ОДНАЖДЫ ГДЕ-ТО В ГОРОДЕ...
Где живут страхи? Не знаете? Тогда идёмте со мной.
Обычный дом, обычный двор, деревья, кусты, скамейки, качели, карусель и горка. Красочно, мирно, весело. Пока светло... Пока фонари развеивают мрак ночи...
Однажды в межлунье, когда на небе нет даже ма-а-а-ленького месяца, все звезды затянуты пеленой, и почему-то фонари не включились, а в окнах домов не вспыхнул свет, возвращался домой обычный человек. Он мечтал снять тяжёлые башмаки, умыться, поужинать и крепко уснуть. Но...
Выйдя из автобуса на остановке человек удивился.
— В чем дело? Почему так темно? Авария на подстанции?
Он ничуть не испугался. Немного расстроился и только. Включил фонарик на телефоне и поспешил к своему дому. Путь известен, сотни раз здесь хожено, не заплутает.
Всё началось с "чуть" — чуть поскользнулся, чуть выронил телефон, чуть погас фонарик, чуть растерялся, нагнувшись за телефоном. Почему растерялся? Потому что нечто холодное мазнуло по лицу. Человек вздрогнул, тронул щеку, на руке осталась вонючая слизь.
— Какая, к чёрту, слизь? — холодок уже шевелился внутри.
Без фонарика различимы были только высотки домов, но и они вдруг стали слишком высокими и неузнаваемыми.
Шаг, второй. Камни? Откуда они здесь, на дорожке к дому? Протянув руку вперёд, идущий попытался опереться на стену. Холод пронзил пальцы. Кисть онемела.
— Да что здесь происходит? — он сказал это громко, но голос прозвучал глухо, будто теряясь в тумане.
Еле двигая ногами, человек плелся вперёд. Что-то схватило его сбоку, уперлось больно в шею, над головой ухнуло, рыкнуло, за воротник плюхнулось нечто мокрое, заскользило по позвоночнику.
Крик разорвал тьму. Никто не окликнул, не спросил, в чем дело. Ноги запутались в жёстких переплетениях корней, человек упал, в голове вспыхнула молния. Последнее, что он разглядел над собой — белое пятно с провалами чёрных пятен вместо глаз и рта.
Дворник Аким меланхолично шоркал метлой, тихонько матерился на осень и количество опадающих листьев.
— И падают и падают, день и ночь. — Бормотал старик. — Хоть бы что другое упало...
Взгляд его наткнулся на ноги.
— Кто меня за язык тянул? — дворник вздохнул, достал сигарету, закурил, разглядывая ботинки, задранные брючины и тёмно-зелёные носки.
— Похоже, это Иваныч из двадцатой квартиры. — Дым колечками поплыл вверх. — Однако, нет. У того носки чёрные. Живой ли? Тьфу, тьфу! Эй!
Аким осторожно толкнул ногой ботинок. Ни-че-го.
"Полицию надо вызывать... Вот не было печали! "
Он достал мобильник, стал набирать номер, не вынимая изо рта сигарету. В это время кусты шевельнулись, раздались протяжное:
— О-о-ох!
Затем ветки дрогнули, ноги взбрыкнули, зашуршали листья. Дворник смотрел, открыв рот, как из кустов выбрался человек. Покарябаное лицо светило засохшей кровью.
— Мужик, — вымолвил Аким, — ты живой?
— Вроде бы... — прохрипел тот в ответ.
— А ты с какого дома?
Тот похрустел позвонками шеи, встал, чуть шатаясь, огляделся.
— По ходу из сумасшедшего... Какой район?
Аким назвал.
— И как я здесь оказался?
Дворник глубоко затянулся. Спросил проникновенно:
— Много вчера на грудь принял?
— Совсем ни грамма! — но голос прозвучал неуверенно.
— Остановка там, — Аким указал рукой.
Мужчина кивнул и поплелся в ту сторону, бурча что-то о фонарях, домах без света, камнях под ногами и ночном м'ороке.
Вскоре метла снова трудилась над листьями, сгребая их в кучу, а дворник покусывал усы, настороженно поглядывая в сторону подвала. Оттуда сверкнули жёлтые глаза, послышалось приглушенное рычание и громкий вздох.
— Неймется тебе, старая, — бормотал еле слышно, — довыделываешься однажды, кикимора.
Из подвала донеслось шёпотом:
— Я только чужих, только чужих... Кинь хлебушка..
Аким стрельнул глазами по сторонам, достал из кармана пакет и быстро и бросил в подвальное окно. С м'ороками надо дружить. На всякий случай!
Над городом разливался рассвет, загоняя тьму в укромные уголки. До следующей ночи...