ЗАПАХ ЛАНДЫША... Глава 16 Сила духа
Саша пришла в сознание под утро, когда рассвет только-только отвоёвывал пространство у тьмы. Она пыталась понять, где она и что с ней. Последнее, что помнила - как раскрылся купол парашюта, и как сочилась горячая кровь по отяжелевшей одежде... Она хотела пошевелиться, но боль пронзила насквозь. Тогда она аккуратно пощупала ноющие места, и обнаружила на них повязки... значит, каким-то образом она оказалась в госпитале. Зашитые раны болели и саднили, и очень хотелось пить. Она решила позвать кого-нибудь, но из сухого горла вырвался только хрип. И тут рядом на кушетке кто-то завозился, и каково же было её удивление, когда над ней склонился дядя Лёша! Саша подумала, что это сон! Но дядя Лёша погладил её по волосам, с улыбкой кивая головой, смочил ей губы мокрым тампоном, отвечая на немой вопрос
- Ранение в живот у тебя, Санечка... пить нельзя! - и снова улыбнулся и погладил по голове - Но жить будешь, красавица моя! Отважная лётчица! Всё-таки исполнила свою детскую мечту! - улыбался дядя Лёша, окутывая её теплом и добротой.
И Сашеньке так хорошо и спокойно стало рядом с ним! Как с Илюшей! Как с мамой и папой, или с бабушкой! От дяди Лёши шли флюиды любви, мужества и силы, что она так и уснула с улыбкой на губах, забыв про боль.
Ранение заживало медленно, но Саша мужественно переносила эти последствия - физическая боль отвлекала её от боли душевной, несравненно более сильной. Теперь у неё было, хоть отбавляй, свободного времени, и все свои думки она сосредоточила на своей драгоценной потере. Крёстный рассказал ей, как она очутилась здесь, как восхищались люди её мужеством, видя воздушный бой, и как быстро доставили её сюда, чем и спасли ей жизнь! Но Саше было не до себя, она няньчила и лелеяла свою душевную рану, благо теперь ничто её не оталекало от страданий.
А через неделю после операции, когда крёстный снял ей швы, он принёс радостную весть! Письмо от отца! Саше ещё было физически больно при проявлении эмоций, но она всё-таки счастливо взвизгнула, держась ладонями за раны, чтоб не разошлись швы.
- Крёстный, дорогой, давай скорее письмо! Когда ты его получил? А почему он бабе Глаша не писал? - зачастила, довольная этой новостью, Александра.
Дядя Лёша протянул ей конверт
- Мать его на оккупированной территории, детка! Какие там письма... А мы в тылу! - крёстный подмигнул ей - Месяц назад получил. Вот, ждал, когда швы тебе сниму. На, бери письмо себе! Я его уж наизусть знаю! - и он засмеялся, протягивая Саше конверт, подмигнул ещё раз и удалился в операционную.
А Сашенька смотрела на письмо, которое было, как-будто, из другой жизни. Всего три года прошло, а казалось, что целых тридцать! Она аккуратно вынула жёлтый лист, с знакомым отцовским почерком, поцеловала его и принялась медленно читать, окунаясь в своё беззаботное прошлое. Отец писал дяде Лёше, что ушёл добровольцем на фронт, и пишет ему, трясясь в теплушке, под стук колёс. Жена его, Зинаида, осталась на прииске, разработки там ещё не закончены, но уже подходят к концу, писал отец. Спрашивал он в письме и про Сашеньку и сетовал, что ничего о ней не знает. И много ещё всяких подробностей о жизни отца узнала Саша из письма. Читала, и рот растягивался в улыбке, а губы шептали " Папка! Папка, родненький!"... Несколько раз перечитала письмо, с широкой блуждающей улыбкой, несмотря на боль в ранах, и уснула счастливая, первый раз за много месяцев.
А проснувшись утром, Сашенька, первым делом, опять перечитала письмо. Она ухватилась за него, как за соломинку! Ей сейчас так не хватало радости! Душа устала скорбеть за Илюшей и за дочкой, и дефицит радости делал её угрюмой и молчаливой. Но она по натуре своей была оптимистка, весёлая и яркая, с решительным нравом, поэтому душа цеплялась за любой позитив, ведь она была живая и трепетная! И Саша, по нескольку раз в день, читала отцовское послание и заливалась счастливым смехом, черпая оттуда жизненые силы и быстро идя на поправку.
Но до конца оправиться от ранений ей не давали негативные мысли и тоска по прошлому. Начался процесс остеомиелита в костной ткани бедра, она ходила с палочкой, и в животе тоже не всё было ладно, там стояла отводящая трубка, да и долгое пребывание в госпитале, не добавляли Сашеньке позитива, в её истёрзанную страданием душу. Дядя Лёша видел, что процесс выздоровления сильно затянулся, повернув не в ту сторону, и однажды так и вывалил опешившей Саше, применив метод шоковой терапии
- Девочка моя, - твёрдо начал он - Ты больше никогда не будешь летать!
- Почему? - Саша сморгнула закипевшие слёзы.
- Потому что, ты тормозишь своё выздоровление! Четыре месяца, ты своими мыслями, не даёшь телу полностью оправиться от ран. Ещё немного, и оно устанет бороться, и ты останешься инвалидом... ну и какие тут могут быть полёты? - дядя Лёша намеренно усугублял обстановку, хотя в этом была большая доля вероятности.
- А что же я могу сделать? - Саша умоляюще смотрела на крёстного.
- Сместить фокус своего внимания, с негатива на позитив! Не плакать безконечно о том, чего у тебя нет - мужа и дочки - а радоваться каждый день тому, что у тебя есть - жизни, любимому делу, родным людям, которые любят тебя! Радоваться тому, что у тебя есть глаза, губы, руки, и ты можешь видеть, слышать, ощущать, чувствовать вкусы и запахи - разве этого мало?! - дядя Лёша погладил её по русым волосам - Девочка моя! Ты не можешь изменить обстоятельства, но ты можешь изменить своё отношение к ним! Не надо жить прошлым! Оно прошло! Живи сейчас! И тогда ты снова будешь летать! - крёстный помолчал, что-то обдумывая, а потом весело хмыкнул - С завтрашнего дня ты приступаешь к работе санитаркой - будешь помогать мне при операциях! - Саша хотела что-то сказать, но дядя Лёша не дал ей открыть рта - Решение окончательное и обжалованию не подлежит! - закончил он, улыбнулся и вышел из палаты.
И Саша начала работать. Забота о других, действительно, полностью отвлекала её от своих болей и переживаний. Она направляла внимание, не на ковыряние в своих ранах, а на помощь другим - проявляла заботу о раненых, держала за руку во время операции, следила, чтобы крёстному пот не застил глаза и промакивала ему лоб тампоном, и подавала нужные хирургические инструменты. Конечно, уставала очень, ведь стояла часами на больной ноге, опираясь на палочку, но зато была удовлетворена каждым прожитым днём. И, о чудо, все гнойные процессы, через месяц заметно уменьшились, раны зарубцевались, и дядя Лёша готовил Сашу к выписке, но не в лётный полк, а для длительной реабилитации. И ещё полгода, до весны 44-го, она работала с крёстным помощницей хирурга, пока окончательно не оправилась - прекратились все негативные процессы в теле, она полностью восстановилась и палочка при ходьбе стала лишней...
...А Илья провёл эти полгода в плену, в немецком прифронтовом городке. Когда его оглушили и контуженного взяли в плен, из разбитого черепа долго сочилась кровь, пока его, с толпой пленных, везли на работы в Германию. Перед этим, у всех поочерёдно спрашивали, какая у кого профессия, и Илья сказал, что он авиамеханик. "О! Гуд, гуд!" - загундосил жирный немец с обвислыми щеками, и Илью пнули в другую колонну.
Привезли эту колонну не в концлагерь, а в авиагородок люфтваффе, разместили в бараках, кормили впроголодь, а работать заставляли, от зари до зари. И всё-таки тут были менее жёсткие условия, чем в концлагерях. Не ставили медицинские опыты, не сажали в газовые камеры, не травили собаками, а использовали как квалифицированных рабочих. Илья всё это время лелеял мысль о побеге, но удачного случая никак не предоставлялось. Его несколько раз проверяли на умение водить самолёт, но Илья выказывал полную безграмотность в пилотаже, его дело мол, гайки крутить, он механик и только. И через несколько месяцев бдительность немцев ослабла, потому что самолёт в небо он поднять не мог. А Илья только и ждал подходящего случая, заточил алюминевую ложку, наподобие ножа, украденную с огромным трудом - весь инвентарь постоянно пересчитывался и барак перетряхивался, если чего-то недоставало. Похудевший, кожа да кости, но не сдавшийся обстоятельствам и не упавший духом, он рвался всем своим существом на родину, в Россию, где ждала его доченька Лизонька, его солнышко и путеводная звёздочка!
И вот этот день настал. День побега. Илья сговорился с товарищем по койке, с которым они в паре ремонтировали мессершмитты, бежать вместе, когда представится случай. Вернее, тот сам напросился, догадавшись, что Илья готовит побег. И в этот хмурый осенний день немцы были особенно беспечны, начальства в авиагородке не было, праздновали в городе юбилей штурмбанфюрера, перепало шнанса и тем, кто остался в городке, они безобразно перепились, ругались по-немецки и шмаляли в воздух. И как только они начали загонять пленных рабочих в барак, Илья с товарищем метнулись в кабину самолёта! Илья завёл двигатель, немцы, увидев это, беспорядочно заметались по лётному полю, стреляя, куда придётся. А Илья гладил штурвал, оказавшись, будто в другом измерении, и только толчок в бок от его напарника, вывел его из ступора и он нажал на газ. Мессер понёсся по взлётно-посадочной, но время было упущено, фрицы оказались совсем рядом и стреляли прицельно, хоть и пьяные.
Самолёт пошёл на взлёт, но движок уже дымился, товарищ был задет наповал, а Илью две пули прошили насквозь. Толи амулет сработал, который он одел на шею ещё летом, но ранения опять были сквозные. Подбитая машина так и не смогла набрать высоту, как Илья ни старался. Он летел над пожелтевшими верхушками деревьев, пытаясь дотянуть до советской границы, но самолёт уже дымил во всю и терял высоту, и надо было срочно сажать его на какую-нибудь поляну. И вот внизу показалась петля ручья, и длинная просека вдоль прозрачного полуголого леса - туда и направил машину раненый Илья. Самолёт коснулся земли, попрыгал по кочкам и встал, окутанный чёрным дымом. Илья мысленно простился с товарищем и глянул на приборы - сто двадцать километров одолел подбитый мессершмитт, а до границы было ещё двадцать - одолеет ли их раненый Илья?
Его наверняка будут искать, и он решил переплыть небольшую речушку, чтоб запутать след. Кровь сочилась из сквозных ран, в плечо и в бок, но сила жизни и любви к дочери, толкала его вперёд - и он поплыл. Одежду кОмом привязал к голове, чтоб не намокла, ведь вода была студёная и сводила холодом руки и ноги. И в этот момент раздаллся взрыв, огонь добрался до бензобака, и самолёт разнесло на куски. Но Илья уже был на другом берегу в густой пожухлой осоке и прошёл по ней немного вдоль берега, пока речка не повернула в обратную сторону. Тогда Илья, замёрзший до костей, выбрался на сухое, оделся, наконец немного согрелся и пошёл, шатаясь, на восток. Раны не кровоточили, но через пару часов сознание его стало мутиться от потери крови, он несколько раз падал, но приходил в себя и снова шёл. Потом не смог подняться и полз по ковру опавших листьев, раненый, грязный, голодный, пока окончательно не обезсилел и не потерял сознание. И в этот день и час ему стукнуло двадцать семь лет...
И тут залаяла собака. На его счастье, Илья заполз на частный огород, и его обнаружила хозяйка одинокого егерьского домика, костлявая немка - отмыла и забрала на лечение и откорм. Она два года уже, как овдовела, и жила в лесу без мужа, с трудом справляясь с небольшим хозяйством, а тут её молитвы были услышаны, и Святая Дева Мария послала ей помощника, который, буквально с неба свалился! "О, иезус Мария, данке шон! Данке шон!" - радостно приговаривала немка, волоча добычу в дом. Широкоплечая фрау была и фельдшер, и повар, и сиделка, и профессионально выхаживала отощавшего посланника небес. К сквозным ранам Ильи добавилось воспаление лёгких, он уходил на глазах, тАя как свечка, но фрау уверенно потчевала божий дар барсучьим жиром, тщательно обрабатывала раны, и каждый день, полчаса возносила хвалу Деве Марии!
И через месяц болезнь пошла на перелом, кризис миновал, и Илья впервые пришёл в себя. А увидав, склонившуюся над собой мужиковатую сухопарую фрау, снова впал в забытьи. Но молодой организм взорвался иммунитетом и гормонами, плюс хороший уход и домашнее питание, и Илья быстро пошёл на поправку. Он был очень благодарен фрау Марте, помогал по хозяйству, и пытался объяснить, что не останется с ней, а уйдёт в Россию, там дочка и могила любимой жены, но немка привязалась к нему и плакала, что он по ночам не приходит к ней в постель. Но видя твёрдость божьего дара в нежелании сексуального контакта, она, наконец, сдалась, и спустя пять месяцев, в звенящем апреле, она собрала Илью в дорогу и проводила на рассвете тайной тропой через границу. Плакала навзрыд, пытаясь обнять, но Илья был так рад, что стоИт на своей земле, и так устал от притязаний фрау, что поблагодарив её неуклюжим объятьем, быстро растаял в тумане советского леса...
...А Саша в апреле 44-го, наконец, вернулась в свой авиаполк, после годового отсутствия. Девчата встретили героиню радостно, расспрашивали про ранение и сами выложили все новости, кто из боевых подруг погиб, кто ранен. Была, кстати, новость и про Олега. Пока Саша лежала в госпитале, Олег написал заявление в СМЕРШ, его подвергли всяческим проверкам и дали допуск, и теперь он начал там работать. Саше эта новость была неприятна. Её больше интересовали полёты! Она так соскучилась по штурвалу, что физически ощущала радость, когда она потянет штурвал на себя, и машина пойдёт вверх, задрав нос, и что-то приятно ёкнет в селезёнке!
На следующее утро она села в самолёт, после долгого отсутствия. Погладила штурвал, с минуту задумчиво глядя в никуда и мысленно разговаривая с машиной, а потом завела двигатель, звонко крикнув, ОТ ВИНТА! С каким наслаждением она управляла крылатым другом! Сегодня у неё не было боя, она собирала разведданные, любуясь на облака, на квадраты полей внизу, испытывая огромное удовольствие от полёта. А вернувшись с задания, в казарменной столовой она столкнулась с Олегом. Он специально прибыл в авиаполк, чтоб увидеть Сашу, а "контора" его находилась в областном центре, недалеко от вокзала. Олег неприкрыто обрадовался, увидев Сашу! Подбежал, пожал руку, она даже не успела её отдёрнуть, и зачастил
- Как я рад! Как я рад, что ты жива! Ты не передумала? - без паузы, сверкнул он угольными зрачками.
Саша отдёрнула руку, буркнув
- Я тоже рада, что жива! - и пошла обедать, оставив его в коридоре, с застывшим вопросом.
А через месяц наши наступающие войска освободили городок бабы Глаши, и Саша взяла недельный отпуск, чтоб навестить свою бабушку и Ванечку, это было по пути. Она прикипела сердцем к этому мальчишке и хотела усыновить его. Детей она больше иметь не могла, а очень хотела - но замуж не собиралась, свято храня память о муже и дочери - и мечтала, как прекрасно и дружно они заживут с Ванечкой! Хотела она взять его вместе с бабой Аксиньей, к бабе Глаше, конечно, если все согласятся. И вот с этими планами и появилась Сашенька в той деревеньке, где два года назад спасли ей жизнь после родов. Сразу направилась она к избе Аксиньи, но там её никто не встретил, и она поспешила к избёнке деда Макара, на опушке леса. Не дошла ещё до крыльца, как из сенцов выскочил ВанЮшка и кинулся к ней на шею! Плакал, размазывая слёзы по грязным щекам
- Я ждал тебя, Саша! Так ждал! Ты где была так долго? Спасибо за шоколадки! Они такие вкусные! - он плакал и смеялся одновременно, ужасно радуясь такой долгожданной встрече!
Саша сама прослезилась, прижимала его вихрастую голову к груди, целовала в темечко, приговаривая
- Я здесь, здесь, мой мальчик! - и отстанясь, посмотрела ему в глаза - Поедешь со мной? Насовсем! - Ваня заревел в голос, уткнувшись ей в гимнастёрку и беспрерывно кивая головой, в знак согласия.
- Ну, будет, будет! - Саша сама боялась зареветь в голос - Мы теперь вместе и не расстанемся! Ничего не бойся! - повторяла она расстроганно.
И тут на крылечко, буквально выполз, сильно постаревший дед Макар. Саша с Ваней переглянулись и кинулись к нему. Саша обняла деда, спрашивая, как дела и где баба Аксинья... Ваня с дедом сразу примолкли, но пацаньчик не утерпел и выпалил
- Пропала бабушка! С осени нет... Пошла в город, обменять валенки на крупу и не вернулась... - и он опять начать размазывать слёзы по щекам.
Дед Макар, поддакивал, кивая, и тоже вытирал старческие потухшие глаза. И тут Ванечка, сменив настроение на 180 градусов, радостно выпалил старику
- Она меня в сыновья берёт, деда! - он теребил его морщинистую руку, а дед Макар, как-будто только этого и ждал, продолжая кивать и вытирать солёные капли со щёк.
- Деда, пойдёмте с нами! - Саша даже обрадовалась такой мысли - Я не буду вас разлучать! У моей бабушки вам будет хорошо, и Ванятка во всём поможет! Собирайтесь! - Саша хотела помочь ему встать, но дед Макар замотал седой лобастой головой
- Нееет, дочка... Мой дом тута... Здеся родился, тута и помру... В посёлке есть у меня дружок, Витёк... он, если чё, и досмотрит... - дед Макар погладил поочерёдно, Сашу и Ванечку по голове, сухой узловатой ладонью, неумело перекрестил, сказав
- Ступайте с Богом, детки... Будьте счастливы!
И Саша с Ваней бодро зашагали в город к бабе Глаше. Узелок с Ваниным скарбом приспособили на палку и несли попеременно, харчи были у Саши в рюкзаке - получила припасы в полку - и сразу отдала Ване две шоколадки. Он уплетал их и тоже хотел стать военным лётчиком, чтоб наесться их до отвала! Саша хохотала и прижимала мальчишку сбоку к себе, а он был счастлив, что у него теперь есть мама! Он любил её и гордился ею!