Запомнился истошный вой сирены,
Мелькание прожекторов ярчайших копья-пятна,
У мамы на руках – себя, подвальную «арену»,
Прохладный чай, заваренный на мяте.
Был, вероятно, голоден, не помню,
Исполнился мне год, когда спустился мрак:
Стучали «зажигалки» по дома кровле
И рушились дома, «попавшие впросак».
На жёстком и колючем одеяле
Сижу, перебирая ложки из прибора.
Колеблющийся свет свечи в шандале
Рисует абрис бабушки, шагающей неспоро.
Сгребаю крошки затерявшиеся хлеба,
Их, при желании, не трудно сосчитать.
В недоумении я: то быль иль небыль?
До дрожи холодею: может быть опять…
Эвакуация и Март сорок второго,
«Захар», я с Анной-бабушкой укутан в одеяло
И на лихом коне лечу над Ладогой.
Холодный ветер резок, как острога.
15.08.21
;