ПРОЛИВАЛ Я СЛЁЗЫ
Я маялся, грехи припоминая,
И слёзы до рассвета горько лил,
До ран себя камнями побивая,
Метался, как помешанный, без сил.
Всё было мрачным в этом мире грешном,
Я даже потерял надежду жить,
Но шах Али не шёл ко мне поспешно,
Хизри, Иса не рвались рядом быть.
Исчез путь Млечный, небо потемнело.
Вдруг странники предстали предо мной,
В зелёном – двое, а вот третий – в белом.
Я онемел пред троицей такой.
Один из них потряс меня ударом,
Второй кинжалом сердце мне пронзил,
А третий рот обжёг духовным жаром,
Чтоб я высоким слогом говорил.
И тут язык мой будто развязался,
Мы выпили из чаш любви бальзам
И я спросить у них не побоялся:
«Позвольте, семь вопросов вам задам?»
Два странника высоких, третий – низкий
Сказали: «Можешь душу изливать,
Теперь момент для разговора близких,
Вопросы можешь смело задавать».
И я спросил: «Что неба тяжелее?
Что необъятней широты земной?
Что твёрже камня и огня страшнее?
И что раздольней, чем разлив речной?
Что хуже яда, снега холоднее?»
Задумавшись, ответили: «Порой
Хула бывает неба тяжелее,
Хвала – превыше широты земной.
А твёрже камня – сердце лицемера,
Злодей-султан – опаснее огня,
Людей терпенье, как разлив, безмерно,
Страданье – яд, сильней день ото дня.
Скупец, когда попросят одолженья,
Лицом бывает снега холодней.
Считай подарком наши поученья,
Мы будем рядом до последних дней».
От слов таких сознанье помутилось,
Я ниц упал и снова онемел,
На явленную небом божью милость
Глазами удивлёнными смотрел.
Они сказали: «Скоро ты узнаешь,
Что рядом с нами славы не минуть.
Махтумкули, проси, что пожелаешь…»
Вглубь тайны любопытным не взглянуть.