Мне сегодня приснилась мама, как живая. Откуда-то мы возвращались к ней домой. Ждали паром. Она видела уже плохо — глядела в окно, места не узнавая, и беспокоилась, как часто бывало.
— Не нервничай, — сказал я. — Мы никуда не спешим. Давай зайдём в кафе и выпьем кофе или воды.
Она захотела булочку с творогом и назвала её официантке так, как раньше привыкла. Я повторил:
— Девушка, принесите ей сочник, пожалуйста. — И объяснил, что это такое.
— Scone, — улыбнулся похожий на еврея парень, сидевший напротив вместе со своим дедушкой.
— Italian? — спросил он, видимо услыхав мой акцент.
— No, we are from Russia.
— And we are Italians. We live around the corner.
— And we're just passing through here.
— Какой красивый еврейский парень, — сказала мама.
— Они итальянцы. Это итальянский район, мама.
— Это хорошо. А то опять скажут: “Евреи не воевали”. В моём классе их было всего трое и ни один не вернулся.
— Ну, мама! Доктор не велел тебе волноваться.
— Ладно. Пойдём лучше на берег, а то пропустим паром.
— Не волнуйся, мама, паром ещё не скоро.
— А я помню, как мы сидели на берегу моря всю ночь. Ждали транспорт. В ноябре на Каспии ночью уже холодно. Жгли костры. Мы ничего не ели — у нас ничего не было, мы всё бросили. К утру раздали немного сырого теста. Папа пёк пресные лепёшки.
— Дедушка?
— Да, мой папа. Транспорт пришел только на утро. Это был танкер. Мы сидели на палубе в открытом море и плыли весь день и всю ночь. Было холодно. Нас не кормили. Папа бегал в трюм и сушил остатки сырого теста на горячих трубах. Но нас в трюм не пускали. А потом мы увидели зарево света на другом берегу. Впервые за много месяцев мы увидели горящие на улицах фонари и освещённые окна. Здесь не было затемнения! И я подумала, как хорошо, что у нас такая большая страна, что враг не может добраться до нас здесь и бомбить. Нас покормили и отправили дальше на Восток с эшелоном, который вёз станки. Мы ехали на платформах под станками и приехали в Алма-Ата. Здесь бабушка заболела и попала в больницу, а дедушке стало плохо с сердцем и его забрали в медпункт при станции.
— Дедушку забрали в медпункт?
— Моего дедушку. Папу моего папы, твоего прадедушку. Его забрали в медпункт и положили на кушетку. Там была кушетка. Он там и умер на станции в медпункте. И мы остались в Алма-Ате.
Потом пришел паром. Мы погрузились и поплыли по заливу. Небоскрёбы Нью-Йорка высились на горизонте, и я подумал — как хорошо, что наша планета такая большая, что Нью-Йорк также далеко от Европы, как и Средняя Азия. И что бомбёжек здесь тоже не было, не то что в Лондоне.