ЗАПАХ ЛАНДЫША... Глава 8 Илья
Командиру партизанского отряда было около сорока лет, а гражданской жене его Настасье, на десять лет меньше. Трудно и долго шли они к своему счастью, отец Насти хотел выдать её за сына бывшего богатого купца, наверняка там были припрятаны немалые ценности, хоть и подверглись они в своё время раскулачиванию. Но Насте нравился Матвей, да так сильно, что сбежала она из дома, от отцовской неволи, к любимому! А он на тот момент сожительствовал с кухаркой, которая помогала его родителям вести немалое коллективное хозяйство. Женат он не был, но и свободен не был, хотя отношения эти его тяготили. А Настёна ему давно глянулась, но её отец был против колхозной голодрани! Но и кухарка сдаваться не хотела, скандалила, чтоб Матвей расписался с ней в сельсовете! Вот тогда они и сбежали вместе на вольные хлеба в соседний городок, вступили в партию, получили крохотную комнатку в коммуналке, а рады были так, будто это особняк! Там и застала их война... По заданию партии, Матвей стал командиром партизанского отряда.
Жили они с Настей уже три года, а детишек у них ещё не было. И всё как-то не было времени официально оформить свой союз. А сегодня, его обожаемая Настёна сообщила ему, что ждёт ребёнка и срок уже три месяца! Эта новость до того обрадовала Матвея, что он весь день ходил, широко улыбаясь! И когда с задания вернулись юные лётчики, без единой царапины, он посчитал это отличным предзнаменованием. Вообще, новые ребята ему очень понравились, он видел, что между ними взаимная симпатия, но что-то у них не складывается, и Матвей не лез с расспросами, они должны разобраться сами. К Олегу он не успел присмотреться, тот отлёживался в лазаретной землянке... да и некогда ему было, радостная весть просто подарила командиру крылья! А через три дня все бойцы были в курсе этого события - Настёну тошнило, был сильный токсикоз, и часть её отрядных забот взяли на себя Зина и Саша. Одна стирала бельё, а другая ухаживала за ранеными, чему несказанно был рад Олег, а Илья не находил себе места, если Саша долго не выходила из лазарета. А Олег нарочито стонал, чтоб она уделяла ему больше внимания, и пока не видит Илья, старался ненароком прикоснуться к ней. Александра видела все эти его ужимки, он был ей категорически не приятен, но долг заботы о раненых никто не отменял. И через неделю Олег уже докладывал командиру отряда, что отёки прошли, голова не кружится и он готов приступать к боевым действиям. Но командир приставил его к кухне и прачечной, пока полностью не оправится. И Саша постоянно спотыкалась о его маслянный взгляд... Да и Илья часто его замечал...
Александра с Ильёй регулярно совершали рейды в тыл, и к концу августа они уже сделали четыре вылазки и добыли ценные сведения для советского командования о дислокации противника. И каждый рейд, это было новое испытание для Саши. Она всё ждала от Ильи чего-то необыкновенного, но всё было по-прежнему в их отношениях, он старательно избегал физического контакта, хотя взглядом прожигал насквозь! Казалось, он дразнил её, наивную и неопытную, осознанно пробуждая в ней ЖЕНЩИНУ! А она по ночам, ревмя ревела в пахнущий сеном матрас, как только Настя и Зинаида засыпали.
Да ещё и назойливый Олег, частенько докучал ей - встанет на тропинке и не даёт проходу. И глядит недобро и пристально. Не трогает, нет! А то б Илья пристрелил его! Но и эти пассы Илью раздражали, он даже затеял драку! Хорошо, что никто не видел, иначе наказание от командира было бы суровым. За междуусобные драки внутри отряда, у бойцов изымали оружие и приставляли их на рубку дров вне графика на целый месяц! После этого, у лесорубов проходила всякая охота выяснять отношения кулаками. Поэтому Илья оглянулся, чтоб не было лишних глаз, и за шкирку оттащил Олега за ближайшую ель, вбив свингом свой левый кулак ему в солнечное сплетение, так как правая была занята шкиркой Олега. Тот ахнул, задохнулся и сложился вдвое. А Илья без слов, молча развернулся и ушёл, догадайся мол сам, за что! Саша, конечно, видела эту немую сцену, когда Илья тащил Олега за химо, но что там было за елью, только догадывалась. И снова страдала от того, что он никак не проявлял ей свои чувства.
А в первых числах сентября, командир вызвал в свою землянку Илью
- Тарасов, слушай боевую задачу! В семнадцати километрах западнее, есть аэродром, захваченный немцами. Разведка донесла, что прибудет туда полковник, по ихнему штандартенфюрер, с ценными сведениями, надо захватить его и самолёт, и доставить в тыл. Задача не из лёгких, троих пошлю на захват, а тебе с напарником, угнать самолёт. Справишься?
- С напарницей - поправил Илья - Справимся, товарищ командир!
- Поберёг бы девку! На смерть идёте... - таращился на Илью дядька Матвей, по отечески беспокоясь.
- С Олегом успех операции не гарантирую, а с Сёминой справимся! - твёрдо заверил Илья.
Командир боднул воздух, хмыкнул
- Ишь ты! - ему по душе была такая уверенность, но неприязнь к боевому товарищу настораживала... - Мдааа... Без доверия идти в разведку нельзя! Ладно, бери Сёмину! Да береги её! - и он посмотрел на Илью так, как-будто знал, что она для него значит!
А значила она для него теперь - самое главное в жизни! Долго боролся Илья с собой, не впуская Сашу в своё сердце, но она без спроса поселилась в нём и разукрасила жизнь яркими красками, а чувствам придала остроту и разноцветие оттенков!
Илья полюбил Сашу, искренне, неистово! И всем сердцем привязался к ней, но так боялся поверить и обмануться, однажды уже переживши горький опыт. Вообще, женщины в его жизни играли всегда роль предательниц! Начиная с матери, которой не стало, когда он был совсем маленький, года четыре... но он помнил её, и частенько, в отчаянии ругал, мол, бросила, я не нужен тебе! Бросила!.. Она была бедовая, до безрассудства, на спор переходила речку по тонкому льду и провалилась. Её успели вытащить, то б затянуло под лёд, но переохлаждение было сильным, не успели довезти до больницы... А отец, наоборот, был мягким, даже безвольным, поэтому и попадались ему бойкие женщины! Первая мачеха прожила с ними два года и сбежала к другому от тюфяка-мужа, то есть от отца Ильи. Мальчик успел привязаться к ней, и опять воспринял это, как предательство и уже к женскому полу относился с опаской и недоверием. Вторая мачеха повторила судьбу первой и через два года загуляла, бросив их с отцом. Илье было уже десять лет, недоверие к женщинам только росло! Третья мачеха продержалась долго, правда гуляла от отца, как и первые две, но уходить не собиралась, её всё устраивало! А Илюша тихо ненавидел её, жалел отца и злился, что он такой рохля...
И полностью он убедился, что все женщины предательницы, на собственном опыте! Влюбился Илюша в первый раз в восьмом классе, в весёлую девочку одноклассницу со второй парты. В её присутствии млел и заикался, но ухаживал за ней, хоть и неумело! Нёс её портфель до дома, иногда вместе делали уроки, и он рядом с ней, еле сдерживал юношескую гиперсексуальность. Боялся даже поцеловать её, так бережно относился! В классе их уже подразнивали женихом и невестой, и Илье это импонировало. И он готов был уже открыть ей свои чувства и закрепить признание первым поцелуем! И тут, как снег на голову! Он задержался в классе, переписывая задание с доски и последним пришёл в раздевалку за курткой, а там его богиня целовалась с парнем из параллельного класса! Небо упало Илье на голову! "ПРЕДАТЕЛЬНИЦА!" - В сердцАх крикнул он, и закрыл своё сердце на замОк. Хотя долго ещё переживал и маялся от чувств к этой девочке, но дорога к его сердцу была закрыта ВСЕМ и НАВСЕГДА! Хотя девчатам он нравился, и некоторые буквально липли к нему и вешались, но вызывали у него вместо симпатии, лишь отвращение.
А когда он перешёл в девятый класс, заболел отец. В один день слёг, и запретил вызывать скорую, сказав, что это ничего не даст. Мачехи дома не было, и отец усадил Илюшу рядом с собой на диван и взял за руку
- Мне осталось немного... я знаю... во мне цыганская кровь... иногда вижу невидимое... и сегодня мой день... - он крепче сжал руку сына - Не спорь, а выслушай меня внимательно, сынок... - отец говорил отрывисто, негромко и тяжело дыша - Давно это было... давно... пра-пра-пра... бабка наша была цыганка, ведунья при цыганском бароне в таборе, и совершила она грех великий, наложив заклятье на отрока Акима, за то, что сгубил молодую дочь барона Зару... Простые люди направо и налево рассылают проклятия, не ведая, какими страданиями потом это на всех отразится! Но те, кто ведают - знают, какую страшную цену придётся за это платить... И расплачиваться будет не только виновник, но и его потомство... - Шесть колен наш род передаёт это предание и амулет, чтоб завершить круг несчастий за свой грех... и Акимкину роду не сладко, там гибнут первенцы, и нашему роду нет ни счастья, ни покоя... - отец устало прикрыл глаза и продолжил - и цыганочке той, что пропала, исковеркали судьбу... знаю я, что осталась она жива, родила дочку от Акимки и на неё тоже легло то заклятье нашей четырежды прабабки... и с тех пор жаждет мести её род, и первым попал под это колесо сын ведуньи, наш трижды прадед, отравила его дочь Акимки и Зары, подсыпав в кабаке яд в сбитень... - отец приоткрыл веки и устало посмотрел на Илью - Ты, седьмое колено, сынок, на тебе заклятье кончается, оно и сейчас уже слабое, но если отработаешь, можешь даже быть счастлив! Но страдания не закончатся, пока амулет не будет целостным! Ищи его части, они всегда где-то рядом, они не могут друг без друга, ищи их, сынок! Я искал, но не нашёл, теперь твой черёд... И прости всех, сынок, прости... и меня тоже...
И Илья остался один... на всём свете... Была, конечно, мачеха, но ей было не до пасынка! И всё же он благодарен ей, что не ушла из дома, а то бы два последних класса пришлось Илье доучиваться в детдоме до совершеннолетия. Но этого не случилось. Поэтому он больше не обижался на неё, хотя она полностью разграничила пространство, не занималась парнем, от слова совсем, а только соблюдала свои интересы, частенько выпивала и приводила на ночлег разных кавалеров для интимных утех. Илья жил в дальней комнате, и старался минимально соприкасаться с мачехой, научился прилично готовить, причём делал это с удовольствием, сам стирал себе и гладил, вобщем полностью себя обслуживал. И ему это стало нравиться! Он ни от кого не зависел, был волен в своих выборах и понимал, что только он один ответственнен за свою жизнь. После школы поступил в авиационный институт, который находился в другом городе, жил там в общежитии, предоставив и мачехе полную свободу. А через год, когда ему исполнилось восемнадцать лет, он приехал и оформил наследство на квартиру от отца и документы забрал с собой, сказав мачехе "Живи, сколько хочешь, я тебя не выгоняю!" и уехал в институтскую общагу. Вместе с документами, были у него ещё две ценные вещи - кусочек амулета на гайтанчике и три золотых червонца царской чеканки, тех самых, что передала Ляля от Акима сыну ведуньи, а потом и отравила его в кабаке...
Илья окончил институт и решил остаться там работать инструктором, написал заявление в ректорат и поехал в родной городок, чтоб обменять свою двухкомнатную квартиру на однокомнатную в обласном центре, там где институт. Мачеха к тому времени нашла себе мужа и ещё зимой переехала к нему, сообщив об этом Илье в единственном письме. Илья всю весну подыскивал варианты обмена и вот в июне он приехал на сделку. Получив документы на новое жильё, Илья ещё раз прошёлся по старой квартире, прощаясь с ней, и побрёл пешком на вокзал, прогуливаясь по знакомым с детства улочкам... Настроение было немного грустное, ностальгическое...
Но на вокзале была такая давка, что настроение ушло в минус, да ещё какая-то сумасшедшая зацепилась кружевным воротником за его единственный пиджак, что аж пришлось пожертвовать пуговицей! Но зато в вагоне он встретил одноклассника, и настроение понемногу выровнялось. Правда, места у них были не вместе, но они думали обменяться с обладателем верхней полки. Но фокус не удался! Полка принадлежала обладательнице и она наотрез отказалась меняться! Плюс, это была давишняя отрывательница пуговиц, которая напрочь испортила ему настроение! Но что-то в ней, зацепило сердечную струну Ильи, он вглядывался в её черты при свете тусклого станционного фонаря, и в груди было тепло и как-будто таял лёд... И долго ещё, при воспоминании о ней, он ощущал вот это тепло... Два семестра в нём жило это тепло, которого он никогда не испытывал раньше. И вот на практике по прыжкам, с его первым рабочим курсом, он увидел ЕЁ...
Илья заулыбался этим воспоминаниям... Сон не шёл, а надо было спать. Завтра очень ответственный рейд, вернутся ли живыми...
Стояли первые сентябрьские погожие деньки, осень ещё не вступила в свои права, только ночи стали зябкие и рассветы влажные, росистые, да пряно пахло хвоей, прелым листом и грибами. Грибов было так много, что попадались под обувь почти при каждом шаге! Они лезли из всех щелей - подберёзовики, с большой коричневой шляпкой на тонкой ножке, красношляпные подосиновики на менанжевой ножке, сопливые маслята и кряжистые толстоногие боровики, с плотно прилегающей тёмно-коричневой шляпой. Грибной дух щекотал ноздри и дурманил голову, а пищевые рецепторы обильно выделяли слюну. Шагать по такому лесу было сплошное наслаждение! Война забылась и отодвинулась, дышалось легко и привольно, и мнилось Сашеньке, что за деревьями сейчас она увидит бабушкину избушку, они напекут румяных пирожков с грибами и капустой, и наварят чугунок супа из боровиков, и их запах три дня будет стоять в горнице, будоража обоняние...
Партизаны впятером пробирались по лесу к аэродрому... На сей раз, задание было сложное. Составить план захвата немецкого полковника и самолёта, не представлялось возможным, действовать надо будет сообразно обстоятельствам, мгновенно принимая решения! Илья уже жалел, что подверг Сашеньку такому риску, можно было идти одному пилоту, без запасного, а взять побольше бойцов, но было поздно менять коней на переправе. Он не умел молиться, но сейчас просил Бога сохранить его Сашеньку целой и невредимой! Он боковым зрением наблюдал, как она шагает, перелезая через валежник, и она чувствовала его взгляд, но знала, что решительные действия на этом фронте, не для него! Это в других обстоятельствах он был храбр и дерзок - а тут, куда девался его напор и сила! А тем более, в присутствии троих свидетелей - партизан. Он наедине-то, только полировал её серыми глазами, а уж теперь и подавно не решится...