Она играет фугу, хотя другим не важно,
играет хорошо, играет очень плохо.
Болтают на полу с ней рядышком две крохи,
затем кричат, дерутся два малыша отважных.
Она их успокоит. Кипит в кастрюле каша.
Бежит к плите, но…поздно…и тошнота на вдохе.
Стирается смешавшись небесно-белый с охрой.
Водою мыльной радость течёт, смываясь с сажей,
и с молоком сгоревшим любовь пластами снята.
По венам жизнь до самых…до нитей…трещин…больно.
В пружинной мышеловке суровая расплата,
что веселит детей мышиной серой ролью.
Но роль застыла смертью, в детей вонзилась страхом.
Она двух крох обнимет и выбелет им небо.
И в саван мышь положит из крафтовой бумаги,
с посмертной гравировкой о сотне блюд из хлеба.
12.33
12.03.23
©Татьяна Лев