Евгений Евтушенко слуга двух господ?
Когда звезда Евтушенко сияла на весь СССР, я был мальчишкой, но и тогда меня поразила его удачливость. Он был в каждой бочке затычка. Слава была скандальная, он слыл противником власти, но печатался, ездил по заграницам, попал в депутаты. В общем, сказочный везунчик. Кто – то держал громоотвод над его головой, все молнии пролетали мимо. Мне нравилась его лирика, всё связанное с политикой вызывало отвращение, поэтому, когда он уехал в Америку, это не вызвало у меня удивления. Я составил мнение – нарцисс, конъюнктурщик и забыл о нём.
Евтушенко
Он каяться за всю страну любил,
С размахом, с выражением, слезами,
Евреев до небес превозносил,
Слезливыми, плаксивыми стихами.
Воспел, вдовой рыдая, Бабий Яр,
Антисемитов к смерти призывая,
Читаешь, думаешь – кошмар!
Народ, за злодеянья проклиная.
Но то, что тот народ спасал
От душегубок в лагерях евреев,
Наверняка не ведал и не знал,
Считая только русских за злодеев.
Он каяться за всю народ любил,
А за себя покаяться забыл.
Недавно получил рецензию на это стихотворение о нём, цитата из стихотворения Евтушенко.
Дай бог
Дай бог слепцам глаза вернуть
и спины выпрямить горбатым.
Дай бог быть богом хоть чуть-чуть,
но быть нельзя чуть-чуть распятым.
Дай бог не вляпаться во власть
и не геройствовать подложно,
и быть богатым — но не красть,
конечно, если так возможно.
Дай бог быть тертым калачом,
не сожранным ничьею шайкой,
ни жертвой быть, ни палачом,
И я подумал, пора слепцам глаза вернуть. Тем, кто скажет о мёртвых плохо не говорят, скажу это не о тех, кто сам пиарился на скандалах, лез в политику, хотел быть на виду. О, таких, судить нужно по делам. Слова для них, как овечья шкура для волка.
Евтушенко разнообразно талантлив: поэт, чтец, пиарщик, автор слухов о себе и флюгер, всегда знающий, куда ветер дует. От химеры совести он освободился в детстве:
«Я хотел увидеть Сталина. Я ходил вместе с мамой и отцом на демонстрации и просил отца приподнять меня выше. И когда вознесенный в отцовских руках над толпой я махал красным флажком, то мне казалось, что Сталин тоже видит меня. И я страшно завидовал тем моим ровесникам, которым выпадала честь подносить букеты цветов Сталину и которых он ласково гладил по головам, улыбаясь в свои знаменитые усы своей знаменитой улыбкой.
– Женя, главный редактор в панике, – неловко улыбаясь, сказал Тарасов. – Обнаружилось, что в ваших стихах нет ни слова о Сталине. А снимать стихи уже поздно.
– Что же делать? – сказал я.
– Знаете, Женя, чтобы вас не мучить, я сам написал за вас четыре строчки.
– Ладно, валяйте, – весело сказал я.
Мне все было тогда едино – со Сталиным или без Сталина. Я был самым настоящим мальчишкой.
Вскоре я очень хорошо усвоил: чтобы стихи прошли, в них должны быть строчки о Сталине. Это мне казалось даже естественным.
…Тиражи поэтических книг тогда зависели не от спроса покупателей, а от официального положения поэтов.»
Это его признание. Предательство прежних кумиров для него стало естественным. Нужно хвалить – похвалю, сказали ругать, пожалуйста. Когда Хрущёв спустил на Сталина цепных псов литературы, Евгений был одним и самых первых и клыкастых. Хорошо усвоил принцип Геббельса: «ложь сказанная многократно, становится правдой».
Любой из нас хоть чуточку Есенин.
И я Есенин, но совсем иной
В колхозе от рождения конь мой розовый.
Я, как «Россия», более стальной
И как Россия – менее березовый.
Есенин, милый, изменилась Русь,
Но плакаться, по-моему, напрасно
И говорить, что к лучшему – боюсь,
А говорить, что к худшему – опасно.
Какие стройки, спутники в стране,
Но потеряли мы в пути неровном
И 20 миллионов на войне
И миллионы на войне с народом.
Кто же воевал с народом? Партия, НКВД, но почему же за такие обвинения Евтушенко не наказан, печатается и ездит по миру? Странно, кто держит над ним громоотвод?
Коллеги не любили его.
. Юрий Нагибин, который высказал массу нелицеприятных слов в адрес поэта в своем "Дневнике" (М.: 2009). Вот запись от 3 сентября 1972 г: "Я долго думал, что в Жене есть какая-то доброта при всей его самовлюбленности, позерстве, ломании, тщеславии. Какой там! Он весь пропитан злобой".
Спустя десять лет мнения Нагибина о поэте не изменилось. Запись от 17 сентября 1982 г.: "Прочитал пакостнейшую поэму Евтушенко "Мама и нейтронная бомба". Советские читатели встретили ее с чувством глубокого удовлетворения... Такого бесстыдства не позволял себе даже этот пакостник. И никого не тошнит. Вкус и обоняние отшиблены начисто". Но никого не тошнило, наоборот, за эту поэму Евтушенко удостоили Государственной премии СССР.
Обвиняли в связи с КГБ. Но с него всё, как с гуся вода.
«Зависть».
Завидую я. Этого секрета
не раскрывал я раньше никому.
Я знаю, что живет мальчишка где-то,
и очень я завидую ему.
Завидую тому, как он дерется, —
я не был так бесхитростен и смел.
Завидую тому, как он смеется, —
я так смеяться в детстве не умел.
……………………………………
Но сколько б ни внушал себе я это,
твердя:
«Судьба у каждого своя», —
мне не забыть, что есть мальчишка где-то,
что он добьется большего,
чем я.
Никто не должен добиться больше – принцип Евтушенко.
Границы мне мешают…
Мне неловко
не знать Буэнос-Айреса, Нью-Йорка.
Хочу шататься сколько надо Лондоном,
со всеми говорить —
пускай на ломаном.
Мальчишкой,
на автобусе повисшим,
хочу проехать утренним Парижем!
Это в пятьдесят шестом-то году?
Другие были невыездными, он посетил 94 страны. Нашлись и деньги и загранпаспорт. Почему? Факир, волшебник, везунчик или?
Он говорил: я еврей без капли еврейской крови. Не менее часто: я русский поэт, но почему то не добавлял- без капли русской крови. А это так. В нём три: украинская, татарская и латышская. При такой гремучей смеси он никем кроме русофоба стать не мог. Отсюда «бабий Яр».
Я, сапогом отброшенный, бессилен.
Напрасно я погромщиков молю.
Под гогот:
"Бей жидов, спасай Россию!" -
насилует лабазник мать мою.
О, русский мой народ! -
Я знаю -
ты
По сущности интернационален.
Но часто те, чьи руки нечисты,
твоим чистейшим именем бряцали.
Я знаю доброту твоей земли.
Как подло,
что, и жилочкой не дрогнув,
антисемиты пышно нарекли
себя "Союзом русского народа"!
Это при том, что погромы были в основном на Украине. Бабий Яр это Киев. Про то, что расстреливали немцы ни слова. Почему же он винит русских? При чём тут «союз русского народа», сгинувший вместе с царской Россией? По Евтушенко те, кто спасли евреев от газовых камер – главные антисемиты. Клеймит Евтушенко. Русский народ, который недеспособен, им пользуются антисемиты. И ещё километры такой пакости.
Неужели никто не видел и не понимал этого? Наоборот награждали за «Мама и нейтронная бомба».
Кто он - истинный русский поэт»: его фамилия Гангнус-Евтушенко, он друг сенатора Кеннеди, Хрущева, Фиделя, сотрудников КГБ и агента американской разведки Берта Тодда, ему выделяет деньги на юбилей тов. Путин; он, по собственному признанию, «как еврей – и потому он настоящий русский…», живет в США Бродского судили и выслали – Евтушенко уехал сам!. Поэтому чуточку Есенин.
Таким он видит прошлое России:
Государь Иван Васильевич Грозный
мало хаживал
по травушке росной,
а всё больше по коврам,
да по трупам,
да по мрамору —
с кровавым прихлюпом.
Государь Иван Васильевич Грозный
редко слушал соловьёв
ночью звёздной.
Чьи-то крики —
или в башнях, или в яме —
были царскими ночными соловьями.
А сейчас:
Потеряла Россия
в России
Россию.
Она ищет себя,
как иголку в стогу,
как слепая старуха,
бессмысленно руки раскинув,
с причитаньями ищет
буренку свою на лугу.
Мы сжигали иконы свои.
Мы не верили собственным книгам.
Мы умели сражаться лишь с пришлой бедой.
Неужели не выжили мы
лишь под собственным игом,
сами став для себя
хуже, чем чужеземной ордой?
Неужели нам жить суждено
то в маниловском, молью побитом халате,
то в тулупчике заячьем драном
с плеча Пугача?
Неужели припадочность —
это и есть наш характер,
то припадки гордыни,
то самооплева —
и все сгоряча?
Медный бунт, соляной и картофельный —
это как сон безопасный.
Бунт сплошной —
вот что Кремль сотрясает сегодня,
как будто прибой.
Неужели единственный русский наш
выбор злосчастный —
это или опричнина
или разбой?
Самозванство сплошное.
Сплошные вокруг атаманы.
Мы запутались,
чьи имена и знамена несем,
и такие туманы в башках на Руси,
растуманы,
что неправы все сразу,
и все виноваты во всем.
Мы в туманах таких
по колено в крови набродились.
Хватит, Боже, наказывать нас.
Ты нас лучше прости,
пожалей.
Неужели мы вымерли?
Или еще не родились?
Мы рождаемся снова,
а снова рождаться — еще тяжелей.
Он не любит ни Россию, ни её историю: самозванцев, опричников, Разиных, Пугачёвых…
в 1963 году поэт опубликовал во французском журнале "Экспресс" сочинение в прозе — "Автобиография рано созревшего человека". Заметьте: созревшего. Коллеги на своём пленуме осудили его. А он тут же поднимается на трибуну и бьёт челом: "Я ещё раз убедился, к чему приводит меня мое позорное легкомыслие... Я совершил непоправимую ошибку..
В США. к американскому изданию предисловие написал Ален Даллес, бывший шеф ЦРУ. Нашёл и время. И желание! Не странно это?
Пастернака заклевали за «Доктора Живаго» Евтушенко ничего.
В США нашлась для него и кафедра, работа, кусок хлеба с маслом. Может он работал на двух господ? У КГБ и ЦРУ при Андропове и Ельцине, видимо, и цель была общая – развал СССР?
Дмитрий Быков: писатель, поэт и публицист, литературный критик, известный целым рядом русофобских высказываний. Открыто обеляет коллаборационистов времён Великой Отечественной войны, называет захваченные немецкими оккупантами земли России "освобождёнными".
Сейчас он за границей. А где бы был Евтушенко? Мне кажется рядом с ним.
После майдана, который он видел собственными глазами он был за Россию. Он говорит:
«К сожалению, история пошла по другому пути. И, конечно, я очень страдаю от того, что происходит кровопролитие на Украине.
Если бы даже во мне не было украинской крови, я бы это переживал как просто русский человек. Потому что есть что-то неразделимое в нас. И я все-таки продолжаю верить в то, что мы вернемся к человеческим отношениям, основанным и на сердце, и на разуме.»
Скажете -говорил о поддержке присоединения Крыма и обвинял киевские власти в зверствах на Донбассе. Это вызвало колоссальное возмущение прозападных украинцев, которые раньше благодарили его за призывы прекратить гражданскую войну на Западной Украине.
"Нельзя переносить ссоры политиков на отношения между народами! То, что вы сказали - ужасно!!! Как это примирение невозможно, что вы тогда предлагаете человечеству?! Вы не верите в примирение с Россией? Значит, не верите в возможность братства! Во что же вы вообще верите?! А я верю, что все пройдет, как страшный сон. Когда именно - не могу сказать, но пройдет! То, что происходит сейчас - это болезнь, эпидемия, но она пройдет!",- рассказывал он.
Раньше Евгений Евтушенко беспощадно критиковал Советскую власть, выступал против сталинизма, ввода войск в Прагу в 1968 году, возмущаясь "карательной силой" советского партийного большинства. Поэтому после начала спецоперации он мог бы поменять своё мнение. Он считал, что имеет на это право:
«Я прожил очень большую жизнь. Есть люди-хамелеоны, которые как угодно, так и занимаются слаломом между различными периодами истории. Этих людей я не люблю и не уважаю. Но нельзя у человека отнимать право на его эволюцию, на его повзросление. И это не означает предательства или измены чему-то, каким-то идеалам. Я, например, до сих пор остаюсь одним из последних социалистов-идеалистов. И эта вера во мне не могла быть поколеблена даже такими преступлениями, которые совершил, к сожалению, Сталин. Да и Ленин тоже… Было время, когда мы противопоставляли Ленина Сталину. То есть, думали, что Ленин был добрый дедушка, а Сталин его предал. Вот так. У нас такая была точка зрения. И вдруг открылись архивы, и мы увидели, что, оказывается, первый указ о создании первого концентрационного лагеря для политических заключенных на Соловках был подписан вовсе не Сталиным, а Лениным! А Сталин тоже много подписал смертных приговоров людям совершенно невинным. Все эти новые знания не могли не влиять на наше мировоззрение.»
За годы, прожитые в Америке, он видимо не узнал ничего об уничтожении миллионов индейцев, о фермерах, которых банки прогоняли с земли в никуда, Не читал роман Джона Стейбнека "Гроздья гнева"
целые семьи сгонялись с земель, где жили целыми поколениями. Хуже нашей коллективизации. Не слышал про расизм. Во всяком случае, не написал ничего об этом. Преподавал.
Я долго не мог понять, как при жестокой цензуре, напечатали «Бабий Яр» Евтушенко. Он ни слова не сказал о немцах, убивших евреев, но много наговорил о русских, спасших евреев от уничтожения.
Об этом сказал поэт Алексей Марков
Какой ты настоящий русский,
Когда забыл про свой народ,
Душа, что брючки, стала узкой,
Пустой, как лестничный пролет
Забыл, как свастикою ржавой,
Планету чуть не оплели,
Как за державою держава
Стирались с карты и с земли.
Гудели Освенцимы стоном
И обелисками дымы
Тянулись черным небосклоном
Всe выше, выше в бездну тьмы.
Мир содрогнулся Бабьим Яром,
Но это был лишь первый яр,
Он разгорелся бы пожаром,
Земной охватывая шар.
И вот тогда - их поименно
На камне помянуть бы вряд, -
О, сколько пало миллионов
Российских стриженых ребят!
Их имена не сдуют ветры,
Не осквернит плевком пигмей,
Нет, мы не требовали метрик,
Глазастых заслонив детей.
Иль не Россия заслонила
Собою амбразуру ту ..???
Но хватит ворошить могилы,
Им больно, им невмоготу.
Пока топтать погосты будет
Хотя б один космополит, -
Я говорю :
"Я - русский, люди!"
И пепел в сердце мне стучит.
За это на него ополчились Эренбург, Маршак и Симонов, встав на защиту Евтушенко. Вмешался Хрущёв.
17 декабря, в Доме приемов на Ленинских горах состоялась встреча Никиты Сергеевича с творческой интеллигенцией страны (человек примерно 300). И тут оказалось, что Евтушенко, Бабий Яр и антисемитизм занимали не только Шостаковича, но по-прежнему и его, Хрущева: «Этот вопрос очень важный — борьба с антисемитизмом... Я воспитывался в Донбассе, я в детстве своем видел погром еврейский в Юзовке, и я только одно скажу, что шахтеры в своем абсолютном большинстве, даже шахтеры, были против этого погрома. И когда после погрома прокатилась волна забастовок, кто был в большинстве ораторов среди этих забастовщиков? Евреи. Они были любимы. Они были уважаемы. Вот Бабий Яр. Я работал на Украине и ходил в этот Бабий Яр. Там погибло много людей. Но, товарищи, товарищ Евтушенко, не только евреи там погибли, там погибли и другие. Гитлер истреблял евреев. Истреблял цыган, но на следующей очереди было истребление славян, он же и славян истреблял. И если сейчас посчитать арифметически, каких народов больше истреблено — евреев или славян, то те, которые говорят, что был антисемитизм, увидели бы, что славян было больше истреблено, их больше, чем евреев. Это верно. Так зачем выделять, зачем порождать эту рознь? Какие цели преследуют те, которые поднимают этот вопрос? Зачем? Я считаю, это неверно».
То, к;к при Хрущеве «любимы и уважаемы» были в освобожденном Киеве и на Украине в целом чудом уцелевшие евреи, хорошо известно. Вот его слова:
«...Но мы объективны: евреи в прошлом совершили немало грехов против украинского народа. Народ ненавидит их за это. На нашей Украине нам не нужны евреи. И, я думаю, для украинских евреев, которые пережили попытки Гитлера истребить их, было бы лучше не возвращаться сюда... Лучше бы они поехали в Биробиджан... Здесь Украина. И мы не заинтересованы в том, чтобы украинский народ толковал возвращение советской власти как возвращение евреев».
Евтушенко отвечает «дорогому Никите Сергеевичу»:
Тов. Лебедев подробно изложил мне содержание Вашего телефонного разговора из Киева: Ваше огорчение моим выступлением, а также замечания по поводу моего стихотворения «Бабий Яр», опубликованного полтора года тому назад.
Должен Вам сказать, что все это меня глубоко опечалило и заставило задуматься, ибо Вы для меня человек бесконечно дорогой, как и для всей советской молодежи, и каждое Ваше слово для меня означает очень многое.
Ведь все те замечательные перемены последних лет, в силу которых все писатели, и я в том числе, имеем возможность как никогда вдохновенно работать, произошли благодаря Вашему благородному и даже просто героическому участию.
Вашу непрерывную заботу ощущает весь советский народ, и мы, писатели, на участке нашего труда во имя коммунизма.
Эта забота выразилась и в самом факте недавно произошедшего совещания, и в самой творческой атмосфере размышлений о долге писателей, художников, композиторов перед своим народом, которая царила там. Надо сказать, что, несмотря на вашу критику в мой адрес, а может быть, благодаря ей, я ушел с совещания, как никогда преисполненный стремления работать и работать.
В самое мое сердце запали Ваши слова о том, что у нас не может быть «мирного сосуществования» в области идеологии, как не совсем удачно выразились авторы одного письма, и многие другие Ваши слова мне тоже навсегда запомнились.
Теперь о моем выступлении.
Вы знаете, Никита Сергеевич, что я давно мечтал встретиться и поговорить с Вами о самом наболевшем, о самом насущном, о многих вопросах, где еще кое-что неясно для меня самого. К сожалению, этого не случилось. Я был счастлив, что мне была предоставлена возможность говорить в Вашем присутствии и в то же время несколько растерян этой возможностью, так как слишком многое хотел сказать.
К тому же я в первый раз выступал на таком высоком собрании. Я очень волновался и поэтому не высказал многое, а многое высказал, может быть, сбивчиво.
Но повторяю — все это произошло только от волнения.
Мне было больно узнать, что некоторые фразы показались Вам бестактными. Если объективно они выглядели именно так, то со всей искренностью хочу заверить Вас, что субъективно у меня не было, да и не могло быть желания совершить какую-нибудь бестактность, ибо — повторяю — Вы для меня необыкновенно дорогой, родной человек.
Я очень благодарен Вам за Вашу деятельность на благо народа, а также Вашу личную отцовскую помощь в моей поэтической работе.
Как же я мог обдуманно хотеть сказать что-либо обидное для Вас?! Мне горько, что мои слова в Ваших глазах не выглядели так, как я бы хотел.
Так в жизни мне еще не было больно никогда.
Я не спал всю ночь после разговора с Владимиром Семеновичем. Я размышлял буквально над каждым Вашим словом.
Ночью же, глубоко продумав все Ваши замечания, я написал для моей новой книги другой вариант стихотворения «Бабий Яр», и должен Вам с радостью сказать, что оно теперь мне кажется гораздо лучше и с политической, и с поэтической стороны.
Дорогой Никита Сергеевич!
Владимир Семенович передал Ваши слова, что Вы не хотите верить, что Вы обманулись во мне.
Хочу Вас заверить, что Вы во мне не обманулись и не обманетесь. Пока я жив, все свои силы я буду отдавать делу построения коммунизма, делу Партии, делу народа, тому самому благородному делу, в которое Вы вложили столько труда и мужества.
Ваш Евг. Евтушенко.
К письму была приложена новая — подписанная — редакция «Бабьего Яра», напечатанная автором на той же пишущей машинке, что и само письмо. Обычно считалось, что эта — 1962 года — редакция заключалась в замене двух строф из первоначальной редакции 1961 года двумя другими (см. ниже), из-за чего акцент радикально переменился — с мученичества евреев он переносился на страдания всех советских народов.
Евтушенко, редакция 1961 г. Евтушенко, редакция 1962 г.
Мне кажется сейчас — я иудей.
Вот я бреду по древнему Египту.
А вот я, на кресте распятый, гибну,
и до сих пор на мне — следы гвоздей. Я тут стою как будто у криницы,
Дающей веру в наше братство мне.
Здесь русские лежат и украинцы,
Лежат с евреями в одной земле.
И сам я, как сплошной, беззвучный крик
Над тысячами тысяч погребенных.
Я — каждый здесь расстрелянный старик.
Я — каждый здесь расстрелянный ребенок. Я думаю о подвиге России,
Фашизму преградившей путь собой,
До самой наикрохотной росинки
Мне близкой всею сутью и судьбой.
Но мы этих исправлений не увидели. Почему же он так упорно держался первого варианта? В это время евреи потоком уезжали из СССР в Израиль. Поэтому ни у кого не должно было быть сомнений, что русские главные антисемиты, поэтому евреи бегут. Знал, что на западе никто не знает, что Бабий Яр украина, все будут думать, что Россия. Русские расстреляли. Зная силу еврейского лобби, был уверен, что его прославят.
Поэма «Бабий Яр» — именно она! — принесла ему поистине всемирную известность и даже славу. В его номинации на Нобелевскую премию 1963 года «Бабий Яр» — основной аргумент. Ее перевели на 72 языка, не считая музыкальных, и среди ее первых переводчиков — великий Пауль Целан.
Свой переводчик нашелся для поэмы даже у чекистов из ФБР, тупо «пасших» поэта во время его триумфальных туров по США. Рассекреченное недавно 400-страничное (sic! У ЦК КПСС меньше!) досье на Евтушенко весьма бы порадовало их коллег-интеллектуалов из КГБ. ФБР держал поэму «Бабий Яр» за психологическое оружие в борьбе с СССР и американскими коммунистами. Спецагент Баумгартнер сообщал о «лютых нападках» на поэта в СССР и всерьез сравнивал их с травлей Пастернака. К своей записке он приложил перевод поэмы, выполненный нью-йоркским отделением ФБР, с соответствующим предисловием: так что Евтушенко почитывал не только Юрий Андропов, но и Джон Эдгар Гувер.
А в 1983 году, спустя 22 года после первопубликации в «Литературке», реабилитации удостоился и текст стихотворения — в его первоначальной редакции.
Автограф стихотворения Евтушенко еще в 1969 году продал на аукционе в Лондоне за 320 фунтов стерлингов: анонимный покупатель передал его в библиотеку Иерусалимского университета, она же Национальная библиотека Израиля.
Как всегда, Евтушенко был очень искренним, каясь в заблуждениях. Теперь у меня нет сомнений, что Евтушенко русофоб, возбуждавший ненависть к русским сознательно.