Знать не дано на свете никому,
Когда раскроет Смерть свои объятья.
Но этот дар, не знаю, почему,
Живёт во мне подобием проклятья.
Не нужно восхищаться мной, друзья,
И рьяно делать из меня пророка -
Неведомы мне тайны бытия,
За исключеньем... вашей жизни срока.
Не знаю я причину, для чего
Господь мне дал подобные виденья,
Но вас я вижу - всех до одного,
В последние, прощальные мгновенья.
Я слышу, как у каждого из вас
С рассвета дотемна сердечко бьётся,
И точно знаю месяц, день и час,
Когда "внезапно" этот бой прервётся.
Но, коль на ближних мельком я гляжу,
Срывая тайны жизни, как одежды,
И "завтра'" в их глазах не нахожу,
На их вопрос, исполненный надежды:
"Прошу, поведай, скоро ль я умру,
Уйдя туда, где сгинут все народы?",
Я им безбожно и цинично вру
И щедро добавляю жизни годы.
И пусть они на жизненном краю
Готовы вознестись, как будто птица -
Я всё равно им шанса не даю
В момент последний с близкими проститься.
Все умирают. Так заведено.
Не избежать нам этого итога.
Уйдём мы, как один, однажды. Но,
Печалясь и ропща на волю Бога,
Заранее узрев себя в гробу,
И проливая слёзы грусти градом,
Оплакивали б мы свою судьбу,
Остаток жизни отравляя ядом.
Срок собственный неведом никому.
Быть может, в этом кроется причина,
Что в будущего сумрачном дыму
Сокрыта от меня моя кончина.
И потому дышу я без забот,
Беспечно, как и всё людское племя...
А где-то среди вас гуляет тот,
Кто знает мне назначенное время.