ведь после тьмы настанет свет.
в подъезде встретив тот рассвет,
я поняла, что эта ночь
в момент бесследно удалилась прочь
тогда кололо так в груди
и думала «тут не спасти»
смотрела вверх, и было страшно
смотрела вниз, ждала, что стану я отважна
готовясь, днями и годами
тот шаг не удалось мне совершить
сдавило грудь мучения плодами
и думала «ах, вот бы больше не быть»
в который раз, я, слабость проявляя,
решила дать себе еще часок
и воле случая я жизнь свою вверяя,
услышала - раздался вдруг звонок
на русском ломаном нелепицу плетя,
мужчина говорил невнятно
ответила «спасибо, мне пора»
и думала - усну сегодня сладко
но нет, уставши трусость признавать,
не удалось, и снова
я поняла, что не могу соврать
сказав «все хорошо, я скоро буду дома»
в агонии звоня кому не надо,
кто не достоин, кто б меня не спас,
но в тот момент, была одна отрада -
цыбарочку подняв, понять: похоже, не сейчас
и вот уж семь утра
вообще-то понедельник
и жизнь идет, рутиной окружающих душа
а я на лестнице сижу, словно бездельник
вот вышла женщина, в халате
казалось, что разбитая душа
сказала мне «ну что ж вы так, вставайте
газетка вон лежит, ты подложи ее сюда»
потом, курили мы, не проронив ни слова
и даже взгляд не поднимая.
чуть уничтожена, была такова,
кровь на штанах нелепо так скрывая
на ранее побитой коже
написав слова, что стали ненавистны
возникла мысль - ну куда убоже?
и высекла «я буду счастлив в след жизни»
саму себя случайно обесполав
лишившись сил, испуг руководил
что слишком много крови, кто-нибудь увидит
хотя весь смысл в том и был
забыв нечаянно букву «а»,
и, как себя, ее теряя
я поняла: кто я? - давно не знаю
ведь то и буква имени моя
спустилась вниз, по городу гуляя,
скрывая взгляд от всех, о помощи моля
штаны вином те обливая,
хотела скрыть, что ждет меня земля
казалось, вот еще немного
смогу взмахнуть крылом и полететь
и в тот момент, я обратилась к богу
и поняла, что больше не могу терпеть
не веруя, молитв не зная,
хотелось мне услышать бога глас
всем своим видом царствие божье оскверняя,
увидела тотчас иконостас
измучена, истощена, не спавши
вокруг вдруг закрутилась карусель
из прихожан, что также смысл потерявши
кидались навзничь, видя цитадель
и слушая, но слов не разбирая,
все это было, как в бреду
картина маслом - девочка сидит, страдая,
лишь потому что не сказал никто «уберегу»
один из прихожан, мужчина
пытаясь мне надежду подарить
как будто доказать хотел - могу я быть любима
мне прошептал: «вам с батюшкой поговорить?»
кивнула… врата открылись, вышел он,
рукою твердой мне просфору протянув.
раздался вдруг, как колокольный звон,
вопрос мой, вереницу мыслей вмиг замкнув
о, сколько сил, терзаний и мучений
мне стоило задать этот вопрос
ответ услышав, никаких сомнений
вдруг не осталось - я пойду вразнос!
и, думаете, я счастлива оказалась?
господь услышал, сил мне подаря?
какие глупости! вам лишь показалось
что можно все, Его благодаря
на мой предсмертный всхлип
«простит меня господь, если сама решу уйти?»
разверзся ад, услышан демы хрип,
но то пытался мне всевышний донести
ответил мне святой отец:
«там ждет вас тишина,
ходите в храм, поймете наконец,
что будет, когда кончится молва»
и, неужели он не смог понять,
что все мое нутро,
лишь этого и жаждет - не воспрять,
а замолчать, и не услышать про…
про жизнь, про свет,
любовь и радость.
не возжелаю я воскликнуть «мир, привет!»
лишь обрести покой, решив «все это гадость»
он не попал, сказал не то,
быть может, я услышала не так.
но все, что было после, все, что было до
вело к тому, что попаду впросак
услышав те слова,
и наделив их сокровенным смыслом,
что сделать я в тот миг могла?
никак иначе, как отдать себя тем мыслям
тогда решила я, что не могу сама
но знаю я теперь - господь поможет.
и как бы я не зареклась - тюрьма, сума
пусть рок он свой вмиг на меня возложит
подумала: «господь, ну забери меня!
устала я страдать на этом свете»
существованием своим других обременя,
неважно стало, что не посмеются мои дети
стояла долго, струсив лишь шагнуть.
но тут уж я решила - воля божья
купила свечку, но не чтоб задуть,
а чтобы оказаться жизни у подножья
и царствие небесное мне захотелось обрести,
ведь за таких, как я, нельзя молиться
решила, раз меня уж не спасти,
зажгу и прошепчу «ты упокой елену, самоубийцу»