По тем ступеням пробежит зима,
пренепременно в белом кардигане,
и скомканную весточку в кармане,
сожмёт в кулак. Нет, не сошла с ума,
нет, не желает спорить с юным ветром,
что кардиган срывает на лету.
Она спешит. Снежинки в высоту
уносят сон холодного рассвета.
Беззвучно, не оставив и следа,
лишь мягкий пух над серою дорогой.
Три шага вверх, потом налево… много…
так много каждый миг, как никогда,
сжимать в руке слова прошедшей прозы,
там где навеки выточен маршрут.
В застенках башни бесконечно ждут,
смотря в стекло на тощие берёзы,
что дремлют ветви тонкие скрестив,
над зеленью кустов. Летят ступени
вдоль серых стен. Вчера ещё олени
гуляли здесь, и волк размахом крыл,
касался центра северного неба,
а после морду клал на руки той,
которая за башенной стеной,
как тень.
Зима бела.
Зима нелепа.
Зима…
ещё полшага, и она,
стряхнув снежинки с ткани кардигана,
отдаст письмо, присядет у экрана
окна с бокалом белого вина,
что сменит цвет в руках её, (так странно),
на алый, безупречный… на любовь.
Вдали хрустальной лентами мостов,
ворвётся продолжение романа.
И будут лисы и крылатый волк,
склонивший морду деве на колени.
Зима нелепа? Нет же, это тени,
предубеждений замкнутый итог.
Зима верна. Она не пустит вьюги
владеть любовью сотканной огнём.
У башни двое, светлым зимним днём,
вдруг оживут в объятиях друг друга.
13.56
25.02.23
©Татьяна Лев