„ГЛАД“ („ГОЛОД”)
Христо Димитров Измирлиев/ Смирненски (1898-1923 г.)
Болгарские поэты
Перевод: Терджиман Кырымлы
Христо Смирненски
ГЛАД
І.
През цялото лято напразно копняха
душите за капчица дъжд.
Небето бе сякаш запалена стряха
и в суша безмилостна вред изгоряха
полята с пшеница и ръж.
И ужас облъхна селяците бедни,
сърцата им скръб вледени.
Те шушнат, споглеждат се трепетни, бледни,
а бърже дояждат се вече последни
прикрити от лани храни.
Една подир друга прихлупени хижи
пустеят и неми стърчат.
Тълпа след тълпа из полята се ниже,
а мълком по техните стъпки се движи
зловещия хищник Гладът.
ІІ.
Като безчислени ята,
подгонени от есента,
далеч, далеч отлитат шеметни пълчища.
Очи извръщат се назад,
където в бронзов прах трептят
тополите на горестните им селища.
И ето плачеща жена,
до нея плахо отстрана,
привел в печал глава, върви мужик замислен.
Край тях притискат се деца,
с изпити, смаяни лица,
и впиват поглед из кервана многочислен.
В душата скръб, пред поглед тъп
блуждай и гасне образ скъп.
А огнена земята майка ги поглежда
с раззинали пукнатини
и сякаш леден смях звъни
и помразява всяка трепетна надежда.
ІІІ.
Сивожълти безплодни поля
се простират кат смъртен саван
и по тях безконечен керван,
поразен от съдбата си зла.
Накъде и по кой път сега?
В безконечна, задрямала степ
ни покой, ни вода, нито хлеб!
Само ужас и черна тъга.
Вред безлюдни и глухи села.
А сред жълтите тез пустоти
сгорещеният въздух трепти
с милиони прозрачни крила.
ІV.
А в полето, днес облето в безутешна, бурна скръб,
бодро щеше да се носи песента на звънък сръп.
И смехът на волни деви щеше буйно да звъни
над облъханите с гибел безпределни равнини.
Ширни ниви златогриви щяха кротко да сведат
натежали класове над родна черноземна гръд.
Вредом сини метличини, кат очите на деца,
щеха да мълвят утеха за селяшките сърца.
Ех, нали и таз година с толкоз грижи и тегла
разорани и засяни бяха мъртвите поля!
Черни мъки всекидневни, черни тежки капки пот,
а сред тия сиви степи нито искрица живот!
V.
И ето, безкрайни, безхлебни кервани
се точат из прашния път,
над тях небесата оловни савани
безмълвно простират. И в скръб изтерзани
селяците бедни вървят...
И все тъй пустеят прихлупени хижи,
пустеят и неми стърчат.
Керван след керван из полята се ниже,
а мълком по техните стъпки се движи
всевластната хищница Смърт.
Христо Смирненски
ГОЛОД (перевод с болгарского языка на русский язык: Терджиман Кырымлы)
І.
Всё лето селяне дождя вожделели –
ни капнуло – стриж не кружил.
Пылал небосвод, даже птахи не пели;
иссохли дотла, на корню изгорели
наделы пшеницы и ржи.
Бездонная жуть проняла бледнолобых:
примёрли как все замерли –
с оглядкой, шепчась что у чёрного гроба,
утешили чем оставалось утробы,
связали узлы и пошли.
Горбатые хижины бедных пустели –
от смерти тропинами бед
по хлебушко в город людские метели
потянутся еле, не в духе, не в теле;
царь Голод им вслед – людоед.
ІІ.
Уж осень ранняя – гола;
у тополей вблизи села
листва в пыли забронзовела.
А вереницы бедноты –
до срока палые листы
по ветру времени несмело.
Бабёнка плачет, впереди –
мужик, всё под ноги глядит,
а детки семенят за парой.
Да тут их не одна изба –
узлы на жилистых горбах
влачат и молодой, и старый.
В глазах печаль, усталость и
судьбе худой прощай-прости,
а мать, ощерясь сетью трещин,
злорадно гонит голытьбу,
и злыдни пляшут на горбу –
сердца надеждой не трепещут.
III.
По оставшейся жухлой траве,
где дорог нет, бредёт в города –
добредёт ли? нужда-беднота.
Кто подаст ей убогий ответ?..
Онемела худая судьба.
В бесконечной степи ни еды,
ни покою, ни сна, ни воды –
скарб в рогожах на потных горбах.
Ветру нет, как в помине дождя –
только выжженный воздух дрожит
и рисует вдали миражи,
насмехаясь над скопом трудяг.
IV.
Шли дожди бы – уродился небывалый урожай;
запашной, медвяный воздух сытно так бы и дрожал;
нивы гривы золотые наклонили б до земли,
серп звенел, звенели песни жниц... всё в прошлом, всё вдали?!
Эти если не вернутся, кто их сёла населит,
жизнь домам, садам и нивам обретённым возвратит?
Мать Земля-сыра огромна – сыновей невпроворот:
будь здоров на месте ровном,здравствуй, новенький народ!
V.
Усталые до смерти, Им ли хранимы,
на голод сменившие гнёт,
минуя чужие бесплодные нивы,
бредут они саваном пыльным; над ними
свинцовый простёрт – не всплакнёт.
Бредут вереницы всё дальше, всё мимо
могилок чужих, – не смотреть!
безмилостным Голодом в город гонимы,
и тянется-тянется следом за ними
несытая хищница Смерть.