Тебя я рисовал пастелью
И бредил шёлковой постелью,
Но ты не грезила «Ла Скала»,
Меня ж ты вовсе не ласкала.
Хотелось сделать предложение,
Но не слагалось предложение.
И хоть была ты не немая,
С тобой молчать я мог до мая.
С тобою рядом был я ватный,
А ты вовсю дымила «Ватрой».
Я грезил о твоём абрисе,
А ты всё думала об рисе.
Тебя, считал я, нет резвее,
Но ты смотрела не трезвея.
Бедра коснулся не со скуки ж,
Но ты скрутила жирный кукиш.
Твоих боялся я затрещин,
Считая сколько в стенке трещин.
Меж тем, проворно ты и ловко,
Варила в казане перловку.
Была ты, словно бы из стали
И робко я подумал: «Та ли?»
Ты не читала Лафайета!
А я всё думал: «Та ли это?»
Тут я спросил: «Как имя ваше?»
Предполагая, Нина, Маша.
Но с равнодушием полена,
Ты изрекла: «Да, просто, Лена».
И продолжала издеваться,
Но не хотелось мне сдаваться.
Коль уж решил – моя стихия,
То Ленке посвящу стихи я.
Пошёл бы на прогулку в сквер, но,
Себя почувствовал я скверно.
А ты ушла, свернув в аллею,
И я униженно алею.
Подумал я: «Зачем мне Ленка?»,
У ней изодрана коленка.
Пусть симпатична, но меж тем,
Для разговоров мало тем.
Весной мне Ленка изменила,
Забрав пластинки из винила.
Решил я не строчить поэм,
Уж лучше супчика поем.
Теперь на Ленок аллергия,
Пусть с ними мучатся другие!