* * *
Два напёрстка тишины,
три изюминки покоя
нам с тобой разрешены —
ты да я, да мы с тобою.
Что ещё отнимешь ты
для костра своих наитий?
Две травинки у воды…
замолчите… замолчите!
* * *
На кончике серебра
принесла свои лепестки.
Поздно весной с утра
умирать от тоски —
это уже прошло,
стало вином и хлебом,
мне ль разбивать стекло
между землёй и небом?
Мне, потому что нет
здесь ни вина, ни хлеба,
только молящий свет
через стекло на небо.
* * *
Сирень ещё не здесь, а там,
она поёт по облакам,
поёт она издалека
с воздушной чашей молока,
и стайка птиц на ободке
бренчит в лиловом угольке,
как будто спичка в коробке
на языке.
* * *
Сажать цветы, не думать о других,
другим — другое, мне — совок и лейка,
овалы слов, молчания круги,
далёкий гул как признак человека
и призрак речи мятой и чужой,
спросонья набивающей карманы,
и ей слепые саженцы тумана
даны несуществующей рукой.