Все то, что называем мы мечтой,
по сути, оказалось ерундой.
Лежит, валяется, ржавеет, старится
и каждый раз является едой.
Едой для сингулярности натур,
для черных дыр тех белокурых дур,
чье бесконечное «дай мне» и «я хочу»
в итоге направляет нас к врачу.
Все то, что называем красотой,
сравнится вряд ли с нотою простой.
И стал мне ясен этот механизм.
Остался только легкий по…изм.
Все то, что принимали за мечту,
лишь ватой сахарной растаяло во рту.
И не сравнятся даже с капелькой росы
Дома, машины, шубы и трусы.
А трусы, всё боятся аневризм,
коря мой юношеский максимализм,
чья бесконечная лояльность к «нет» и «да»
скорее ёрзание, а вовсе не езда.