К полудню дело шло уже, наверно.
Дивился сам я памяти причудам,
И времени, что стало безразмерным,
Глазам в угоду – тёмным изумрудам.
С реки дымком, ушицею пахнуло –
Друзья теперь закончили рыбалку.
Меня их голосов взбодрили гулы,
И я, подумав, дал ответ гадалке:
- Ты знаешь, Зуя, крест мой – не помеха,
Чтоб всюду открывать входные двери.
Быть может, он и есть залог успеха?
Пожалуй, я опять ему доверюсь.
В тетради жизни каждая страница
Усилиям бесценная награда.
Ещё бы отловить мне ту Жар-птицу,
Что крест сулит. А большего - не надо.
Тебе же за гадание - спасибо!
Хоть странно всё, но будто полегчало.
Пойду я по начертанным изгибам,
В другой судьбе ведь тоже их немало?
- Ну, что ж, как хочешь, — вымолвила Зуя,
С земли поднявшись весело и бодро.
Стряхнула шаль от листиков цветную,
И снова повязала ею бёдра.
Прощай, касатик! Вспомнишь про меня ты,
Когда один в стенах большого дома
Смотреть годами будешь на закаты...
А в новой жизни точно стал бы ромом*,
С собою забрала б тебя тогда я! –
Хихикнула она непринуждённо.
Затем гадалка, медленно ступая,
Отправилась в мир ею сотворённый.
*
Ром (цыг.) – цыган.