Гудел над городом набат,
Но всем подняться было влом,
Лишь грустный честный депутат
Слегка пощёлкивал е*лом.
Он брёл, хромой, сквозь белый шум,
Разя хлопками комаров,
Он нёс в суме своей "бонжур",
Под шапкой нёс "всегда готов".
Лениво вскинув пулемёт,
Он наугад стрелял в толпу,
Они же собственный помёт
Роняли вежливо в гробу.
То был великий катафалк:
Гноились груды жёлтых тел,
Один, мясистый, будто Халк,
Блатную песенку хрипел,
Другой, достав аккордеон,
Ласкал дырявые меха,
А третий, перднув в диктофон,
Покрылся толстым слоем мха.
И Солнце ярко угасало,
Коптило, будто бы шашлык,
Из душ вытапливая сало.
И конвоир, поднявши штык,
Покоя не давал болезным,
Щекой червивой снюс жевал,
И только йогурт был полезным
Средь чада, костерищ и шпал.