Тревожней кастаньет Равеля
вдруг озарился тротуар
людьми забитой дю Клуатр…
И проблесковые взревели!
Огонь жестоко превращал
собор в пылающую морду,
в дымящийся оскал сплошной
сжигая танец площадной
а вместе с танцем Квазимоду.
Собор горел, как еретик,
не будучи еретиком на свете,
за всех еретиков. И лик
Мадонны потушить в тот миг
был не способен даже ветер.
И плакали глаза людей,
собак и кошек, словно бездны,
не помнящие, хоть убей,
родства… И всюду, хоть убейся,
с тех пор с огнём играют бесы,
и Нотр-Дам где ни пойми
пылает здесь и там всё чаще.
И ни при чём здесь де Пари,
совсем, ну разве что отчасти.