VII
Не час, не два ходил
Царь средь берез
И грез
Несбыточных
Для самочувствия убыточных.
Замёрз до слез,
Однако так и не решил:
Кому же подвиг сей доверить?
И роль вора - кому же дать примерить?
Вельмож хотя и много при дворе,
И к воровству привычных, и к игре,
По большей части криминальной,
И оборотистых похвально,
Но разве ж их, за так живешь,
Без подготовки да сноровки,
Вместо себя пошлешь
В командировку
За границу
За веществом похлеще синей птицы?
Им-то, лихим царевым слугам
Творить такое хоть не внове,
Но что царя, что друга
За доллар вольный ведь продадут
И предадут…
Ищи их там потом, по всей стране,
А то и вне.
Добудут хоть из-под земли
Они тот «Антидыр» бесценный,
Да с ним и канут,
Да, да... Как пить, обманут,
Еще и суточные прихватив,
Такой вот подлый в них актив!
Ищи их там потом, свищи,
По всей Вселенной,
И не найдешь их никогда.
Такая вот беда...
* * *
Уж вечер подрумянил в роще травку,
Добрался и до легкой, рыженькой купавки,
И соловей к распевке приступил,
Еще пока не со всех сил
Заголосил,
А лишь в ползвука,
Чтоб не давить царю на ухо:
Должно быть чуял – тот не в духе.
Бродил наш царь, бродил,
От дум весь выбился из сил.
Но как сознание его ни билось -
Ответа на вопрос не находилось.
Хотел уж бросить он все размышленья,
На тему царства своего спасенья.
И положив мечтам конец,
Назад вернуться во дворец.
Забыть весь этот «Антидыр»
И дальше жить себе как жил,
Средь ям да дыр.
И тут вдруг – р-р-р-раз!
Аж слезы брызнули из глаз.
Что за виденье!
Без папенькиного бла… благословения!
«Когда! Когда успела?!
Как это нянька проглядела?!» -
Царь прохрипел,
Заныло тело,
И лоб испариной покрылся:
Так изумился.
«Как скоро дочка до венца созрела,
Пока я тут сидел без дела!"
Семнадцать лет - не шуточка,
Не баечка с прибауточкой.
Была Марья ребенком в пеленках
А стала - дева!
И жених ей уже - не абстракция,
А вполне логичная акция,
Природным законом веленая,
Гормональным фоном заверенная.
Царь готов был взвыть:
«Не может быть!»
И часто-часто заморгал,
Проверяя себе зрение.
Однако видение
Тем не прогнал.
Там, на опушке, лавочка стояла,
Доска-гнилушка о двух ножках,
Средь ягоды-морошки,
Лесничего оплошка,
А на ней - возмутительнейшим манером -
Царевна Марья с кавалером -
На позднем солнце нежилась и ворковала.
Ишь, как кровь-то ее всю разволновала.
Как две влюбленные птички,
Двое рядышком сидели
Ягодичка к ягодичке.
В глаза друг дружке все глядели.
Царевна Марья полюбила,
Отца при этом не спросила.
У скрытности той был резон:
Ее избранник
Был бесприданник.
Всего лишь – Лютик, нянькин байстрюк,
Весь в мать - рыженький,
В меру - добр, смел и юрк,
В меру бесстыженький.
При Лютик,
Совсем даже не хлюпик.
Сложён был он
Как Аполлон
И закален,
Не обделен
Чудесно развитой мускулатурой,
Плодом Отечества натуры
И регулярной физкультуры.
На голове его горели дреды
Цвета оранжевой победы,
Не лапти на ногах, а кеды,
И на плечах еще и майка
Входящей в моду фирмы «Найке».
Веснушки на щеках искрятся,
Пушинки там же колосятся,
Да не простые, - золотые.
Пока не тронутые бритвой.
На коже - ни прыщей, ни рытвин.
Таков царевны принц прекрасный,
Хоть и опасный
Ей разговор
И спор
С отцом из-за него грозил.
Ей страх гасил
Красавчик ловкими губами
И подходящими словами.
То жилку трепетную на виске ей поцелует,
То в родинку над губкой нежно клюнет,
А то и вовсе невзначай коснется
Груди ее под скромной белой блузкой,
И всё вокруг неё так сразу и займется
Тревогою, совсем, казалось бы, нерусской,
В которой, как известно, тела нет,
И секс - лишь неопознанный предмет.
Царь посмотрел на влюбленных угрюмо,
Сердито сплюнул.
Тут надо бы еще заметить,
Что как отец царь в общем-то таков,
Как и все отцы на свете:
Он еще в Марьи младенчестве
Был отменно суров
Ко всему мужскому человечеству.
С женихами даже гипотетическими
Действовал он всегда - педагогически.
Бывал с ними весьма и весьма строг.
Чуть замечал подобие поползновенья,
В то же мгновенье
Слал он охальника в острог,
Или учиться, или трудиться -
Куда-нибудь подальше,
Раньше –
В Кривой Рог,
Теперь же, границы как потеснились,
Уфа и Таганрог
Тоже вполне годились,
Для ссылки
Чересчур пылких
Воздыхателей,
Из подлых женихов братии,
Что рвались в обладатели
Руки царевой наследницы,
Марьи, юной прелестницы.
Ох, и страшная Лютику предстояла участь,
Но тут подоспел он, счастливый случай.
Пока царь на юношу волком смотрел,
Гадал, куда его лучше:
В тюрьму, или сразу уж под расстрел...
Вдруг, там же, на зеленой леса опушке,
Мысль в царе-то и грохнула
Хлопушкой.
И всё в нем прямо так и охнуло
От решенья,
Простого будто дважды два:
Вот! Хочешь с дочкой царя обручения -
Изволь исполнить сперва
Царево поручение!
Продолжение следует…
Читает автор:
https://youtu.be/QT0oZC7OsZU?si=pk_zvoPbfSROk2fb