Ночь. Половодье. Я в ночи тону.
Хватаю воздух жадно у оконца,
И всё ругаюсь матом на Луну,
Как брешет пёс в ночи на незнакомца.
Ведь было всё! И иды, и нисан,
И гвозди в плоть, и тридцать междометий.
…А дети тех зевак из разных стран
Наследовали записи в анкете.
Всё впереди – и суд, и свист бича,
И слёзы страха на лице нечистом.
Ещё застонет, давленый сплеча,
Пергамент под пером евангелиста.
И он, когда-то маленький такой,
Не сделается больше от прозренья.
С убогой агасферовой душой
Не докатиться до воцерковленья.
И не кадить надсадно, не курить
И не примерить белую рубаху…
И даже кисти не изобразить
Его недосягаемую плаху.