Для юных душ я просто невменяем
и кто-то съесть меня готов живьём...
Но я твержу, что мы не изменяем,
когда за жизнь со многими живём.
Душа, как говорят, у нас бессмертна
и в тьме веков она жила, любя.
Она любила сотни раз, наверно,
не помня прежних жизней и себя.
Но что-то оставалось на подкорке -
к чему дошёл не всякий индивид:
мы, отвергая привкус жизни горький,
улавливали сладостный флюид.
Не потому, что мы других капризней,
и, если не цепляться за слова,
тянуло нас к любимым прошлых жизней,
тянуло иногда не раз,
не два.
Мы в прошлое своё перемещались.
Мы возвращались в океан любви...
Нас юным душам не понять, печалясь.
У них ведь представления свои.
И потому для них я невменяем.
И кто-то съесть меня готов живьём...
А я твержу, что мы не изменяем,
когда за жизнь со многими живём.