Снова холод свербит по скелету,
Снова пошлость тусуется в этом строю,
Под плитой лицемерия – правда,
Ей не выбраться в этом краю.
Все придавлено – хитро, исправно,
Чередою событий и дат,
Все становится очевидным,
И куранты не делают шаг.
Болтавня липнет кожухом на ботинки,
От шагов можем к ползанью перейти,
И тогда до намеченной планки,
Не сумеем хоть как-то дойти.
Снова холод свербит по скелету,
На приказах пока нет решительных фраз,
Но на улицах, в метро и в квартирах,
Концентрируется новый наказ.
Он похож на прощание с детством,
Наподобие слез в солнечный день,
Неужели память народа проснулась,
И аукнулась в эту тень.
Где ж тебя так долго носило,
Почему, отчего и зачем,
Многих ты тишиной погубила,
Кто-то ушел в никуда и совсем.
Неужели что-то блеснуло,
В лабиринте утраченных душ,
И теперь непременно решили,
Прекратить издевательство - чушь.
Снова холод свербит по скелету,
Впереди далекий для всех горизонт,
Память народа очнулась,
И теперь никуда не уйдет.