Я помню осеннюю стужу,
где ветер шумел верховой,
купалась звезда в синей луже,
то было всё ранней весной.
Осенние нравятся своды.
Обилие красок тоски,
и катятся словно подводы,
колёса которых легки.
Не слышно, но видно далёко –
за тем горизонтом в тиши.
Всему подойдёт подоплёка,
что сказана нам от Души.
Неясно? Тогда повторяю
с конца до начала зимы.
Не мысли, а ход проверяю,
идя по лужайке из тьмы.
Осеннего в грусти пейзажа
на верхней из точек мечты,
всей темы из лунного джаза,
от той безысходной черты,
прочерченной ветром с дождями,
без града, без грома прошёл
косыми без синуса днями,
где был он сомненья лишён.
Всё виделось в свете печальном
на острове диких времён,
заведомо светлом, но дальнем
под шелест шелковых знамён.
Зачем-то покрашенных красным
со свастикой – “Молот и серп”.
Стремленья понять всё – напрасно,
зачем раскрылатился герб?
Зачем трёхполосное знамя
чекистам партийного зла?
Войны неуёмное пламя
не может унять вся Земля.