взрослеет ребёнок и бьётся о прутья
дрожа от настойчивости как бы проснуться
но белая простынь накидка саван
впилась в покореженный ветхий диван
и небо упало с олимпов на снег
где мёрзнет от боли седой человек
а боги смеются над чем-то своим
над лунным двором от безделья глухим
и сон не идёт и дорога клубком
у двери в щелястый заброшенный дом
лишь тени аукнут и смех растворится
в бесчисленной нежити - даты и лица
блеснет на оконном дрожащем стекле
и звук пропадёт растворяясь во мгле