Мне сейчас не то что о стихах,
Мне о жизни думать трудно.
Это раньше был размах:
От любви до мира сути.
В восемнадцать, если честно,
Философствовать нет сил.
«Мудрость» резко испарилась;
Вместо граблей — пара вил.
«Кто зачем людей придумал»?
Как-то, в общем, всё равно.
А вот то, что сохнут губы...
Это вот не решено.
В восемнадцать, если честно,
Не на мир глядишь — в себя.
Что о смерти думать, если
Я ещё пока жива?
Тремор рук, усталость взора
И дрожащий вечно глаз...
О возвышенном ли думать,
Если я не вознеслась?
Легче было мне в шестнадцать,
Чувства — острые, как сталь.
Может, рифма, ритм терялись...
Но зато была мораль.
А теперь стихи о вечном
И не пишутся совсем...
В восемнадцать, если честно,
Философствовать нет сил.