятать лето,
Чтоб хлад под своды не проник.
Не скор мой вывод, тут на деле
Старанье зримо, - благодать!
ДАЛИБОР:
Скажи, горит ли свет в капелле?
ГУСТАВ:
Её отсюда не видать.
Врата открылись у чертога...
Не так уж неприглядно тут,
Лепёшек, да вина немного,
Для нас быть может и найдут.
Сойди с коня, я зорким оком
Взгляну, что дальше на пути.
ДАЛИБОР:
Ты не размяк ли - ненароком?!
Купели наполняют соком,
Чтоб мух побольше извести.
ГУСТАВ:
Мы при оружьи, от чего-то
Опаслив ты, всё - пустяки!
Смягчись, дозор моя забота,
Чуть что, - я вышибу ворота,
Они из липовой доски.
Роскошный зал! Скрипят засовы,
Но странно, ни души вокруг,
К такому ль были мы готовы?!
ДАЛИБОР:
О, роскошь – худшие оковы.
ГУСТАВ:
Здесь стол накрыт! Присядь, мой друг.
ДАЛИБОР:
Но, перед трапезой, смиренно
Мольбы, как должно, вознесём
Спасителю, благодаренно
Хлеб преломи, теперь вином
Вспомянем плоть и кровь Христовы.
ГУСТАВ:
Всех, кто в беде, влачит оковы.
ДАЛИБОР:
И всех, кто ищет правый путь.
ГУСТАВ:
Да будут сродичи здоровы!
ДАЛИБОР:
Господь, повсюду с нами будь!
СКАЗИТЕЛЬ:
И только души укрепила
Во имя Господа хвала, -
Зал затрясло, трещат стропила,
В камине пламя кверху взмыло,
И нечисть, что досель спала,
Вдруг начала, - визжа, стоная,
О стены биться и скрести,
Молитвы силу проклиная,
Страшить, смердеть, как хворь чумная,
Чтобы гостей с ума свести.
НЕНАВИСТЬ:
Дарует бог ночлег вам что ли?
Господь накрыл обильный стол? -
Он властью, взятой ниотколе,
Крестом грозит в своей юдоли.
Его приют тоскливый - гол.
Отважным рыцарям, задирам,
Марии кротость ни к чему.
Попам ведь, застращённых миром,
Дары подносят, как кумирам, -
Из яслей сделавших суму.
ДАЛИБОР:
Кто здесь кощунствует безмерно,
Что за крамольник и изгой?
Какое святотатство, скверна!
Тебе в Аду милей наверно,
Сгинь, нелюдь, в пламень вековой.
НЕНАВИСТЬ:
О, пламя – мне необходимо!
Но, пренебрегший им, вестимо -
Уставший здравствовать глупец.
Дух пред тобою ли бесплотный?
Не знаешь ты всей подноготной,
Я - адовых страстей венец!
Послушай, пламенный воитель,
Врагов несметных погубитель,
Ты - будто бы мне сводный брат,
Тобой восславленный Спаситель, -
Твой судия и ослепитель,
Из-за него в судьбе разлад.
Но суть моя - совсем иная,
В искусства, в нравы проникая,
Ращу бессмертия плоды;
Не прячусь за завесой серой,
Что знания туманит верой,
И не зову тщетой труды.
Блаженство вечное наверно
Ждёшь после смерти? Достоверно
Скажу: в могиле - черви, мрак.
Служи другому господину!
Иначе в скорбную долину
Тебя свезёт гнедой рысак.
ДАЛИБОР:
Христос, я знаю, что всечасно,
Лютует глупость или грех,
Ты падшего небезучастно
Готов услышать, и напрасно
Безумство празднует успех,
Я признаю, всесильный Боже,
Что нет числа грехам моим...
НЕНАВИСТЬ:
Безумец тот, кому негоже
Принять дары, коль власть пред ним!
Он - просто слеп, ко многим благам,
До смерти будет лотофагом,
И крестной мукой одержим.
Ты знаешь, благо ведь предметно,
Оно всегда имеет вес.
Сокровищ у меня - несметно,
Могу прибавить сил заметно,
Имей лишь малый интерес.
ДАЛИБОР:
Ага, пошло в ход подкупленье!
Но только клан твой - мне знаком,
Я видел градов истребленье,
Взгляд ненавистный, трупов тленье,
Как полыхало всё кругом.
Кто дарит девам ведьм личины?
Кто грацию источит в прах?
Кто наущает без причины
Соседу вырвать все седины? -
Нередко - Ненависть и Страх!
О, предлагай драконью кожу,
Оружье, клады, талисман!
Я повторю, и подытожу,
Твоя империя - обман.
НЕНАВИСТЬ:
Что там болтун-монах лепечет, -
Спасает колокольный звон?
Пойми, расчёт все карты мечет,
И - геллер ставит крест на кон!
ГУСТАВ:
Сдаётся мне, - тирада эта,
В Аду сойдёт за образец.
Глядишь, - из университета,
Вооружится ей мудрец.
Там гонорары многим боле
Заезжим умникам дают;
Речь повтори, по доброй воле,
Тем, что талар перепороли,
Иль вовсе не продашь свой труд.
НЕНАВИСТЬ:
О, храбрый паж! Но ты, без спроса,
Вмешался в разговор господ!
Вновь, утирая кровь из носа,
Кричишь, что больше не течёт?
Я не спроста веду беседу,
И, коль не будет смысла в ней, -
Подам к полночному обеду
Вас, на жаркое, как свиней.
СТРАХ:
Постой, двоих стращать не надо,
Со старшим до поры побудь,
А я тут маменькино чадо
Утихомирю как-нибудь.
Недолго бедному цепляться
За круцификс, быть храбрецом,
Он станет по земле валяться,
Выть, с перекошенным лицом.
Тебя, щенок, мы не отлупим,
И голову не срубим с плеч,
Но изощрённее поступим,
Подумай, как сие избечь.
Мы раны старые сурово
Вскрываем в глубине сердец,
Пичугой в путах птицелова,
Почувствуешь себя, глупец.
Твои я знаю прегрешенья, -
Кто крал орехи со стола,
И лгал на утро, без стесненья,
Что на слуге вина была?
Но мы бы ночь уничижили,
Когда бы я грешки считал, -
Над парнем вороны кружили,
Узрев, что агнец волком стал.
Ты помнишь, как палач, за дело,
Тебя поставил у столба,
Как спину жгло, - что кровь кипела,
И остригали, как раба?
А не призвать его ль мне снова,
И наказанье повторим? -
Чтоб проучить мальца блажного,
Что злит молением своим.
ГУСТАВ:
К проступкам что ли прибегаешь
Юнца, не севшего в седло?
Коль мнишь, что этим напугаешь,
Знать, - темя сильно напекло.
СТРАХ:
Взгляни тогда Агате в очи,
В них – ледяная пустота.
ГУСТАВ:
Молчи! Терпеть тебя нет мочи,
Пройдоха, с пеною у рта!
СТРАХ:
Да, ядовита эта пена,
Дурман прольётся через край,
Узри невесту в путах тлена,
Уста старухи лобызай!
Чтобы обнять тебя, родимый,
На кол, повыше, посажу,
Вокруг огонь неугасимый,
По нраву это крепышу?
Находчива моя супруга,
Во все глаза теперь гляди,
Как примемся тиранить друга,
Жаровня ждёт вас впереди.
ГУСТАВ:
О, что за бесовщина, морок!
Волшба, болиголова яд?
Чем христиан пытаешь, ворог,
Коль белым днём тебя узрят?
Меча не подниму, - нет силы,
Но сердце чистым сохраню,
Твои угрозы из могилы,
Вопль разъяренного ловчилы, -
Не страшны и гнилому пню!
В беде храни, внуши мне смелость,
Спаситель, будь...
АГАТА (Страх принял облик Агаты):
Мне захотелось,
Чтоб сумрак душу поглотил.
Постыла мне твоя незрелость,
Так, что господний свет не мил.
Честь, добродетельность пустую -
Не жаль, как снега по весне.
Тебе, Мрак, жизнь свою дарую!
ГУСТАВ:
О, Далибор, как страшно мне!
СКАЗИТЕЛЬ:
И Густав, потеряв сознанье,
На землю пал, лишившись сил,
Но друг его, без содроганья,
Молитву Господу творил.
И стойкости ему достало,
Когда Агнессы тень, любя,
Его дарами осыпала,
Но привиденье пропало, -
Крестом лишь осенил себя.
Не мешкал, поднял побратима,
Встал подле Густава с мечом.
Теперь друзья невозмутимо
Читали «Отче наш» вдвоём.
Слабеют отпрыски геенны,
Вдруг - камень с потолка упал,
За ним другой, колонны, стены, -
Стал рушиться бесовский зал!
Вмиг прекратилось обрушенье,
Осела пыль, - вкруг никого...
Исчезло жуткое строенье,
Как будто не было его.
И чудо то, - что невредимы,
Друзья воспели ектеньёй;
Вот, словно бы неутомимы,
Помчали прочь, вперёд гонимы
Расцветшей в небесах зарёй.
ТРЕТИЙ АКТ
ПЕРВАЯ СЦЕНА
(В замке Зигмунда).
СКАЗИТЕЛЬ:
Меж тем, как от князей Геенны
Герои гнали лошадей,
Родня, любимые - смятенны,
Что нет от рыцарей вестей.
Тоска-печаль Агату гложет,
Разлукою омрачена,
Ждёт, протрубит в свой рог быть может
Герой, и - плачет у окна.
Отец - готовит пир на славу,
Надеясь, что утешит дочь,
Ведь каждый празднества забаву
Кручине предпочесть не прочь.
Кругом всё чистится, скоблится,
Шкварчит, - звон, гомон без конца.
Агата же не веселится,
Не позабудет молодца.
АГАТА:
Вестимо, он не паж дворцовый,
Коль не остался при дворе,
И не бедняк, на всё готовый,
Мечтающий о серебре.
Он храбро ехал в чисто поле,
Лишь о победах помышлял,
Но, может, не удачлив боле, -
Узрел слепой Судьбы оскал.
Ужель вознёсся в кущи рая?
В темнице, словно раб, сидит?
О, ветер чуткий, правду зная,
Меня безмолвием щадит.
Стал Густав жертвою заклятья?
Триумф неволит сесть в седло?
Ах, если б облако в объятья
К нему немедля отнесло!
Не могут женщины вторгаться
В дела мужей, изжить войну,
Им остаётся лишь - пугаться,
Выть, как собака на луну.
Вновь к небу руки простираю,
Невинна ль буду, иль грешна,
Мольбу я ветру поверяю,
Но тщетна, чувствую, она.
ЗИГМУНД:
Дитя, известно, что невесте
Ждать суженого не легко,
От Густава нейдут к нам вести, -
Знать, он уехал далеко.
Девичья доля - мрачновата,
Но придержи печали впрок,
В долг славу не дают, Агата,
Не скоро свить её венок.
Шёл к цели Тельрамунд упорно,
В седле - влитой, с мечом - не плох,
Ему всё по плечу, бесспорно,
Такого не оставит Бог.
АГАТА:
Твержу всем это ежечасно,
Рацея громче всех моя,
Боюсь, что верую напрасно, -
Останусь старой девой я.
ЗИГМУНД:
Гони-ка эти мысли рьяно,
Не стоит грусть таких речей,
Тобой любуюсь постоянно,
Ты - краше солнечных лучей.
Грешно, дитя, чтоб радость эта,
Которой Бог нас одарил,
Заслонена была от света
Унынием - белей белил.
Мне надо бы к гостям спуститься,
Ты испытаньем будь горда,
Когда хозяйке не грустится,
То на столе вкусней еда.
ДОЗОРНЫЙ:
Мой герцог, не корите строго
Слугу, что без призыва здесь,
Не то чтоб на себя взял много,
Иль не страшусь клетей острога,
Но, - радость в государстве днесь.
Не молод страж, - хоругви, латы,
Всё ж различает по гербам, -
Встречайте жениха Агаты,
Ведь юный Густав скачет к нам!
ЗИГМУНД:
Я всех на пир созвал, Агата, -
Не знал, что едет к нам герой!
Отец его, твой крёстный, злато
Говаривал: Господь - с тобой.
Но то, что этим днём случится
Такой сюрприз, - я поражён!
Скажи мне, милая девица:
Неужто наша жизнь не сон?
Черпал, мне снилось, - из колодца,
И вот - украшен двор для нас!
Земля от празднеств сотрясётся,
Со всех бойниц пусть разнесётся
Во все концы счастливый глас!
Со свитой рыцарской прибудет
Герой, ему владеть страной,
Нарядней третьего не будет,
Чем Густав, вставший в ряд со мной.
Дочь, будь при мне, как подобает -
Скромна, с приветственным венком,
Жених твой многих затмевает,
Со славою к нам прибывает,
Нет песен о бойце таком,
Его увидев в колыбели,
Я знал, - обскачет всех малец,
Незримо годы пролетели,
Но ныне - молод твой отец!
ВТОРАЯ СЦЕНА
ГУСТАВ: (Входят Густав и Далибор)
Хвалу не мне, о, герцог, - Богу,
Промолви в здравице своей,
Он указует нам дорогу
Среди руин, во тьме страстей.
С молитвой только, с покаяньем,
Я выйти смог за их порог,
Господь спасительным сияньем
Упрочить веру мне помог.
ЗИГМУНД:
Похвально, скромности ревнитель!
Тогда послушай довод мой! -
Мрак низвергает Вседержитель,
Ты - меч в его руке благой.
ГУСТАВ:
Служу я правде, без сомненья,
Но жар надменный, спеси шквал,
Рождают злобу, искушенья,
Чтоб удостоиться спасенья,
Господь к смирению призвал.
Что ж, солнце ныне ярко светит,
Агаты взор горит огнём,
Пусть дева рыцарю ответит, -
Грустила ль, думая о нём?
ЗИГМУНД:
О, что за речи пилигрима?!
Достоин славы ты вполне,
И радость всех невыразима,
Мы грянем пиршеством вестимо,
Ведь торжество у нас в стране!
ГУСТАВ:
Мои сужденья разделяет
Мой брат незрячий… - Теофил,
Господь нас часто изумляет, -
С того, кого благословляет,
Он взыщет сонм духовных сил.
Днём люди слепы особливо,
Всегда, надеясь на судьбу,
Всяк, по-медвежьи, иль пугливо,
Спешит вытаривать тропу.
Я жив, стою сейчас пред вами,
Лишь потому, что друг со мной,
Витала смерть над головами, -
Он заслонил меня собой.
Его свершения в зените,
Мои достоинства скромны,
Слепцу объятья распахните,
О нём услышать все должны.
ЗИГМУНД:
Ждут гости, пусть же пир начнётся!
Смелее, будущий супруг.
Чуть только герцог отвлечётся, -
Как всё в бездействии вокруг.
Взгляну, чтоб полнились бокалы,
И бык на вертеле доспел!
Как водится, - труды немалы,
У тех, кто к цели прикипел.
ГУСТАВ:
Агата! Слаб ли я, в смятеньи,
Ты звёздно блещешь надо мной!
Да, так в сорочьем опереньи
Мрак приукрашен белизной.
Твой Густав, славою влекомый,
В пути немало превозмог,
И, кто вожак, а кто ведомый, -
Исправно выучил урок.
ДАЛИБОР:
Помилуй, что за речи, друже,
Смущён ли, или ждёшь похвал?
Известны мне места похуже,
Где Тельрамунд не пасовал.
Он - доблестен! Клянусь отцами,
Что я ручаюсь за него.
Недоброхоты с подлецами
Не очернят гербы его.
АГАТА:
Мне страшно было, и тоскливо...
Ах, праздник начался почти,
O, Густав, верно неучтиво
К гостям так долго не идти.
Предстать ты должен перед ними,
Пируй с придворными, родными;
Средь рыцарей, народа, знати,
Послушай звон хвалебных струн,
Но скоро, милый, на закате,
Поведаешь своей Агате:
Почто не ехал столько лун.
СКАЗИТЕЛЬ:
Вестимо, - «на коне» ль ты ныне,
Иль только грезишь ли о том, -
В пиру испить из рук гордыни
Не оставляешь на потом.
И к сагам, будто поневоле,
Всяк быль добавит, или сны;
Сказ для героя - чисто поле,
Так повелось со старины.
Вот - пир горой! Не удаётся
Побыть Агате с женихом.
Везде вино рекою льётся,
Веселье, гомон, снедь кругом.
Все Густава поздравить рады,
Ему неловко посему,
И отчего-то взор Агаты,
Прикован вовсе не к нему.
Она взирает, - мать честная!,
На «Теофила», с теплотой...
И Густав, ревность ощущая,
Теперь как будто сам не свой.
Слепец - без племени, без роду,
По нраву деве?! Воеводу,
Турнир, триумф ей подавай?
Ужель и впрямь, при новой встрече,
Вёл чересчур смиренно речи?
Наскучил тем? - поди узнай.
Всегда любовь и муки рядом,
В игре, где правила просты, -
Будь королём, иль конокрадом,
Как ляжет кость не знаешь ты.
И Густав жаждет поскорее
Свои тревоги умалить,
В беседе искренней - мудрее
От плевел зёрна отделить.
А между тем, его Агата
Глаз не сводила со слепца,
Взволнована, гостям не рада,
Сменилась будто бы с лица,
И, призадумавшись глубоко,
Тихонько молвила она:
АГАТА:
Я в кутерьме сей - одинока,
И счастлива, и смущена.
Сколь в этом лике благородства,
В нем нет лукавства, сумасбродства,
Лишь доблесть! Это ль волшебство?
От сна я словно пробуждаюсь,
И с мигом новым убеждаюсь, -
Милей не знаю никого.
О, нет в душе моей покоя!
Сомкнуты вежды у героя,
То - благо, убежала б я!
Боюсь, скажи хотя б он слово, -
К его груди припасть готова,
Слёз благодарных не тая.
Агата не жена покуда,
И небо мне дарует чудо,
Теперь столь явный, важный знак.
Всегда была я простодушна,
Как верная раба послушна,
Внимала, что любить, и как.
Но кто я этому герою,
Что знает рыцарь обо мне?
Смогу ли стать его женою?
Быть может - брежу в полусне?
Ах, если бы была любима!
Приму тогда судьбу любой,
Коль стану герцогом гонима, -
Подставит мне плечо герой.
Его спрошу я, напрямую,
Когда утихнет пир, в саду.
Иль карту вытяну пустую,
Или удачу обрету.
Но кто из двух - король червовый,
И кто химерных грёз валет?
Весенний ветер, месяц новый,
Услышат нынче же ответ.
Понять хочу: любовь ли это?
Соблазн, сулящий мне позор?!
Избавлюсь может быть от бреда,
Ведь не страдала до сих пор.
Мне правду знать сегодня надо,
Не высмеет меня чужак...
Смеркается. Смелей, Агата,
Придаст отваги полумрак!
ТРЕТЬЯ СЦЕНА
(В саду, близ стен замка).
ДАЛИБОР:
Спасибо Густава раденью,
Здесь вправду тихий уголок,
Угодно было б провиденью,
Чтоб долг мой оплатить я смог.
Мне хуже во хмелю, уныло, -
Не слышится Агнессы глас,
Что слеп, что счастье изменило,
С ним забывается подчас.
Спокойно тут, у рва с водою
Ручей я внемлю, трель сверчка...
Прозрачно ль небо надо мною -
Сгустились, может, облака?
Ступает кто-то осторожно.
Идёт ли странник на покой?
Уединился ль кто возможно?
Гуляка, в сад забредший ложно?
Вернулся Густав ли за мной?
АГАТА:
Простите, рыцарь, не нарочно
Тревожу. Наступает ночь.
Слепым, и днём ведь - полуночно,
Хотелось чем-либо помочь.
О всех гостях моя забота,
Так сердце, и отец велят,
Коль на пиру не весел кто-то, -
Корю себя за недогляд.
ДАЛИБОР:
Пытаюсь, у одра ночного,
Глас родины услышать снова,
Он в шуме пиршества затих.
Мне лестно, что невеста брата,
Благочестивая Агата,
Печётся о делах моих.
Но ты обмолвилась в начале
О долге, слышал только я, -
Слова волнительно звучали,
Смятенна будто речь твоя.
АГАТА:
Гостей я многих повидала
На играх, в суматохе бала,
У трона герцога-отца,
Здесь были те, что лживы, рьяны,
Воздержанны, иль вечно пьяны,
Слыхала мота, наглеца.
Я днём глядела, на рассвете,
Вдруг появился на примете
Достойный, славный дворянин,
Среди веселья - нравом ровен,
Таинственен, немногословен,
И ликом - будто из былин.
Меня притягивают тайны,
На свете встречи не случайны,
Отец всегда так говорил.
Нет, всё не то...Признаться смело
Должна теперь, сказать хотела:
Тебя люблю я, Теофил!
ДАЛИБОР:
О, девы, милые созданья!
Что наши титулы, дерзанья,
Пред тем, как щедр к гордячкам Бог?!
Они, как цветики степные,
Стремятся в небеса седьмые,
И гальку перетрут в песок.
Их нежность, нам на усмиренье, -
Последнее Отца творенье,
Воистину родник живой.
И слово «да», так бесподобно,
Что тучи разогнать способно, -
Мы солнце зрим перед собой!
Но неразлучна тень со светом,
Все судьбы скреплены заветом:
«Быть лишним третьему всегда!».
У нас, и в землях отдалённых,
Он подлинный союз влюблённых
Пресечь не сможет никогда.
Здесь бесполезно жулить даже,
Сколь не бросай, - всё кость не та же,
Губителен самообман.
Тщета - противиться завету,
Гадать, подбрасывать монету,
В трясине рыться, как кабан.
Мужчины, с горестью такою,
Несутся в омут с головою -
В подвижничество и труды,
Но девы думают в печали,
Что свет зари у них украли,
Не далеко тут до беды.
Ты так разумна, и прекрасна,
Взгляни, тебя ведь любит страстно
Герой, он жертвовал собой!
Поверь, вы с ним родные души,
Что может быть на свете хуже,
Чем разлучить его с тобой?
Помехой быть вам не желаю,
Скорей - конягу оседлаю,
И восвояси поверну.
Чтоб избежать сомнений новых,
Молю, во имя ран Христовых,
Не объявляй судьбе войну.
Мы с пагубой столкнулись всякой,
Но то, что бравым стал рубакой,
Обязан Густав лишь тебе,
Он жизнерадостен, и верен,
Хоть был сегодня беспримерен
В смиреньи, но - не в похвальбе!
АГАТА:
Ты прав... Не знаю, что со мною.
Не справедлива я к герою
Страдал бы и родитель мой.
Я воспарила эфемерно,
Надеясь, как дурёха серна,
Что клевер слаще - за горой.
То было словно наважденье,
И закоснелость, обреченье,
Довлели будто надо мной,
Ты указал мне, осторожно,
На то, что размечталась ложно,
Что люб мне Густав молодой.
ДАЛИБОР:
Не вздумай медлить, огорчаться,
Назавтра будете венчаться,
Вам в помощь шафер - Полифем,
Я, как сестре тебе открою:
Нет равных твоему герою,
Его не подменить никем.
Затем, как бы не грустно было,
Покину ваш радушный двор,
А ты, забудь про Теофила,
Перед тобою - Далибор.
Проклятьем злобной чаровницы
Я зрения теперь лишён,
Но, если верить той блуднице,
Надеждой жребий подслащён:
Коль назову своей женою
Агнессу, будь она со мною
Перед Христовым алтарём,
То я избавлюсь от проклятья,
И, заключив её в объятья,
Узрю блаженство новым днём.
АГАТА:
О, пропасть адского коварства!
Немыслимы твои мытарства,
Ты достославен, родовит,
И перед прямотой твоею,
Я правды умолчать не смею,
Что друга, брата огорчит.
Купец барышничал в округе,
И он вещал моей прислуге
О королевстве дотемна.
О всяком разном были вести,
И речь шла о твоей невесте,
Агнесса, мол, - обручена...
ДАЛИБОР:
Не обманула ведьма злая,
А я, проклятую карая,
Себе же голову рубил!
Оставь меня, молиться стану,
Залечивать нет смысла рану
Тому, кто в прах растоптан был.
СКАЗИТЕЛЬ:
Он рухнул на колени страстно,
Львом раненным взревел ужасно,
Да так, что деву напугал.
Всецело мир героя мрачен,
Там, где последний луч утрачен,
Мерещился судьбы оскал.
И, падая, вставая снова,
Атлант не вынес бы такого!
Ползком, совсем теряя силы,
Тащился, в поисках могилы, -
Туда, где крысы ищут снедь.
Канава с затхлою водою
Пригодной чудилась герою,
Чтобы бесславно умереть.
Но провидение не мнимо
Извека неисповедимо!
Искал в саду свою Агату
Смятенный Густав, он утрату
Её любви не мог понять;
Подслушал разговор, случайно,
Как друг скорбит необычайно,
И что задумал предпринять.
Не обуяла парня злоба,
- За что ему хвала особо -
Но брат пропал куда-то вдруг,
Добряк, исполненный кручины,
Всплеск услыхал близ котловины, -
Там колыхался лунный круг.
Немедля кинулся он в воду,
Где быть и днём-то не в угоду,
Нашёл, - что камня тяжелей...
Втащил на берег Далибора,
Стал в чувство приводить прескоро
Того, кто полотна белей.
Вот кровь и пот, любовь, старанье,
Вернули мерное дыханье
Бедняге, что попал бы в Ад, -
Очнулся, недоумевает...
Друзья, - порой и так бывает,
Плечо к плечу в грязи сидят.
ДАЛИБОР:
Зачем спасал меня, мой друже?
В геенне не было бы хуже
Тому, кто знался с колдовством!
Удар терплю я, за ударом,
Уж лучше жизнь отдать задаром,
Чем горести влачить ярмом.
Пока надежда мне сияла,
Душа пред многим устояла,
Но ныне - брешь в моей броне.
Сложу оружие устало,
Я светлых дней прожил не мало,
И умереть не страшно мне.
ГУСТАВ:
Хоть и несносен ты судьбине,
Но воплю по твоей кончине,
Не дам день свадьбы омрачить.
Господь поможет несомненно,
Принявший жребий свой смиренно,
Сумеет участь облегчить.
Я, детям в крёстные желаю -
Прошедшего по бездны краю,
Вкусившего хвалу и власть,
Такой как ты, - кто тьмы без меры
Изведал, не теряя веры,
Не даст младой душе пропасть.
Мы рыцари, и побратимы,
Любые раны исцелимы,
С призваньем господу служить.
Ты - счастью нашему опора,
И в этом убедишься скоро,
Коль пожелаешь с нами жить.
Да, в нашем замке, не чужими
Тебе мы будем, и с родными,
Брат, постарайся не тужить.
ЧЕТВЁРТЫЙ АКТ
ПЕРВАЯ СЦЕНА
(При дворе Зигмунда.)
СКАЗИТЕЛЬ:
Шло время. Свадьба отгремела,
И очевидцы могут смело
Сказать, что пир на славу был.
Слепец - жил в замке побратима,
Содействовать неутомимо
Его стремлениям любил,
И государственное дело,
Коль нужно было, вёл умело,
За что был герцогом ценим,
Но удивляло всех бесспорно, -
Как фехтовал слепец проворно,
Что в игрищах - необорим.
Ему, бой с Густавом, - удачей,
Везеньем мнился, не иначе,
В сравненьи с тем, что мог сейчас.
Всегда рождённое нуждою
Должно быть венчано молвою,
Чтоб утвердиться среди нас.
Не беззащитен рыцарь ныне,
Всё ж, памятуя о дубине
Судьбы, - не в духе иногда,
К себе упрёки были строги:
Чего желал, кем стал в итоге,
Легендам славным – не чета.
Но, если думать, что до смерти
Незыблем жребий, то поверьте,
Подобна жизнь морской волне.
Война ль грядёт, - быть крови, поту,
Иль окунётся всё в дремоту, -
Не знали в Зигмунда стране.
Как вдруг, блестят в лучах с зарницы
Гербы посланцев из столицы, -
Герольды короля у врат,
И, по рассказам старожила,
Такое же посольство было,
При прадеде, - лет сто назад.
ЗИГМУНД:
Я рад посланникам высоким,
Проехавшим путём далёким,
Чтобы достигнуть стен моих.
Гербы и стяги мне знакомы,
И вести, кажется, весомы, -
Освободитесь же от них.
Король - союзник нам, конечно,
Но, столько лет спустя, и спешно,
Послов слать, - потрясло зело,
Надеюсь, не грядут напасти,
Грозящие монаршей власти,
Иль худшее стращает зло?
ПЕРВЫЙ ГОНЕЦ:
Спасибо за приём, раченье,
Но мы имеем порученье
Оповестить всех христиан
О том, что наш король почтенный,
Наследника, на трон священный,
Стремится выбрать из дворян.
ЗИГМУНД:
Ужель погиб супруг Агнессы?
Коль жив, чего ж не сесть на трон?
Другие, может, интересы
У принца, не достоин он?
ВТОРОЙ ГОНЕЦ:
Женой Агнесса не бывала.
С тех пор, как жениха не стало,
Одною скорбью и живёт.
Довольно в государстве знати,
И чтоб не враждовали рати, -
Всех на турнир король зовёт.
ЗИГМУНД:
Но есть ли смерти подтвержденье,
Известны место, или час?
Не может ли предположенье
На ложный путь направить вас?
А если рыцарь жив, то что же,
Не будут враждовать вельможи?
ТРЕТИЙ ГОНЕЦ:
До измышлений нет нам дела.
Героя ждали, до предела,
Деревни, города, и двор.
Сие для нас премного значит,
Коль он не мёртв, то - трон дурачит,
Немыслим этакий позор!
ПЕРВЫЙ ГОНЕЦ:
Быть от раздоров только худу,
Нам нужно непременно в путь.
Дерутся рыцари повсюду,
Вам донесли призыва суть.
Король, к турниру созывая
Дворян - всех княжеств, городов,
На волю Бога уповая,
Дочь и венец отдать готов.
На трон воссевший победитель
Всё рыцарство объединит,
Коль старый опочит властитель, -
Мир прочен будет, как гранит.
Внемлите: через две луны
Наследник будет у страны!
ЗИГМУНД:
Что ж, рыцарей моих владений
Я не премину со ступеней
Сего дворца оповестить.
Мир - королю, святым - осанна!
Что будет, то пока - туманно,
Но смуту нужно воспретить.
ВТОРОЙ ГОНЕЦ:
Прощайте, ждёт гонцов дорога,
Объехать мест придётся много, -
К турниру бы поспеть как раз!
Его исход непредсказуем,
Мы рыцарям рекомендуем
Приехать в замок раньше нас.
СКАЗИТЕЛЬ:
Едва герольды ускакали,
Слепца и Густава призвал
Правитель. Молвил:
ЗИГМУНД:
Нам солгали,
Всё выдумал купец-нахал!
Агнесса, несусветно это, -
Не замужем, всё зимы, лета
Считая, - жениха ждала.
Король дряхлеет, смут боится,
Наследника найти стремится, -
Такая весть сшибёт с седла.
Владыка изъявил желанье
Звать рыцарей на состязанье,
Награда - трон его, и дочь.
Да, три гонца узнать хотели:
Есть ли бойцы здесь, что на деле
Удачу попытать не прочь?
ДАЛИБОР:
Я был на полдороге к дому,
Вдруг - вторил неуспех другому,
Не видел свет судьбы такой!
Сначала пренебрёг советом,
Колдунью встретил, и при этом
Обманут, проклят слепотой.
Но видно мало я наказан,
Своей гордыне - всем обязан,
И ведь пустая болтовня
Казалась правдою унылой, -
Обет забыл Агнессы милой...
Чурбан, - и тот умней меня!
Когда в канаве остудился, -
Для пары грустных строф годился,
Но для трагедии - смешон.
Что ж, вот сижу, и хмель не нужен,
Как будто только что разбужен,
Здесь летописец выйдет вон.
ГУСТАВ:
Не всё так безнадежно может,
Твой верный друг тебе поможет,
Мы поворотим жребий твой.
ДАЛИБОР:
Тут посмеяться будет впору,
Я преохотно верю вздору,
Но грёза - поросла травой.
Нет, пред Агнессой не предстану,
Слепец нанёс ей злую рану,
И не однажды предавал.
Когда б гонцы меня узнали,
И осмеяньем доконали,
То я бы не протестовал.
ГУСТАВ:
Агате молвил ты, что око
Туманит часто поволока,
Но есть на то любви закон,
Что властвует судьбой людскою.
Да, только лишь одной рукою,
Ты, друже, будешь исцелён.
ДАЛИБОР:
И если бы Агнесса всё же
Меня простила, то похоже, -
Турнир пригоден королю.
Я, - сидючи в седле свободно,
Осилю всех, поочерёдно!
Уж не смешно мне, я - скорблю.
ГУСТАВ:
В том, что не чужд ты планам Бога,
Иронии не так уж много,
А правды - более всего.
Не могут навыки забыться,
Ты можешь с рыцарями биться.
Я - жертва штурма твоего.
ЗИГМУНД:
Что слышу, Густав? Правда ль это?
Прости, тут честь твоя задета:
Вслепую он тебя побил?
ГУСТАВ:
Нет на земле бойца храбрее,
И слух его, поверь, острее
Чем у проворных росомах.
Сразиться с ним, скажу охотно,
Любому рыцарю почётно,
Он - Ненависть поверг, и Страх!
Как быть, мне сразу ясно стало:
Немедля мчать до перевала,
Чтоб ночью не плутать в горах.
ДАЛИБОР:
И степи, топи вслед за ними,
Лесами ехать нам глухими,
Где шельмы встанут поперёк,
А дальше хищники, и гады,
Язычники - те будут рады,
Что мы зашли на огонёк.
Но это лучше, чем уныло
Дождаться, чтобы жизнь постыла,
Путь к новому - тернист всегда.
Пусть неизбежно пораженье,
Приму последнее решенье,
До гласа Страшного суда.
ГУСТАВ:
Нам силы расточать не нужно,
И медлить тоже ни к чему,
На что решились нынче дружно,
Не бред, но подвиг. Посему, -
Расправим рыцарские стяги,
Нас ждут бои, скорее в путь,
Достанет духу и отваги
Копьём проклятие проткнуть.
И часа хватит нам на сборы,
Уж вижу дальние просторы,
Что ж, коль дорогу преградят,
То будет краткая беседа, -
Нам посодействует победа,
Достигнуть в срок монарших врат.
ВТОРАЯ СЦЕНА
(Замок Владислава. Турнирная площадь.
В левом углу сцены капелла с открытой дверью).
СКАЗИТЕЛЬ:
Друзья всё измеряли дали,
Ни враг, ни зверь их не стерёг,
Спешили, редко отдыхали,
Но короля чертог далёк.
Хоть и неслись, как от погони, -
Без них настал турнирный день,
От шума в замке, - буйны кони,
В глубь леса убежал олень.
Зарницы луч в гербах сияет,
Белы шатры, щиты блестят,
Азарт вот-вот всех обуяет,
Ждёт честных схваток стольный град.
Удар копьём в щит супостата,
Бескровный означает бой,
Устав турнирный должен свято
Чтить ратоборец удалой.
Воители - все родовиты,
Лишь герцог Зигмунд не прислал
Ни одного бойца из свиты,
Что страждет славы и похвал,
Ведь стало в герцогстве известно
Зачем слепец решил уйти,
Греховно было бы, бесчестно,
Встать у героя на пути.
Готовы площадь, снаряженье,
Играет в латах солнца свет,
Давно бы началось сраженье,
Да только всё сигнала нет.
Платком взмахнув, Агнесса вскоре
Должна ристалище начать,
Но молит девица в соборе
Заступницу - Христову мать.
АГНЕССА:
Принять уж лучше постриженье,
Смириться с тяготой любой,
Чем видеть стычек униженье
За право власти надо мной,
Отца задобри, Приснодева,
И сделай старика мудрей,
Чтоб он позволил мне, без гнева,
Служить в тиши монастырей.
Лишь одного люблю героя,
Его же ныне предаю,
Ни днём, ни ночью нет покоя,
Ты знаешь скорбь и боль мою,
Дай знак мне, Дева Пресвятая!
Он здесь ли, и мечты сбылись?
Я год ждала, всё уповая,
Но вслед - четыре пронеслись.
Судьбе моей теперь решиться,
Пусть заградит твоя десница
От скорбной девы бездны край.
Яви, Небесная царица,
Что неминуемо свершится!
Агнессе мужества придай!
СКАЗИТЕЛЬ:
В молитве дева позабыла
Что ждут её, что час настал,
Уж в третий раз труба трубила,
Народ заждавшийся роптал;
На дверь испуганно взглянула,
Поняв, что всё свершится - там,
Агнесса всё-таки шагнула
К народу, к славным женихам.
Платком взмахнула, оставалось
Стоять средь зрителей других, -
А утро словно бесновалось
В галопе, в кличах боевых;
Хоть копья – без стального жала,
И вот уж первый в землю вбит,
Она в испуге ощущала,
Что сердце сжаться норовит.
Ристалищ много в честь короны,
Но это был турнир другой,
Казалось – демоны, драконы,
Ведут непримиримый бой.
Дворяне бились меж собою,
Агнессе, в забытьи почти,
Сраженье чудилось грозою,
Что мир способна извести.
И вот уже другой повержен,
Он отдаёт покорно шлем
Тому, кем был триумф одержан,
Гремят фанфары, но затем,
Сам рыцарь, убеждённый в силе,
Сражён..., - уменье подвело,
Когда страдальца уносили,
Сказали: ранен тяжело.
Нет страха в боевом в запале,
Упорство лишь владеет им,
Бойцы издалека примчали,
Покуда наземь не упали, -
Всяк думал, что непобедим.
Прошло полдня, и супостаты
Всё бились, возгласов раскаты
Не умолкали; нет числа
Всем тем, кто только ждал сраженья,
Кипела кровь от напряженья,
Развязка – далеко была.
А солнце добавляло пыла,
Опять фанфара возопила,
Вновь двое вызвались на бой,
Как только сшиблись дерзновенно, -
Пал замертво один мгновенно,
О том сказал герольд седой.
Тут по рядам пошло роптанье:
Не доброе, мол, состязанье,
Без ругани не обошлось,
Герольд воскликнул, что есть мочи,
Что новые к борьбе охочи,
И всё по новой началось.
Теперь нещадно состязались.
Как вдруг, на небе показались
Громады черных туч, теней,
Взыграла буря, люди были
В испуге, прятались от пыли,
Но ветры дули всё сильней.
Агнесса видит: бьются браво
Бойцы, но тот, кто дрался справа
Исчез, - опешила она,
Никто не ожидал такого, -
Сей ужас проберёт любого,
И обезмолвит болтуна.
Огромный рыцарь, в чёрных латах,
Гарцуя в яростных раскатах,
На площадь выехать дерзнул,
Девиц, что подносили воду,
И врачевателя подводу,
Копьём с дороги оттолкнул.
В манерах, в поступи надменной -
Пренебреженье: во вселенной
Все - черви, по сравненью с ним.
Он, укрощая непогоду,
Кичливо возвестил народу
Ужасным гласом громовым:
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Грозы черней, примчав с ветрами,
Я, Чёрный рыцарь, перед вами
Глашу: принцессе быть моей!
Что смолкли, где же ликованье?
Кончайте женихи бряцанье,
Иль выпотрошу, как свиней.
Но, коль найдутся бедолаги,
Что переполнены отваги, -
Здесь и придёт глупцам конец.
Коль так, - поторопиться в пору,
Я четвертую нынче скоро,
Меня заждался мой венец.
СКАЗИТЕЛЬ:
И разразилась пляска смерти,
А рыцарь, в страшной круговерти,
Кровь проливая, - как заклят,
Кричал:
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Вы, мошки для потехи!
Марать не стыдно мне доспехи,
Не терпится вам что ли в Ад?
СКАЗИТЕЛЬ:
Дворянство – попрано хулою.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Тебя, жук, я проткну иглою!
СКАЗИТЕЛЬ:
Уж много вкруг скамей пустых,
Но рыцарь говорил ехидно:
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Чудесно! Дева, так-то видно
Мне больше прелестей твоих!
СКАЗИТЕЛЬ:
Усеял площадь он телами.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Могильщик, поспеши с гробами!
Ещё кто жизнью утомлён?
СКАЗИТЕЛЬ:
Горда героями столица,
И те, что не желали биться,
Сейчас хотят, - чтоб сгинул он.
Но только было всё напрасно,
По трупам разъезжая праздно,
Разил злочинец вновь и вновь.
Хоть в небесах чуть посветлело, -
Ни облачко не оскудело,
Чтоб смыть запекшуюся кровь.
Когда вновь солнце засветило, -
С души от смрада воротило,
Король Агнессу в дом повёл.
Не шла принцесса, ни в какую:
АГНЕССА:
Молить должна я Пресвятую
Спасти народ твой и престол.
СКАЗИТЕЛЬ:
Ушёл король; казалось смело
Держалась дева, - чуть стемнело,
Безумно страшно стало ей.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
О, как стройна, и белолица!
К венцу не станем торопиться,
Ты станешь тотчас же моей!
СКАЗИТЕЛЬ:
Теперь оруженосцы были
Помехой черному громиле, -
Но и полмира сгубит он.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Пускай вдовицы прут оравой,
Я на алтарь зари кровавой
Сложу с отрадой бабий стон.
СКАЗИТЕЛЬ:
Кто мог сражаться, - тот сразился,
Злодей же - сеял смерть, грозился,
И не было уж смельчаков.
Вдруг - рог донёсся из-за леса,
И с болью поняла принцесса,
Что мало дьяволу гробов.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Дурных тут что ли состязанье?!
Идут бараны на закланье,
Не напилась земная твердь!
Что это любо Люциферу, -
Охотно я приму на веру.
Спешите выродки на смерть!
СКАЗИТЕЛЬ:
То Густав мчался с Далибором,
Открылся замок им, в котором
Царили ужас, горечь, плач,
Каких от веку не бывало.
ДАЛИБОР:
Людей услышав, ясно стало:
Не человек он, - зверь, палач.
ГУСТАВ:
Верны мы будем нашей цели,
Без боя не уйдём отселе.
Да, где война - там кровь, мой друг!
Но, может, будет это лихо
На пользу, - на арене тихо,
А значит - обострится слух.
СКАЗИТЕЛЬ:
Героев изверг замечает,
И злобною хулой встречает:
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Кажись, помешанных вожди!
Ужель бежали из острога?
Небось в болоте их берлога, -
Завшивели уже поди.
ГУСТАВ:
Пред вами полководец славный,
Он ваш соперник равноправный,
Настойчиво попросим вас,
До окончанья состязаний
Поостеречься осмеяний, -
Для них наступят день и час.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Смешно мне, есть на то причина,
Себя сей воин-дурачина
В кровавом зеркале узрит.
Я на триумф имею виды,
А он – не прочь глотать обиды,
Коль так замызгал меч, и щит.
СКАЗИТЕЛЬ:
Агнессе – мерзко, до предела,
Она с помоста поглядела,
И твёрдо, судя по всему,
Решила, - броситься готова,
Как вдруг ослабла будто снова,
И тихо молвила ему:
АГНЕССА:
О, Чёрный рыцарь, я стыдлива,
Молю, сражайся молчаливо,
От брани воздержись в бою.
Пусть смеха твоего раскаты
Гремят, - когда, снимая латы,
Ты довершишь судьбу мою.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Как пожелаешь, - умолкаю.
Мечи готовьте, предрекаю
Увеселенье острию!
СКАЗИТЕЛЬ:
Друзья пожали крепко руки, -
Победа или смерть! И в круге
С одним мечом встал Далибор.
Соперник - наступал без спешки,
Но воздержался от насмешки,
Чтоб не нарушить уговор.
Герой пошёл ему навстречу,
И, ловко принимая сечу,
Парировал удары он;
Злодей не терпит волокиты,
Но - выпады его отбиты,
Впервые рыцарь изумлён.
Ряды вокруг окинул взором,
Мол, - скоро справится с позором,
Как вдруг - под шлем вошёл клинок.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
О, что за боль, я ранен в шею,
Всё ж отплатить тебе сумею,
Пришёл твой смертный час, щенок!
СКАЗИТЕЛЬ:
Да, гнев был в помощь изуверу,
И вот - ударами к барьеру
Стал прижимать гигант слепца,
Отдал бы он до капли силу,
Чтобы свести врага в могилу, -
Упиться местью до конца.
Израненному льву подобно,
Готов разить жестоко, злобно,
Но - отражён удар любой;
Проворен недруг, не робеет,
А он, - теряя кровь, слабеет, -
Пора прощаться с похвальбой.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
О, кто стоит передо мною!?
Кто меч занёс над головою?
Кого явил мой чёрный бог?
ДАЛИБОР:
Я - Далибор, слепой воитель,
Во мраке дрался твой губитель,
Но, к счастью, - слух его не плох.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
О, ужас! Верно в пекло кану!
Слепец с мечом нанёс мне рану!
Нет в прорицании вранья!
О, подлость пакта с сатаною,
Стою пред правдою нагою,
И погибаю вопия.
Мне Ненависть и Страх сказали,
Что быть тому, - в той, адской зале,
Но только не поверил я.
Так значит - ты был тем героем,
Изгнавшем гневных духов с боем?
Но грех мой ими поощрён, -
Пакт заключив, заворожённый,
Я, в эти латы обряжённый,
Неуязвим был, и силён.
О тайне кто тебе поведал
Моей брони, не Страх ли предал?
Кто в шею целить подсказал?
Вот здесь, где шлем впечатан в латы,
Единственная брешь, - туда ты
Сумел клинок вонзить, шакал.
ДАЛИБОР:
Я слышать мог твоё дыханье,
Владело мной одно желанье, -
Скорей лишить тебя его.
Свой миг последний, изверг чванный,
Отдай молитве покаянной,
Спасенья ради своего.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Нет, - к праотцам отправил многих,
И дух мой, средь других убогих,
Навеки страждать обречён.
ДАЛИБОР:
Гордыни лютая гневливость,
Не ровня вере в справедливость,
Но добр Господь, - прощает он,
И справится с бедой твоею,
Пусть миллион цепей на шею
Навесят Ненависть и Страх.
Тебе в грехах виниться надо,
Так избежишь мучений Ада,
Прощенье – в искренних устах.
ЧЁРНЫЙ РЫЦАРЬ:
Напрасно всё! Погрязший в тлене, -
Исчезнет в огненной геенне,
Христом вовеки не прощён.
Я чужд ему, с моей виною.
Пусть лучше убиенных мною,
В своём раю утешит он.
СКАЗИТЕЛЬ:
Скончался он; хронист позднее
Напишет: в память о злодее,
И им убитых, траур был.
Нет хуже мщения позора, -
По настоянью Далибора,
И грешник лёг среди могил.
Герой, Агнессу обнимая,
Молчал, текла слеза скупая,
Её счастливец не утёр.
Он знал, - свершилось искупленье,
За кровь и пот, за нетерпенье,
За проклятый судьбой шатёр.
С тех пор - тень видит пред собою.
Почто задумчив муж порою,
Агнессе было невдомёк.
К нему ведь возвратилось зренье!
Но тайной было откровенье:
Что видеть побуждает Бог.
(Сказитель покидает своё место. Внезапно подувший ветер, распахнул одежды пилигрима,
и зритель видит, что под мантией - кольчуга с гербом рыцаря Далибора.)