Он скрючился и умер, под гнётом Луны,
Мой Серафим, обращен человеческой плотью.
Лик пылающий, обезображен в пытке –
Весь измазанный в остывшей крови,
Запачкал даже крылья в попытке,
Оторваться существом своим от земли.
Желавший погореть от бремени
приоберетенного греха,
Присущий только человеческой особи,
Он похолодел и закатил глаза.
Более не расправив белесые крылья никогда,
Отказался ангел от небесного бытия.