А в наше время непростое, сбежав на время от жены, я в Гуанчжоу на постое свои просиживал штаны. Цвела весна. Район научный, хоть не Дубна, но на манер, нас насадил довольно кучно – за каждой клумбой инженер. И, собираясь вечерами, сказать, как есть – господня срань, мы просто мерялись херами и в го играли на юань. Мы вдалеке застолий шумных, в костюмах строгих, приколись, вполне могли сойти за умных для тех, с кем ближе не сошлись. Но, чтобы не обиняками сказать (я пыжится не рад) мы оставались дураками, для дяди строя аппарат.
Он испускал во тьме свеченье и был похож на каланчу. А про его предназначенье я осторожно промолчу.
Держась поближе к аппарату, мы сами были в аккурат размером с мелкую зарплату, а не с солидный аппарат.
Но время шло. Задел научный кончался. И – на чистоту – уже просёк заказчик тучный, что деньги вбухал в ху*ту. Пора бежать из Поднебесной, а ну, как вломят сгоряча... Но всё же было интересно – а вдруг фурычит каланча?
И вот, стремительным домкратом прокравшись мимо трёх оград, мы оглянулись воровато, и запустили аппарат.
...лежи на койке госпитальной, твой труд отправился в манду!
И кипишит район спецальный, как Русь в семнадцатом году.
...когда спустя четыре года, я пролетал над городком, была хорошая погода; пустырь, заросший ивняком, краснел пятном среди строений,с зелёной башней посреди...
Где у грядущих поколений загадок будет – пруд пруди.