Висят оборванные нити
На двадцать пятом этаже
Смеялись люди; - Он же нытик!
А нытика и нет уже.
Тихоня, что ни с кем не дружит,
И чаще на вопрос молчит.
Жил незаметный и ненужный
Сгорел огнём простой свечи.
Из всех друзей - коты на крыше,
Из всей родни - седая мать.
Она все верит: - Просто вышел.
Она до смерти будет ждать.
Работа - сплошь неблагодарность:
Он в поликлинике врачом,
Пусть не звезда, но не бездарность.
Таких полно, клепай еще.
И целый день одно и тоже:
Спасай, лечи, ведь клятву дал.
Не ты, тогда им кто поможет?
Святая только лишь вода.
А бабе Любе снова плохо,
И пенсия одни гроши,
В ней жизни может на два вздоха,
Родные тоже хороши.
Была здорова, так нуждались,
А старость... Да кому нужна?
Он скажет, чтоб лекарства дали.
Он помнит все их имена.
Девчонка Ленка с косой челкой,
В неё когда-то был влюблен,
Другого выбрала девчонка.
Мерзавцем оказался он.
У Ленки не видать пол глаза,
Синяк синеет на щеке,
Вздохнет тихонько: - Бьет, зараза.
Зато колечко на руке.
Так не одна ведь, есть сынишка.
Отец дрянной, не повезло.
Скрывают ссадины штанишки.
Так вот какой ты, доктор Зло.
Чудовище и змей трехглавый,
Живёт себе на дне души
Как на него найти управу?
А люди сами хороши.
Там, де молчать никак не нужно,
Они прощают и молчат,
И улыбаются натужно,
Дверь открывая для врача.
Вот пациентка, йод, лечите.
А остальное не про вас,
Косарь на тумбочке, молчите,
И ещё много, много раз.
Помочь бы, только чем поможешь?
Синдром Стокгольмский по крови
Гуляет, или въелся в кожу.
Устал и он. Земля, лови.
Присядет ангелом на крышу,
Хотел уйти, да вот не смог,
Заплачет еле слышно. - Тише, -
Ему шепчет на ухо Бог.