Лежу один в пустой квартире.
Я как в общественном сортире
Ароматическая свечка.
У всех дела, а мне б о вечном
Поговорить б хоть с кем-нибудь.
Еще в башку мне лезет муть,
Что может быть когда-то я
Не дочитался букваря
И не достаточно богат
Умом своим, чтобы тот трактат
О вечном вздумать завести
С несчастным на своем пути.
И так пришлось, что я в Москве
Мечусь меж лиц в глухой тоске
И одиночестве во всем.
И как бы не был я открыт
Один игнор вокруг. Увы.
Сей факт на мысль меня навел:
У Винни Пуха был Осел
С коротким именем Иа.
Считал своим он амплуа
Меланхолически страдать,
Хоть сам он был - не дать не взять
Но регулярно тот медведь
С тем просукОм стучали в дверь
А тут иначе все. Вот вдруг
Ты назовешь коллегу «друг»...
Окинет взглядом дурака
И на воздусьях, свысока,
Высокомерьем москвича
Мои Тамбовские «реча»
Осудит молча. Даже мне,
При всей наивности, вполне
Вдруг станет стыдно за себя
И за Тамбов, а там семья.
Однако, я заметил, право,
Когда действительно так стало
Казаться при общеньи светском
Я не сконфузился, как в детсве
А лишь парировал затем
И закомфузил мОзги всем.
Тамбов не хутор близ Диканьки,
Хоть масло тут не лили Аньки,
И Пушкин не был тут убит,
Но лучше пусть никто не злит,
А то и руки и мозги
Умеют за свое грести.
А слово, сказанное нами
Не разъезжается с делами.
При всей такой природной мощи
Мы призываем быть попроще.