Шквал налетел, казалось, ниоткуда.
Как залп шрапнели, треснул Фока-парус.
Внезапный вал, похожий на верблюда,
Нас на бок уложил, потом и на нос.
Команда боцмана: «Всем по местам».
Рассыпала матросов на рангоут.
Молились истово богам, крестам,
На случай каверзный готовили плашкоут.
С истошным визгом поднимался якорь,
Спасая парусник от затопления.
Разорванный о мачту парус, блямкал
И каждый думал лишь об искуплении.
С кормы раздался крик: «Поломан руль», -
Корабль утратил управление.
Спасти команду оставался нуль,
Поскольку шторм ревел, усилилось волнение.
Неясный свет Луны в разрыве туч
Позволил разглядеть ужасную Харибду.
Мелькнул на миг и скрылся лунный луч.
Беспомощный корабль несло на рифы.
Сломалась под напором ветра мачта
И палубу пронзила, как шампуром.
В скалу корабль вонзился смачно,
Вгоняя в души щепки, словно буром.
Удар о риф, жестокий, беспощадный
Корабль развалил, как Тузик грелку.
Моления о помощи отчаянные
Рёв океана поглотил, как тигр белку.
Ушибленный волною об утёс,
Безвольно я в пучину погружался,
Но вал очередной меня поднёс скале
Как жертву, схлынул, на вершине я остался.
Когда очнулся, было уж светло.
Бесился, умиротворяясь,
Уставший океан и тучи унесло.
Вставало солнце, не спеша, не притворяясь.
Я был зажат в расщелине скалы,
На высоте четырнадцати футов.
Повыше надо мною реяли орлы,
Расправиться со мной желая люто.
Встал, осмотрелся, грустная картина:
Останки жалкие приюта моряков.
На горизонте милях в двух – твердыня.
Плашкоут у скалы не дальше 3-х шагов.
Тут понял, что спасён, не всех Фортуна губит.
Не знаю, почему я у неё в Фаворе.
Фортуна, говорят, отчаянных полюбит,
Отметит их в приватном разговоре.
Но полно лирики, вернёмся мы к «баранам».
Повыше на скале нашёл я питьевую воду
И разорил десяток птичьих гнёзд.
Спустился на плашкоут, несмотря на раны,
Нашёл кусок доски и к берегу погрёб.
С морским течением сражался я неделю.
В борьбе я изнемог и выбился из сил.
Навстречу – лодка, люди в ней сидели.
Спасти себя их громко попросил.
Аборигены сблизились со мною
И взяли на буксир плашкоут.
Я знаками дал им понять о жажде,
Они мне протянули манго
И к берегу направились стрелою.
К моим спасителям я пригляделся.
В пироге были восемь чернокожих.
Свирепыми казались мне их рожи.
На их добро ко мне я не надеялся.
Лишь на закат мы подошли к причалу.
На берегу толпились сотни темнокожих.
Костры пылали, точно по уставу.
Вода парила в котелках треножных.
Меня подняли бережно туземцы
И осторожно уложили на циновку.
Достали из котла кусок на кости мяса
И предложили есть, но только с остановкой.
Две девушки пришли с холстом
И банкой мази. Руками нежными
Мои перевязали раны. Я понял, что и тут
Судьба в экстазе меня хранит, забыв проказы.
Стемнело вскоре, загорелись звёзды,
Мне подсказав моё расположение.
Оно мне показалось грозным,
Поскольку осложняло мне моё спасение.
Крушение произошло у Андаманских островов
На северо-востоке океана.
Индийский океан не скуп на ураганы
И проглотить суда с командой он готов.
Туземцы знали о ночном крушении
И выезжали поискать спасённых.
Меня нашли случайно, как везенье:
Плашкоут уносило в море безнадёжно.
Я принят был в семью аборигенов.
Они мне дали кров, охоте научили,
А чтоб не помышлял бежать из плена,
На славной девушке из клана поженили.
Немало лет прожил среди туземцев,
Людей доброжелательных и скромных.
Записки вёл порой для иноземцев.
Когда-нибудь найдёте их в местах укромных.
11.03.20