Время было то – время певчее.
По земле Иван плугом черчивал.
Целовал любовь в травах – росенях.
И хлеба косил, ближе к осени.
Но прибилась, вдруг, мысль негадана:
Всё что здесь, что есть – всё разгадано.
Что ни день – как день – всё паши, паши.
В чьём кармане – рубль, а в моём – гроши.
А далёко там, где-то за морем,
Сладко спят в палатах из мрамора.
Веселятся, на все плеваючи.
И живут себе, припеваючи.
Навострил Иван резвы ноженьки
И подался другой дороженькой.
Сведать счастья того – заманчиво.
Чай не будут болтать обманчиво…
Долго шел и вконец измучился.
Уж не верил, что всё получится.
Впереди, вдруг, раздался сосновый бор.
Глядь, стоит пред ним золотой забор.
За забором тем – изумрудный дом.
“Заходи, – зовут, – мы тебя здесь ждём”.
Посмотрел Иван: хорошо, уют.
А вокруг уже слуги бегают.
Подвели к столу, усадили есть.
Яств за тем столом: не объять, не счесть.
Разомлел молодец, распоясался
И хозяину пел да хвастался.
А хозяин тот – не простой мужик.
Глазом глянет так – даже пол дрожит.
Словно гостю б он и смотрит в рот,
А слуге в бочок чуть мигнет-шепнёт:
—“Ты подлей ещё зелена вина.
Мы впряжём его в наши стремена.
На мечту – тоску будет пялиться.
Год, другой пройдёт и повалится”.
Захмелел вконец молодец в гостях,
А вокруг вилась баба на сносях.
Животом своим лавки тискала,
Да по горнице шустро рыскала.
Баба та была с глазом бешенным,
Наливала всем не утешенным…
Глухо в воздух бьёт слово в пень-костыль.
Богатырь-то наш захрипел, простыл.
“Что ты, милый мой, ты приляг поди”.
И сердечный друг хитро так глядит.
Вот, ужо братва расстарается:
Не одним теперь в доме маяться.
Взяли Ванюшку да под рученьки.
Прозвенели в след связки-ключики…
Ветер воет псом, тучи стелятся.
Гой, ты жизнь моя – снег-метелица!
…Тридцать лет прошло да три месяца.
Сторожа свистят – с жиру бесятся.
Во дворе пустом тянет тиною.
Мысли кружатся паутиною.
Как же так Иван приключилося:
Во груди твоей сердце билося.
Сердце билося да разбилося.
В мать сыру землю все пролилося.
На ногах – колоды дубовые.
На дверях – засовы здоровые.
Не поднять тебе буйной головушки.
Не увидеть родимой сторонушки.
А по пятницам нечисть куражится.
Во честных друзей ладно ряжется.
То печалится, а то – празднится.
Обнимает в грудь – в спину дразнится…
Пес кричит совой, волком щерится…
В смерть свою Ивану не верится.
И приснился сон – словно сбылося –
Вдруг исчезла муть, тотчас скрылася.
Подошла к нему дева красная.
Собрала сердечко несчастное.
Прошептала с ним слово нежное,
И вернулася сила прежняя!
Словно солнце взошло, как глаза открыл.
“Сколько времени здесь я жил-нежил?
Где сестрицы мои да где братушка?
Где отец родной и где матушка?”
Руки лёгонько цепи скинули,
А нечистые – сами сгинули.
И пошел Иван по стране родной.
Да с молитвой стал ей служить одной.
И восстала Русь, Русь-кормилица.
И никем она не осилится.
С нами Бог Господь наш Отец един.
На Руси, теперь, у Него есть сын.