Дробится город, словно черствый хлеб,
Ложатся крошки, хрупая, под ноги,
И этот хруст до чертиков нелеп,
Он беспокойный, грустный, одинокий.
Он тихой сапой жмется под ребро,
Как будто сводит ненароком счеты,
И от него не скрыться на метро,
Не улететь последним самолетом.
В нутро вгрызается, как дикий пес,
Хрустит костями и рычит на небо,
У нас с ним странный тесный симбиоз:
Он мой синдром, а я его плацебо...