Не верю хитрому обману
иезуитского врага,
но верю юному шаману,
поющему из утюга.
Мир поднебесный недоступен
тому, кто мается пока,
но лишь шаман ударит в бубен —
и я лечу за облака.
Там голос пращуров далёких,
что в поле брани полегли
поёт таинственные строки
о связи неба и земли.
Там лес шумит и бьётся море
о берег Родины моей,
и дым Отечества не горек,
а сладок, сладок — хоть убей
меня на этом поле брани,
где чернозём на вкус — халва
и небо выше, чем в романе
писателя Толстого Льва.
28.04.24