9
Я уже сбежала отсюда:
завтра.
– Дом щеколду из ведьминой сделал швабры.
Но щеколду
я открыла с помощью слова – кода,
имя "выход" назначив входу.
– Дом окошки на крепкие стекла запер.
Зря.
Эти стекла
стуком сердца шалым я быстро кокнула.
– Надзирала за мной заря
(та, что будет еще: вечерняя).
Я сбежала через
свой норов скверный.
– Сторожили меня в засаде
и загодя
моей стремной судьбины заповеди.
Я сбежала
по проклятым, разрушенным их скрижалям…
Я сбежала:
порукой – тот день, что завтра!
Радостный, светозарный!
Он уже не может быть Роком забран –
я ведь не умерла сегодня!
…Только вдруг я
нынче
над собой покойной надсадно вою…
безнадежно и истерично…
…Это мои скрещены тут руки…
Надо мной крышки гроба косые своды…
И вот-вот
под сырой землей меня Рок занычит!
– в тесноватом мне (но не слишком:
ведь нарочно
и по росту, и по судьбе) домишке),
где прописывают бессрочно.
И родней холодного дома этого,
так бесхитростно неизменного,
там – уже на не белом свете –
крова нЕт у меня!
10
Ибо ведомы все мои мерки
смерти:
и слыла ли в миру поэтом.
Быть смогла ли на строк своих тропах смелой.
И была ли грешницей не отпетой.
И умела ль
гордыню свою умерить.
И имела ль
совесть победы метить
не мажорным цветным флажком
– черным, скорбным значком
креста.
И каким мне виделся лик Христа:
с ярыми ли очами
или в отчаянии…
Не высокий простор светлицы,
а интимный, тесный уют темницы
уготован слепой и немой жилице.
("Не-жилице", сказать верней.)
Я одна способна сюда вселиться.
Что же мне уготовил последний дом?
– То ли счастье спать вечным сном
мертвым…
– То ли, в саваны бывших страстей замотана,
буду видеть в бессменном сне
страхи, которых нет.