I. Слово.
пересохший куцый язык обезмолвлен,
ползает в груде метафор и пыли.
о ноше забыл от того, что бездомен,
но помнит о том, что его позабыли.
а голос тихонько укрылся в берлоге,
от жажды не может ни лаять, ни спать.
по струнке кадык от безделья бродит,
ждёт, чтобы однажды скатилась слюна.
пускает свой яд переспелое слово,
и челюсти схлопнулись тесной темницей.
в молчании ведь ничего нет плохого,
но лоботомия не может забыться.
но нет: и жмётся, и давит, и душит
когда-то давно позабытое "что-то".
и в крошку стирает гниющие зубы,
и речь превращает в уродство.
бессвязным мычаньем наполнился рот,
и, будто птенец, вырывается крик.
язык обезумел, вещал, как пророк,
и голос дрожал, как осиновый лист.
а "что-то" задорно вскочило, вздыбясь,
и поперёк горла осело и замерло,
будто в колодец, мне в горло крича:
"сотвори нечто страшное!
выкуй мне слово, что крепче стали,
и больше, чем ненависть, вдвое.
изваяй сочетание букв и знаний
страшнее, чем слово Божье."
я духом воспрянул, глотая воздух,
будто бы песню длинною в век,
с силой такой, чтобы сам я вздрогнул,
произнёс: "че-ло-век".