Здравствуйте, уважаемые конкурсанты!
С вами ведущая авторского конкурса «Один на один» Илина Гумер.
Поэт, театровед Ольга Флярковская подготовила для вас обзор конкурсных произведений и, в соответствии с условиями конкурса, составила шорт-лист. Как всегда, список стихотворений был отправлен эксперту без указания имён авторов, а в обзоре они везде добавлены мной (после названий стихотворений) – таким образом, объективность суждений нашего уважаемого эксперта не подлежит сомнению. Впрочем, в преамбуле к своему обзору Ольга пишет о том, что её впечатления – это отражение вашего творчества в её душе. А по другому и быть не может!
Я с огромным интересом читала обзор нашего эксперта, поражаясь и глубине эмпатии, и тонкости восприятия. Хочу поблагодарить Ольгу за такой нерядовой подход, при котором профессионализм сочетается с изрядной долей заведомого приятия, желанием не только помочь, но и воодушевить. Редкое экспертное качество!
Отдельная благодарность нашему эксперту за то, что она охватила все представленные на конкурс произведения, – это действительно дорогого стоит.
Традиционно напоминаю про возможность общения с экспертом для всех авторов в комментариях.
Илина Гумер
================================
Дорогие друзья!
Во-первых, я хочу сказать вам спасибо за доверие: такая встреча «один на один» всегда риск и требует от автора определённого мужества. Признаюсь, что и от приглашённого эксперта тоже. Благодарю редакторов площадки Елену Чалиеву и Илину Гумер за приглашение и оказанное тем самым уважение.
Во-вторых, любая экспертиза в таких делах условна. Давайте просто представим себе такую картину: мы с вами сидим в кабинете редактора или в библиотеке за длинным-длинным столом и обсуждаем стихи. И вот наступает моя очередь высказаться. Отличие только в том, что обычно об одном стихотворении или авторе говорят многие, а здесь один участник собрания должен сказать обо всех. Вижу ваши глаза... Волнуюсь... Но отступать поздно! )
В-третьих, мои обстоятельства не позволили мне написать обзор быстро, была срочная работа, отложить которую у меня не было никакой возможности. Простите за ваше ожидание!
Всё, написанное ниже, никоим образом не претендует на истину в последней инстанции. Это отражение вашего творчества в моей душе, наложение на мою картину мира и мой творческий и читательский опыт. Попутно я позволила себе высказывать кое-какие соображения. Буду счастлива, если они смогут помочь вашим стихам стать ещё лучше, совпадут с вашими «беспокойствами» о каких-то строчках или образах.
А для начала и настроения хочу привести одно стихотворение.
Александр ТИМОФЕЕВСКИЙ
* * *
Он ищет читателя, ищет
Сквозь толщу столетий, и вот —
Один сумасшедший — напишет,
Другой сумасшедший — прочтет.
Сквозь сотни веков, через тыщи,
А может всего через год —
Один сумасшедший — напишет,
Другой сумасшедший — прочтет.
Ты скажешь: "Он нужен народу…"
Помилуй, какой там народ?
Всего одному лишь уроду
Он нужен, который прочтет.
И сразу окажется лишним —
Овации, слава, почет…
Один сумасшедший — напишет,
Другой сумасшедший — прочтет.
Замечательного поэта, писателя, сценариста, редактора Александра Павловича Тимофеевского уже нет на свете. Именно ему принадлежат знакомые всем нам с детства строки: «Пусть бегут неуклюже / Пешеходы по лужам, / А вода по асфальту рекой…», «К сожаленью, / День рожденья только раз в году...».
С приведённым выше стихотворением я познакомилась в Антологии легендарного литературного объединения «Магистраль», в котором имею честь состоять. За иронической, каламбурной, шутливой интонацией, снимающий с вечного вопроса «автор-читатель» весь и всяческий пафос, скрывается, на мой взгляд, глубокая мысль.
С уважением ко всем,
ваш читатель Ольга Флярковская
Начнём, благословясь.
НЕ ОГЛЯДЫВАЙСЯ (Юрий Рехтер)
Так случается - нужно вдруг,
Всё оставив, уйти из дома,
И покинуть привычный круг -
Устоявшийся тихий омут.
Не оглядывайся - иди,
Сверху шепчет неясный кто-то,
Обернёшься - и нет пути,
Как несчастной супруге Лота.
Оглянувшись, уткнёшься лбом,
В развеваемый прах Содома,
И замрёшь соляным столбом,
Пожалев о потере дома.
Вспомнишь сладких грехов вино,
Обретения и потери,
Хоть витает уже давно
Чёрный дым над родимой дверью,
И сгорела твоя мечта,
И залита водой зловонной
Вся ушедшая красота,
Будто уголь, испепелённый...
Но на сердце - большой гнойник
Набухает огнём вулканьим
И в груди замирает крик,
Сжатый лавой воспоминаний.
Не оглядывайся - иди,
Голос ангела молча слушай.
Соляные стоят столбы
Обелисками мёртвым душам.
Чувственный, экспрессивный текст, который уносит читателя (в данном случае меня) в авторский мир и настраивает на сопереживание ему. Тем более, что это стихотворение очень музыкально, а музыка стиха, как известно, «страшная сила». Воздействуют на душу и обильно присутствующие в тексте библейские мотивы, торжественный, мрачный ритм. Сложнее дело обстоит с аллюзиями. Для их прояснения и тем самым усиления не хватает контекста. Пресловутая «злоба дня» набухает «гнойником» (на мой взгляд, слишком локально-физиологичный образ), но вот куда ей потом «прорываться», автор так не раскрывает. Быть может, и намеренно...
УБЕГАЮЩИЙ ГОРОДОК (Александр Анатольевич Андреев)
Убегающий выше, за спину, городок
Оставляет следы-капканы для наших ног,
Запах свежего кофе манит в уют вокзала,
Строчки писем рельсами мчатся вдаль,
Ветер с круглых крыш сдувает тоску-печаль,
Выгоняет из тупиков на простор, в начало.
А начало задумчиво цедит чай,
Молча слушает, да колёса уже стучат,
Возвращают пропавшее время в живые сети,
С каждым часом всё больше глупостей позади,
Невменяемо мнётся сердце в пустой груди,
Тихо светит зима, и пока есть любовь на свете.
Почему-то вспомнилась федоскинская миниатюра, хотя, казалось бы, ассоциация и отдалённая. Но колорит, закольцованная композиция и жанровая, описательная природа стихотворения натолкнули на такую именно ассоциацию... Нечастая ныне поэтическая краска – сквозящий сквозь текст оптимизм, пресловутая «вера в лучшее» прорываются сквозь тяжеловатое «невменяемо мнётся сердце в пустой груди» и «пропавшее (а куда, собственно?) время» и диктуют свою палитру восприятия текста, где «ветер с круглых крыш сдувает тоску-печаль». Этим нотам верится больше, тем более, что «пока есть любовь на свете». А так-то, уютным вышел городок, светлым путь. Автору и ЛГ – удачи!
Шорт.
ГЕНЕРАЛ ПАЛАЧ (Александр Савостьянов)
«Казнить нельзя помиловать…»
Героям – шипы и розы, нищим – Луна и грош.
Бойцы революций – черти – лихо несутся вскачь.
Скелет гильотины грозен: лезвием страха – нож.
Совсем равнодушен к смерти мой Генерал Палач.
О Боже, в огне Вандея – жертва тёмных людей.
Свобода, Равенство, Братство – пленники неудач –
Во все глаза проглядели слёзы и кровь страстей…
Отвага – залог богатства, мой Генерал Палач!
Изгой ищет хлеба, сильный ищет везде подвох.
Нелепый театр абсурда – связка «бедняк-богач».
Курганы, кресты, могилы, всхлип и бездонный вздох.
Под маскою драматурга – мой Генерал Палач!
От времени не старея, жив до сих пор Дракон…
Историю судит строго мой Генерал Палач,
Где гроздьями гнева зреет Новый Армагеддон.
Палач – заместитель Бога…
______________________
Только…
при нём
не плачь!
Такой мрачный гимн тяжким временам, князям и сильным мира сего. Траурный дифирамб, чёрная ода – не знаю, как назвать точнее такую поэтическую жанровую разновидность. Да, плакать при палачах не стоит, лучше оттянуть верёвку и прокричать песню. На этом месте вспомнился чумазый мальчуган из «Пиратов Карибского моря» – потому, видимо, вспомнился, что веет от этого текста неистребимой романтикой... Что ж, героям – шипы и розы!
Что меня немного «запнуло»: неточная рифма «людей – страстей». В таком звучном стихотворении хочется, чтобы все звукоряды ему соответствовали.
Я НЕ ЛЮБЛЮ НАСТЕННЫЕ КОВРЫ (Евгения Белто)
Я не люблю настенные ковры,
Что вешали в квартире для комфорта.
Раз в детстве из куска раздался рык,
И вылезла пугающая морда.
Я, с ужасом таким наедине,
Почувствовала вдруг, что люди смертны,
С тех пор - любым покрытьям на стене
Предпочитаю гладкую поверхность.
Мне было где-то около пяти,
Что может понимать ребенок в смерти?
Мысль о кончине ум не мог вместить,
"Несправедливо", - возмущалось сердце.
Теперь она - волны ударной шок:
Далекая – пронизана трагизмом,
А близкая – трясет, аж до кишок,
Колесики-пружинки в механизме.
Кого-то мнёт как жестяную банку – бах!
Кого-то истирает словно ластик,
Ломает черепаший панцирь в прах,
А кто-то словно сталь ей неподвластен,
От горя - только выше и сильней,
Из гнома превращаясь в великана…
Но вы ковер не предлагайте мне,
Я точно покупать его не стану.
Практически беспроигрышный ход: конкретная бытовая деталь (настенный ковёр) даёт отсылку к рефлексии, философской и поэтической. Чувство, что человек смертен, впервые осознанное в детстве, действительно, становится потрясением, да из тех, что не с каждым и обсудишь. Дети во дворе засмеют, родители как бы ещё и не отругали: что, мол, глупости всякие городишь, спи уже давай... «Мысль о кончине ум не мог вместить, / "Несправедливо", – возмущалось сердце». Всё же слово «кончина» не из детского лексикона, да и не всякий взрослый выразится так высокопарно. «Несправедливо» и «так не должно быть», «не может быть, чтобы я умер!» – немного разные вещи. Эта «несправедливость» как-то умаляет глубину переживания ЛГ, на мой взгляд. Да и вешали эти самые ковры не для комфорта (какой от них комфорт? Пыль одна! ), а для красоты, следуя тогдашней моде. Вроде смещение акцента незначительное, но оно есть. «Ум не мог» при чтении вслух превращается в какого-то неведомого «умнемога».
Тем не менее: стихотворение раскрывает заявленную тему, доносит мысли и чувства. Спасибо автору!
ТАМ... (Татьяна Павлова-Яснецкая)
Там великий погост
и приют всех ветров.
Там поёт Алконост
на границе миров.
Там глубок небосвод
и река глубока,
смотрят только вперёд
дни, года и века.
Оглянуться назад
на потерянный мир
принуждает там взгляд
козлоногий Сатир.
Знаком горькой судьбы,
в человеческий рост,
соляные столбы
там встают средь берёз.
Души, тело круша,
в птичий строятся клин,
вслед им плачет душа
всех земных окарин.
Всё зовёт и зовёт
на побывку – домой
превратившийся в лёд
жар свирели земной.
Хочешь верь иль не верь,
но у адского дна
можно Сирина трель
услыхать иногда.
Среди яблонь и груш
возле райских ворот
он для страждущих душ
песнь Надежды поёт.
Ах, какое!.. Всё здесь мне по душе, плыть и плыть бы по волнам этого раскачивающегося ритма, наслаждаясь вольным броском весла авторской мысли, струением прекрасных метафор, соединяющих в одно метафизическое пространство славянскую мифологию и древнегреческую, дышать простором и волей, крепко веря, что даже адского дна достигает иногда трель Сирина, что в самых тяжких испытаниях звучит песнь Надежды, что спасение для нас возможно.
Вот интересно! Это стихотворение заставило меня вспомнить самый первый текст подборки, там тоже были «соляные столбы», тоже звучал мотив посмертного путешествия. Но как по-разному он развивается, какими даже противоположными путями ведут нас авторы! В первом случае: беги, не оглядывайся, дом-Содом, пепел сгоревшего дома струится над мертвыми душами, один автор-ЛГ жив в этом мире, и подгоняет он, похоже, сам себя... А здесь души, «тело круша, в птичий строятся клин», живые души, как птицы, летят над соляными столбами оступившихся, на зов великой Надежды.
Шорт, конечно же...
МОЙ БОГ (Светлана Мирошина)
Ты свернись в клубок
тихим шёпотом,
Поделись судьбой,
беглым опытом.
У семи дорог
переменчивых –
Мой забытый Бог
гуттаперчевый.
С силой смутного
притяжения
Трогай тень
своего отражения,
В чёрных бликах
дорогу манящую,
Вспоминай же себя
настоящего!
Были дни,
били вина игристые,
В каждом слове –
созвучия чистые,
В каждой прихоти –
формулы точные;
Вспоминай же себя,
непорочного.
Встречной боли –
загадки решённые,
Правда,
вымыслом обожжённая.
Всем расчётам
уже неподвластные,
Слишком дерзкие,
слишком страстные.
Труден путь сквозь огонь
в воскрешение,
Через Бога –
опять в прегрешение.
Причаститься,
да в электричество,
После смерти –
и снова в язычество!
Перед нами стихи-обращение к человеку, занимающему в жизни автора (ЛГ) огромное место. На это косвенно указывает заглавие: перед нами образчик любовной лирики, где всё очень напряжено и много что для передачи этого напряжения задействовано: от бьющих игристых вин до огня страсти (чуть не геенского). Да, в симфонии «мужчина – женщина» есть любые тона, любые звуки и любые взлёты-падения. Выбран энергичный, подчиняющий внимание ритм. Однако, признаюсь Вам, дорогой автор: я за то, чтобы быть осторожнее с религиозными темами и аллюзиями, за то, чтобы по возможности избегать жонглирования такими понятиями, как «Бог», «причащение», «воскресение» и «воскрешение» (а это совсем разные вещи).
Понравилось: «Ты свернись в клубок /тихим шёпотом», «С силой смутного притяжения / Трогай тень своего отражения». Не поняла, а почему, собственно, «гуттаперчевый Бог» (да ещё и с заглавной буквы!) – забытый, если ему адресованы столь накалённые чувствами и воспоминаниями строки?
МЕЖСЕЗОНЬЕ (Эса Милл)
в Питере полдень приезжие бродят по карте
кончен февраль а весна задержалась на старте
просеки рек и каналов застряли в оковах
северный ветер но здесь не бывает другого
сей примечательный факт только выдумка слуха
сыро в ботинках хотя и без оных не сухо
то ли зайти обогреться под своды музея
то ли остаться невеждой снаружи глазея
так и цепляются хвори и личности всякой
кажется воздух разбавлен кисельной овсянкой
в лекцию гида вплетается нотка веселья
слышите даже Иосиф подался отселя
встанут колонной на стрелке наполненной людом
с тем чтобы взором придирчиво рыскать повсюду
всё-таки чем же он мил бескорыстному сброду
город который с рождения смотрится в воду
полуослепший без Солнца дождями размытый
волей-неволей одетый в отрезы гранита
с грустью звучащий оттенками серого спектра
сонный атлант в ожидании южного ветра
И опять хочется отметить музыкальность как сильную сторону текста. Вообще, стихи о Питере уже давно можно выделять в отдельную рубрику. Город-поэма, город-гекзаметр, «город-концерт», как определила его замечательный петербургский поэт Валентина Ефимовская...
Хороший ритм, передающий шаг и дыхание, интересные, «живые» рифмы, мягкая ирония («приезжие бродят по карте», «бескорыстный сброд», город, «волей-неволей одетый в отрезы гранита», город – «сонный атлант в ожидании южного ветра»), ощутимое обаяние интеллигентной авторской песни в мелодике текста – всё это не могу не отметить. Но где же вы, знаки-препинаки? Чем, ну чем, каким-таким «авангардизмом» объясняется ваше отсутствие?.. А ещё мне не поверилось в веселье гида и, самое главное, в заражённость этим весельем самого автора. Как-то уж очень мимоходом был упомянут пресловутый «Иосиф», который, по сути, не очень-то сам и «подался отселя». Осторожнее с поэтами, осторожнее с их судьбами... Осторожнее с легендами.
ДЕНЬ И НОЧЬ (Евгений Аксельрод)
Уходит ночь, сужая тёмные зрачки,
Холодным светом зажигая окна.
И снова нам замаливать грехи,
Гореть и дрогнуть, засыхать и мокнуть.
И снова день, вчерашнего близнец,
Начнёт скулить у каждого порога,
Неся одним венец, другим - конец,
Немногим - много и немного - многим.
И чей-то крик молчаньем обрастёт,
И чей-то смех вдруг обратится плачем,
И ничего не ищущий найдёт
То, что судьба от ищущего прячет.
...День стихнет, и вечерние смычки
Взметнут над миром песнь про жизнь иную,
И снова ночь в холодные зрачки
Вберёт всю нашу суету земную.
Человеческий зрачок как мотив в искусстве, его расширение и сужение, вырастающий до метафоры, издавна любим поэтами. Первооткрывателя и не отыскать. В связи с этим вспомнилась Марина Ивановна:
Взойди ко мне в ночи
Так: майского жучка
Ложь — полунощным летом.
Так: чёрного зрачка
Ночь — прикрываясь веком…
Ты думаешь, робка
Ночь — и ушла с рассветом?
Так: чёрного зрачка
Ночь — прикрываясь веком…
Свет — это только плоть! (с)
М.И. Цветаева
Вот и в стихотворении «День и ночь» живые зрачки ночи могут втянуть в себя всю земную суету, а могут и весь мир, поглотив его, погрузив в свою темноту. Интересное стихотворение, всё построенное на парадоксальных противопоставлениях: «И ничего не ищущий найдёт / То, что судьба от ищущего прячет».
Хотелось бы обратить внимание автора на так называемые «словесные ряды». «Грехи», «холодный свет» окон, дрожащий огонь (свечей, видимо), которому ЛГ уподобляет себя и своего визави, несколько диссонируют с прозаически звучащими глаголами «засыхать и мокнуть». Из-за последних весь пассаж приобретает совершенно не нужное автору комическое звучание.
А СНЕГ ИДЁТ (Татьяна Воронова 6)
... А снег идет. А снегу все равно,
Каким снарядом выбито окно
И кто в него позавчера смотрел -
Старик или картавящий пострел...
А снегу что? Он видел и забыл,
Где русский флаг сегодня поднят был,
Где на земле холодной сохла кровь;
Он даже не свидетель, а покров -
И безразлично кружит у лица
Страдальца ли, героя, подлеца...
...А снег идет. Идет себе, идет.
Он выпадет, растает и умрет,
По новой запустив круговорот,
Как и его собрат в минувший год...
А для чего - не надо снегу знать:
О нем никто не будет вспоминать.
Сильный текст. Автором использован удачный приём, позволяющий многое сказать через малое: вот зима, снег идёт, ага, всего-то лишь снег... Но при этом без пафоса и повторения чужих слов и мыслей сказать об общем, главном, страшном, болевом. Дать почувствовать читателю, что переживает автор, думая о той земле, «где русский флаг сегодня поднят был, / где на земле холодной сохла кровь». Не случайно, говоря о начавшемся снегопаде, автор упоминает прошлогодний... Ведь оба эти года по сути – военные...
Открытый многозначительный финал более чем уместен в этом трагическом патриотическом стихотворении.
При чтении я споткнулась о сочетание слов: «картавящий пострел». Наверное, всё же «малыш»? А то эта картавость уводит меня куда-то в сторону броневика... Да и «пострел» по определению – шустрый, смышлёный, вёрткий малец, который «всюду поспел», а не недавно научившийся говорить ребёнок.
Шорт.
СМЯТЕНИЕ (Наринэ Карапетян)
Печаль мирская производит смерть,
попавшихся безволием стреножив,
а ты мне вот, пожалуйста, ответь,
как уберечься? – раньше или позже,
заполучив пробоину под дых,
согнешься, в маловерье утопая…
(Ты скажешь, что по дереву плоды
и что печаль спасительна другая,
но я-то о своем…) Завидный дар –
свободный шаг и легкое дыханье,
чтоб в неизвестности, как по водам,
ступать, в изнанку жизни не вникая,
чтоб даже перед полчищем иуд
почувствовать смятение в их душах,
чтоб не заметить пряник или кнут
в руках или словах к себе зовущих.
…Наверное, подумаешь, что вкривь
и вкось сужу, не зная подоплеки?
Пульсирует не вскрывшийся нарыв,
и гонит кровь отравленные токи.
Ещё один сигнал о нашем общем неблагополучии, о крайней «наболелости» такого эфемерного, но важного и неотменимого органа, как душа... И снова мотив «гнойника», уже звучащий в этой подборке стихотворений, составленной стихийно, но, видимо, совсем не случайно... («Пульсирует не вскрывшийся нарыв, / и гонит кровь отравленные токи»).
«Во многой мудрости много печали; и кто умножает познания, умножает скорбь», говорит Экклезиаст. Автор словно развивает его мысль, добавляя уже в первой строке: «Печаль мирская производит смерть». Автор и дальше идёт словно по своей душе, проверяя её на веру, как на прочность: «Ты скажешь, что по дереву плоды / и что печаль спасительна другая»; «как по водам, ступать...»; «перед полчищем иуд». Заданный вертикальный вектор в стихотворении неотрывен от христианской морали, именно с этих позиций воспринимает современный мир болящая душа автора...
Шорт.
ЗИМНИК (Владимир Осипёнок)
Линуя зимник до заката,
Короткий день, как интриган,
За горизонт умчал куда-то,
Двойной оставив интеграл.
Смолкает гомон ребятишек,
Покрылась горка серой мглой.
Мороз крепчает – даже слишком –
Гуд слышен речки ледяной.
По пажитям под шубой снега,
Через речушку без весла,
Где летом впрокидь не проехать,
Дорога зимняя легла.
По ней, запрягши Сивку в сани,
Гнал в клуб соседнего села.
Плясали звёзды вместе с нами,
Хватало с милой мне тепла...
Я снова здесь уж в новом веке,
Оставив в том отца и мать.
Под старость тянет человека
В родной сторонке побывать.
Не торен зимник – нет совхоза.
В селе остались старики.
И окна клуба смотрят косо,
Чернея досками тоски.
Время не просто стремительно наращивает обороты, но и приобретает новые формы. Всё так быстро меняется, что новости устаревают до того момента, как будут озвучены в СМИ. А вот сердце человеческое остаётся неизменным, и только дороже становятся с годами клуб в соседнем селе и пляшущие над санями быстрые морозные звёзды... Такой считалась мне картина, нарисованная Вами, дорогой автор. «Под старость тянет человека / В родной сторонке побывать...» – звучит как лейтмотив.
С интересом прочла в Толковом словаре Даля, что означает слово «впрокидь». Понравилось о зимнем пути: «через речушку без весла», хотя здесь есть небольшой сбой ритма в предлоге «чЕрез».
Хорошие, сильные финальные строки: «И окна клуба смотрят косо, / Чернея досками тоски». Спасибо!
РАЗДУМЧИВОЕ (Вера Да Юра)
Как в пять утра прозрачен воздух
и облаков пушисты стаи.
Смеяться - рано, плакать - поздно,
а впрочем, кто мне запрещает?
Кивнув "привет" случайным встречным,
не суетясь спуститься к морю,
чтоб ощутить, как входит вечность
в души открывшиеся поры.
Слова, стоящие в гортани,
озвучить, тишину встревожив,
поверив силе заклинаний,
себе самой твердить "ты сможешь!"
И снова осликом запрячься -
тянуть свой воз с чужим впридачу,
туда, где призрачное счастье,
ну, в крайнем случае, удача.
Вновь наугад искать дорогу,
пугая истеричных чаек,
пока мне лучик-недотрога
путь в неизвестность освещает.
Раздумчивое, нежное, очень музыкальное стихотворение, в котором неточные рифмы нисколько не нарушают внутренней гармонии, а придают тексту естественность тихой речи. Кто хоть раз в жизни бывал в пять утра (ну, ладно, в шесть!) у моря, тот поймёт автора. Со мной такое случалось...
Зацепила строчка «кивнув "привет" случайным встречным». То есть автор встретил знакомых в пять утра, спускаясь к морю? Всё возможно, конечно... Но я бы обошлась без них. Эта встреча ничего не добавляет лирическому сюжету, а моё читательское внимание несколько рассеивает.
Шорт.
НАШ ОТПУСК (Ольга Королева)
Плотно дебри обступили,
Мхом вползают на порог.
И избушке, как могиле,
Подбивают каждый бок.
Но из старого окошка
В Зазеркалье виден брод.
На печи проснувшись, кошка
Ухом бдительно ведет.
Дверь скрипит, и, задыхаясь,
Вдруг заходит, насорив,
Лес, по-пьяному шатаясь.
Озираясь: кто тут жив?
За его спиной маячит
Месяц в черной глубине.
Вырастает тень кошачья
И кренится по стене.
И становится наш веник
Возле щепок и рогож
На крылечке у ступенек
С волосатым Лешим схож.
Мы огарком пыльной свечки
Крест окошка озарим,
И еду из теплой печки
Вынем нежитям лесным.
Кошка масляной беседой
Намурчит еще чудес.
Пусть от мира-людоеда
Нас хранит дремучий лес.
Стихотворение-погружение в древний мир сказок и поверий, в царство фольклора, в государство архетипов. Старый-старый дом оживает с возвращением хозяев, оживает дом – оживает весь мир вокруг него, нежити лесные визуализируются в мурчащую кошку, из окна виден «брод в Зазеркалье». Всё в нём живое, всё аукается-перекликается с вечной русской сказкой, с одушевлённой русской природой. Веник-Леший готов позаботиться о чистоте, тропа в Зазеркалье (озёр ли, рек ли?) вовсе не страшна. Дремучий лес и замшелый дом укрывают автора и его визави от мира-людоеда. В страшной сказке с лешими нынче ласковей и уютней, чем в окружающей жизни. На финальных строчках всё стихотворение «висит» как картина Васнецова на крюке в Третьяковской галерее – хорошо, ладно!..
Подумала бы: «И избушке, как могиле, / Подбивают каждый бок». Два «и» не радуют звуком, а могила – это, по сути, яма. Автор же имеет в виду могильный холмик. Разные вещи!
Шорт.
ЖИВОЙ (Светлана Тимашева)
За десять дней выкуриваешь блок.
В глазах тоска — в душе чертополох.
На небо смотришь чаще, чем под ноги.
Поджарый, одинокий, как бобыль.
Просеивает память небыль-быль
у изголовья холмика родного.
Кресты, оградки, мрамор да гранит.
Засохший дуб в дупле своём хранит
печаль иных времён и артефакты.
Пора его спилить, да недосуг —
ещё болит луны молочный зуб
и каждый встречный вопрошает:— Как ты?
— Ну как я, как я — видишь, что живой.
Хвостом виляет пёс сторожевой.
Идёшь по Мира — дальше Первомаем.
Куда бы нос свой ветер ни совал,
как воробьи срываются слова
с насиженного места — не поймаешь.
...Нож горизонта разрезает высь.
Ни лая псов, ни уханья совы;
фонарь у дома головою репчат.
В седую рань выходишь на крыльцо,
подставив небу смятое лицо,
потом нальёшь себе чего покрепче.
Душа твоя, как выпь, во сне вопит.
Тебе приснилось, будто ты убит
и снам таким ни края нет, ни счёта.
Душа не подчиняется уму.
Бледнея, выдыхаешь в полутьму: —
Какого чёрта...
Сильное стихотворение. Диалог с самим собой неожиданно выхватывается автором из потока таких вот, никому не слышных, внутренних собеседований, и так же резко прерывается. Наезд камеры, крупный план, откат... Несколько выразительных деталей («нож горизонта»; «репчатая» форма головы фонаря; неподдельная радость знакомого пса; метки-знаки нашей прошлой жизни в виде названия улиц; «молочный зуб» Луны, который «болит» – точная и поэтичная метафора бессонницы), никакой рисовки, герой наедине с прошлым и горем, какая уж тут рисовка...
Царапнула строчка, которую прошу автора произнести вслух: «куда бы нос свой ветер ни совал». По мне, так это очень напоминает логопедическое упражнение. Я бы подумала над этим местом...
Шорт, да.
НА БЕЛОЙ ДАЧЕ (Елена Чалиева)
Снова выпала удача
в Ялте побывать.
Значит к Чехову на дачу
я пришла опять.
Людно в доме. Скарб, картины,
печка, стол, буфет…
Самовара блеск старинный…
Лишь его здесь нет.
В парке – кедры. Уж не вы ли,
лапами шурша,
даровали миру вырей,
где его душа?
Под ногами шепчет гравий –
мой экскурсовод:
видно, к той скамейке старой
подойти зовёт,
где сидели, было дело,
лучшие друзья…
И глядит осиротело
тощая скамья.
Я стою несмелой гостьей,
мысли невпопад.
А к плечу склонился гроздью
чёрный виноград…
Правда, большая удача – побывать на даче Чехова! Я тоже вместе с автором словно постояла в толпе, озирая небогатое убранство дома со старинным самоваром. Пассаж «В парке – кедры. / Уж не вы ли, / лапами шурша, / даровали миру вырей, /где его душа?» заставил меня лезть в интернет. Но полученные разъяснения не сделали ситуацию яснее. А вот последние три четверостишия замечательно передают и атмосферу намоленного обитателями, а позже и посетителями, чеховского места, а самое главное, живые, непридуманные эмоции самого автора, ибо этот рассказ в первую очередь о нём самом. И это как раз очень хорошо!
Шорт.
ДАНИЭЛЬ (Ида Лабен)
Даниэль, что делаешь ты здесь в этот час?
Э.Т.А. Гофман
Ветер шаткие ставни срывает с петель,
Завывает в проломах зверьем.
Что ты делаешь здесь в этот час, Даниэль,
В этом призрачном замке моем?
Отчего половицы так странно скрипят,
Будто чьи-то их давят шаги,
И мурашки бегут от затылка до пят:
Слышен шаг, но не видно ноги?
Может, в окна швыряется снегом метель?
Как назло, и огарок погас.
Что ты делаешь здесь в этот час, Даниэль,
Что ты делаешь здесь в этот час?
На конюшне тихонько откроется дверь,
Я уж знаю, и хлопнет в черед,
Ты выводишь коня не себе. Верь – не верь,
Каждый год эта ночь настает.
И балтийских баронов остзейскую спесь
Вмиг стирает придавленный страх,
Холод в жилах. Так что же ты делаешь здесь,
Ведь глубокая ночь на часах?
Даниэль, разве только теперь ты со мной,
Разве шаг твой уйдет с половиц,
Если выть перестанет метель за стеной
И в сугробы уляжется ниц?
Пусть неслышно, незримо, но скрипнет ступень,
Под окном шевельнутся кусты.
Даниэль, спутник рода, усталая тень
Преступлений, коварства, тщеты.
Не уйдешь, не отпустишь, мы замкнуты в круг,
Мы зашиты в подкладку эпох.
В каждом вздохе моем длится тающий звук -
То ли стон твой зовет, то ли вздох.
Ветер шаткие ставни срывает с петель,
Вот и свечи погасли у нас…
Только я не один. Ты ведь здесь, Даниэль?
Что ты делаешь здесь в этот час?
Полновесная романтика в мрачных готических тонах. Мир гофмановской сказки, отбрасывающий мерцающую тень и в наши дни... Долгая холодная волна Балтийского моря, тихий шелест песка... Факелы, орган, сырые стены замки, крики воронов за городской стеной. Тяжёлый скрип ворот, гулкая дробь копыт под узким тёмным окном, в котором птицей мечется свет... Такие стихи надо читать в одиночестве, сырым непроглядным октябрём, где-нибудь на одинокой даче или у морского залива в опустевшем отеле. Всегда, всегда найдутся струны в душе, которые зазвучат в ответ!
«Ты ведь здесь, Даниэль?»
Спасибо автору за ассоциации! Подумала бы: «Разве шаг твой уйдет с половиц». Не шаг! Стопа, нога, тень, призрак. Но – не шаг. «Хлопнет в черёд» – тоже как-то не очень, если честно. «В свою очередь» по ритму не получается? Ну и ладно! Это же ожидаемый звук. Уточнение ничего не прибавляет тексту, и так отнюдь не короткому. Да и «ужа» бы вымести заодно: «Я уж знаю, и хлопнет в черёд...»
Шорт.
ЭТО ВРЕМЯ (Арина Яковлева)
Наверно, мы ничуть не изменились,
но, это время - село на измене,
всему, что было добрым и знакомым
и непреложным с некоторых пор
Наверно, мы скрывались под глазурью,
но, это время - выставило линзы -
а там такие волки и медведи
и воланды на сценах варьете
.............
Нам нравится - в гляделки и хотелки,
но, это время - подводить итоги -
искать в себе провалы и пороги,
где блудный сын сидит занозой в боге
Наверное, наше время действительно таково, и в первую очередь «провалы», да и «пороги» (вот только какие именно: пороги перед вступлением во что-то новое или пороги на реке жизни?), следует искать в себе, а потом уже ругать время и обстоятельства. С авторской мыслью я согласна, с её исполнением – не очень. Больше всего меня смутило время, которое «село на измене», а потом и «выставило(!) линзы». А вот «волки и медведи и воланды на сценах варьете» – как раз хорошо. Хотя вполне можно и «на сцене», ибо в этом случае будет иметь место мрачная и хлёсткая метафора: «весь мир – варьете», наш ответ Шекспиру, так сказать...
Дорогой автор! Мне кажется, что Вам стоит ещё чуть-чуть подумать над этим текстом.
НА ОЩУПЬ (Елена Биронт)
Не спится, если рядом нет тебя.
Ночной эфир транслирует усталость...
Смотрю в окно, где солнца не осталось,
минуты на мгновения дробя.
Деревья льнут друг к другу тишиной,
дрожат во сне озябшие осины.
Пишу тебе, как холодно одной,
макнув перо в бесснежное предзимье.
От нужных слов потеряны ключи,
но в темноте найти их будет проще,
и протянуться мыслями в ночи
друг к другу сердцем, чувствами на ощупь.
Но мы - деревья, держимся корней,
за прошлое цепляемся ветвями,
тоска моя беззвучными словами
уходит в ночь и тихо тонет в ней.
Такое себе негромкое, «девочковое» стихотворение. Сказала бы, что финал очень хорош, но тормознуло то, что «мы, деревья» цепляемся ветвями за прошлое. Не за настоящее ли, если рассуждать логически? Прошлое – область корней в картине, предложенной автором. Очень хотелось бы когда-нибудь прочесть стихотворение, где осины не будут озябшими.) Ну да ладно: не отогрел пока никто. «От нужных слов потеряны ключи...» – хорошая строчка.
В стихотворении при чтении поправила знаки препинания.
ЛЮБОВЬ ЖИВЁТ (Владимир Евангулов)
Осенним светом листья любуются,
Храня в прожилках миг притяжения,
Согреть зовущий корни жизни
Обворожительной светлой грустью.
Ко мне приходишь тающим облаком,
Жалеешь тихо, с тонкой иронией,
Что тёплый дождь меня покинул,
Розовой виргой играясь в небе.
Лазурным блюзом осень нахлынула,
Тебя приблизив шёпотом лиственным
К моей душе неудержимой,
Чуть задержавшейся в этом мире.
(Алкеева строфа)
Не смогла продраться к смыслу слов «Согреть зовущий корни жизни / Обворожительной светлой грустью». Здесь, видимо, инверсия виновата. С третьего прочтения всё же уразумела, что это о «миге притяжения». Уффф...
Очень понравилось: «Осенним светом листья любуются» и последнее четверостишие.
К великому сожалению, я совершенно равнодушна к формальным экспериментам. Алкей, Брюсов и автор да не прогневаются на меня за это...
СТАРЫЙ МАЯК (Суламифь 7)
Старый маяк чутко слушает рокот прибоя,
мощную музыку из сериала столетий…
Южное взморье, как вымерший город, пустое,
снова у пристани ветхой судов не приметить.
Раньше вылавливал звёзды мальчишка-смотритель,
яркие россыпи складывал в чистые строки.
Как-то ушёл за кометой по лунной орбите -
видно, не знал, что обратной не будет дороги.
Трудно признать, что твой свет совершенно не нужен.
Тускло горит за окном слабый отблеск надежды…
Словно игральные кубики, ветер досужий
гальку швыряет нещадно по кромке прибрежной.
Волны то льнут по-кошачьи, то бьются о стену,
шумно резвятся, ребячески носятся в салки…
Ночью, со штормом борясь и рискуя исчезнуть,
рвётся баркас к огоньку, будто раненый сталкер.
Подборка ваша, друзья, порадовала мою душу морскими сюжетами. Вот и название этого стихотворения сразу же настроило на определённый лад, и так и поплыли перед глазами виденные мною в жизни маяки и маяки, ставшие мотивами картин многих художников...
«Рокот прибоя» действительно напоминает «мощную музыку из сериала столетий». Прозвучавший романтический аккорд находит дальнейшее развитие в лирическом сюжете стихотворения. И пусть он, этот сюжет, не блещет новизной: одинокий маяк + его смотритель = одинокий поэт или поэтическая душа, но раскрытие темы, замечательную образность, чувственность рассказа не отметить нельзя.
Хочется особенно выделить строки: «словно игральные кубики, ветер досужий / гальку швыряет нещадно по кромке прибрежной», «ночью, со штормом борясь и рискуя исчезнуть, / рвётся баркас к огоньку, будто раненый сталкер».
Задумалась: «ушёл за кометой по лунной орбите». Это как себе представить с астрономической точки зрения?) Комета движется по параболе в Солнечной системе, а Луна движется вокруг Земли... Вот здесь, на мой взгляд, налицо и неточность, и просто некоторый перебор.
ОЖИДАНИЕ СНЕГА (Екатерина Чаусова)
Пятнадцать плюс на будущей неделе!
Я думала – не может быть теплее:
декабрь – к концу, год – по'д гору, на спад.
И ждёшь – вот-вот с пути свернёт тропа
и облака нашепчут снегопад,
и землю – в «манну» впасть благословят,
и белым-белым рассветёт аллея.
Поля поодаль примут этот свет
за свой, – исконный и давно искомый,
и разомлеют в чистоте исподней,
и всё затихнет до поры – в истоме –
до неохоты выходить из дому
ни мне, ни убаюканной траве…
Но небо смотрит сонно, пахнет прелью,
дождит и ждёт, объяв своим нутром
уклад привычный, тупики дорог
и – на распутье – карканье ворон
и, жадно снег накапливая впрок,
по капле пробивает путь апрелю.
Пятнадцать плюс на будущей неделе…
Музыкальный, плавный такой текст. Хорошо передано ожидание долго не наступающей зимы. Медлительный, словно чуть растягивающий слова ритм. Есть чудесные находки: «и облака нашепчут снегопад» (правда, возникающий образ чуть подпорчен несколько неуклюжим «впадением» земли в «манну»,), «и белым-белым рассветёт аллея», снежные поля «в чистоте исподней», «убаюканная трава».
Спасибо автору, замечательное стихотворение.
Шорт.
ПОЛЁТЫ (Евгений Багрянцев)
Сколько бы прошлое ни уходило,
память подсказывать не устаёт,
как воспарял я, упругою силой
воли себя отправляя в полёт
и устремляясь всё выше упрямо;
взгляд обнимал, что осталось внизу:
там разворачивалась панорама -
северный лес и дороги в лесу.
Эти дороги, петляя лениво,
мне обостряли хронический зуд
строить мальчишескую перспективу -
будущий велосипедный маршрут...
Этой неделей, зовущею далью
снова пленившись, пытался взлететь.
Взлёт состоялся. С великой печалью
велосипедный матёрый медведь
понял, что сила уже на пределе,
так как проделывал большую часть
курса слепого - на бреющем, еле
от проводов уворачиваясь.
Печаль по прошлому. Печаль по себе, быстрому и молодому. Печаль из-за стремительной смены дней, за которой уже не успеть с прежней мальчишеской скоростью реакций и азартом, и даже верный железный друг велосипед уже не поможет, хотя желание и память полёта остались всё те же. Светлые стихи. Светлая печаль. Приятие и любовь к жизни. Спасибо, автор!
Шорт.
ПРО СНЫ (Марго Сергеева)
Марк а у вас есть про сны
не с вас ли писал Чехов Человека в футляре
такого маленького смешного нелепого скукоженного
да вы и не читали поди
мы множим пустоту
врастаем в неё зрачками
кто в обход а мы наперерез
и жизнь непролазное болото
затейливое как Норвежский лес
Мураками
Марк а у вас есть про вечность
а помните моё раннее
актёры маски роли
мы не живём
мы тщетно пытаемся избежать боли
так вот однажды столкнёмся лбами в толпе
PS
Я почти не думаю о тебе...
А довольно интересно читается. Дистанция между текстом и читателем велика, автор и не смотрит в сторону читателя, это его поток мыслей, его обрывки фраз, его внутренние послания, т.е. всё написанное некоему Марку намеренно направлено как бы мимо читателя. И пусть не совсем понятно, как в этой плоскости могли оказаться Чехов и Мураками. В конце концов, намёк на сны прозвучал и в названии, и в первой строке. Анализировать такие тексты невозможно, устанавливать с ними длительную коммуникацию не получается, на глубокую рефлексию они и не рассчитаны. А вот некое столкновение «лбами» всё же происходит. Идёт человек по улице, тебе нет до него дела, но ты слышишь его голос, чувствуешь мимолётную волну тепла и понимаешь, что это случилось уже в твоей жизни. Даже если он этого и не заметил...
«Мне показалось, что моя голова сейчас взорвется, и я весь сжался и застыл, не шевелясь, обхватив руками голову. Вскоре ко мне подошла стюардесса-немка и спросила по-английски, что со мной. Я ответил, что все нормально, просто небольшое головокружение.
- С вами правда все в порядке?
- Все нормально, спасибо».
ДАНТЕ ИДЁТ (Фадей Максимов)
Данте готов. Понедельничный ад открыт.
Сонный возница подхватит пятак ладошкой.
Вход гнойником раздулся. Пугает вид.
Данте молчит, болтается на подножке.
Тесно и душно. Битком переполнен лимб.
Данте спокоен, лоялен к грехопаденьям.
Прибыли. Здравствуй, Тартар! Нога болит.
Данте крепится. Спускаться ещё неделю.
Вот и Вергилий – готов быть поводырём.
Данте согласен. Не спорится с руководством.
Хочется есть, но график оговорён.
Данте привык и мирится с неудобством.
Восемь часов и два сверхурочных без.
Данте достало. Он тщательно мылит лыжи.
Рядом, за стенкой, глумится холёный бес.
Данте устал, но рад, что сегодня выжил.
Данте уходит, кругов продолжая счёт:
Поздно, безбеатричье, немного нервно.
Данте смирился. Субботний круг ада ждёт.
Скоро чистилище, там отдохнёт. Наверно.
Надо же, какой настойчивый мотив в конкурсной подборке – эти гнойники! Что ж, намеренный физиологизм этого образа в данном случае мне представляется вполне оправданным. Крепкий текст. Жаль, конечно, что для офисного планктона, о коем идёт речь в стихотворении, рабочая неделя представляется как тягостное путешествие в чистилище под присмотром ненавистного Виргилия-начальника, сопровождаемое чувством голода и болью в ноге. Не случайны часто встречающиеся в тексте безличные глаголы: от лирического героя в данной ситуации вообще ничего не зависит. Смиряйся без мира в душе, ненавидь, но молча. И не забудь оставить надежду, потому что «субботний круг ада ждёт» тебя в конце недели, а не что-то иное. И уж точно – не Беатриче... Какой разительный контраст в описании такого труда, и того, о чём говорил Пушкин: «минута, и стихи свободно потекут...». Труд без радости, труд без творчества, труд без цели – действительно, ад.
Однако не знаю, как у вас, уважаемые читатели, – у меня ЛГ не вызывает ни тени сочувствия, скорее неприязнь. Ведь мы воспринимаем окружающее своим зрением. ЛГ – конченый эгоист. Он никого не любит, никто ему не нужен и не интересен. Так что, скорее всего, в этом офисе он как раз на своём месте. Перед нами тот случай, когда автор и ЛГ не сливаются между собой. В стихотворении использован брехтовский приём остранения.
Место, над которым я бы подумала: «не спорится с руководством». Это амфиболия, двоесмыслие, автору точно не нужное: не получается поспорить или не получается споро, быстро сделать свою работу.
Шорт.
НИЩИЙ (Сергей Иванов 126)
Чудес не вижу из окна,
Руками не тревожу рамы,
Как нищий с паперти, у Храма
Всю совесть выклянчил до грамма,
Но ложь привычно голодна.
Не врать себе - забытый дар,
В бою добытая награда,
А я для правды слишком стар,
И в кожу въевшийся загар
Напоминает близость Ада.
Не выхожу в запретный час,
Не мне поклонится дорога -
Два медяка себе припас
Для вечно виноватых глаз,
Чтоб стать богаче хоть немного.
А вот это действительно горький текст. Очень хорош и ясен финал, по-настоящему трогающий (ах, как я не люблю эпитет «трогательный» в отношении стихов!). Однако лирический сюжет стихотворения считывается не сразу: очень уж программно звучит заглавие, и это немного сбивает с толку: кто именно «выклянчил совесть до грамма» и у кого? То есть нищий просит подать ему хоть грамм совести, или его совесть уменьшается по мере того, как он просит денег у таких же нищих? Или он вообще не денег просит, а, как истинно нищий духом, именно «духовной жаждою томим»? Не сразу открывается читателю (в данном случае, мне), что нищих-то в этом тексте – два: ЛГ, таким образом оценивающий свои духовные «богатства» на склоне лет, и тот, с кем он себя сравнивает, чьё опалённое солнцем или близостью Ада лицо невольно примеряет на себя.
ГОРЬКОЕ (Ульяна Валерьевна)
Выцвело небо, высохло и горчит,
Как поцелуи.
Серые без причин
Спорят со штормом чайки и катера.
Белые ночи - сумрачная пора.
Снова пишу тебе, что, замкнувшись, круг
Сжался до бездны в некую точку ру.
Мы научились правильно вспоминать:
"Запись не найдена" - этим-то и ценна.
Тахикардия невских полынных волн
Не позволяет выйти сухими вон.
Врут, с...финксы, врут, даже когда молчат.
Мне твой пиджак как-то велик в плечах.
Лютики вянут.
Скоро начнёт темнеть.
Мёртв Мариенгоф.
Мы еще вроде нет.
Жёсткий текст. Безжалостный, вот именно – горчащий. Мне прочиталось, о навсегда разделённых обстоятельствами людях. Из тех писем, что не могут быть отправленными уже никогда. Написан уверенной рукой. Действительно, «мёртв Мариенгоф». Но Есенин-то жив! Вот в чём штука...
ВОТ НЕБО (Дэн Мартини)
Вот небо – пленник тишины,
Сквозит у скал.
Слова волной отражены:
– Как я устал!
Паденье чаек с высоты
О жидкий лёд.
Бобры усевшись на плоты
Плывут вперёд.
Оставлен в каменном тылу
Надёжный грот,
Грызёт гранитную скалу
Упрямый крот,
Горбат и жизнью научён
Жуёт верблюд,
Гудит по факту "ни о чём"
Сутулый люд.
Он принял с жадностью птенца
Отцовский яд.
Мышьяк с посудины творца
Хлебнул и я.
Седа осенняя трава,
Бледны уста.
Сгорают старые слова –
Глава пуста.
В том в общем нет ни чьей вины,
И горя нет,
Что небо – пленник тишины,
Роняет снег.
Поэзия усталости... Как её много! Автора можно понять, конечно же. Ведь автор свободен в выборе темы. Да, такое рондо... В финале приходим опять к началу, к «плену тишины». Может ли быть небо – пленником тишины? Не знаю. Оно – повелитель тишины. «Сгорают старые слова» – да видно, никак не сгорят. Штампу – бой или новое прочтение! «Глава пуста» – книги или которая на плечах?
Далее мне захотелось заступиться за животных. «Бобры на плотах» бесспорно милы, но как они, бедные, плывут среди жидкого льда, т.е. образующейся шуги?.. Вопрос остаётся без ответа. Ох и вертит их, наверное, на этих плотах! Кроты «упрямо» гранит не грызут, они отнюдь не дураки и зубы у них, чай, не казённые!))
«Гудит по факту "ни о чём" / Сутулый люд. / Он принял с жадностью птенца / Отцовский яд». Вот тут «собака и порылась», на мой придирчивый взгляд. Хочу сделать маленькое отступление. Известный литературовед Софья Леонидовна Корчикова на своём столетнем (!!!) юбилее сказала в незабываемой для меня беседе: «Есть прекрасные поэты, которые пишут ни о чём. И есть прекрасные поэты, которые пишут стихи, полные глубокого смысла». Меня тогда поразило, что она уравняла эти две категории! «Ни о чём» вполне себе можно писать, но это «ни о чём» – только кажущееся. И в таких стихах должно быть утроено внимание к слову, к построению строки, к отобранным элементам, какими бы случайно пришедшими в голову они не казались читателю на первый взгляд.
«Отцовский яд» – достойный корм для жадных до него птенцов...
Дорогой автор! Вы сумели передать в своём стихотворении определённое настроение и состояние. Но мне кажется, поработать над текстом ещё можно.
ПРЕДЗИМЬЕ (Светлана Разумова 2)
Кисельно настроенье,
туманны берега.
И впитывает город
моросяную взвесь.
Течение изменит
небесная река -
по всем приметам скоро
зима случится здесь.
Зима ворвётся в сердце.
Заполнит душу стынь.
Так холод постепенно
привычкой в жизнь войдёт.
И чтобы отогреться,
я буду жечь мосты,
ломать иллюзий стены
и двигаться вперёд.
А эту горстку углей
и грусти ни о чём
Развеет ветер шалый,
забелит новый снег.
Разворошится улей
небесных белых пчёл.
И будет время жалить
и подгонять к весне.
Ещё одна предзимняя зарисовка, ещё одно воплощенное в слове ожидание зимы: что-то она принесёт?.. Вальсовый ритм, словно передающий танец «небесных белых пчёл». Затаённая, но глубокая грусть. Автору хорошо удалось хорошо передать не очень-то бодрое «кисельное» настроение предзимья: ни туда ни сюда, вроде дождь, а по всем приметам вот-вот пойдёт снег, и, может быть, положит конец чему-то важному, но тягостному в жизни...
Смутило: «разворошится улей». Мне кажется, улей не может «разворошиться» сам собой. Распасться или развалиться условно может, а вот разворошить может только кто-то. Немного тяжеловаты и «стены» иллюзий. Иллюзии – субстанции хрупкие, неверные, эфемерные, хоть порой подолгу держат в плену... Именно это, видимо, и хотел сказать автор.
А вот за движение в сторону весны, пусть и ускоренное несколько болезненным способом, за надежду на весну, которая даёт ЛГ силы жить, автору стихотворения большое спасибо!
И отдельное спасибо дочитавшему до конца все стихи лонга и мой обзор!
Всем здоровья, удачи и вдохновения, дорогие друзья!
================================
Шорт:
ТАМ...
ПОЛЁТЫ
НАШ ОТПУСК
ДАНТЕ ИДЁТ
ДАНИЭЛЬ
А СНЕГ ИДЁТ
СМЯТЕНИЕ
ЖИВОЙ
РАЗДУМЧИВОЕ
ОЖИДАНИЕ СНЕГА
НА БЕЛОЙ ДАЧЕ
УБЕГАЮЩИЙ ГОРОДОК
Мне сказали, что в шорт можно взять только десять стихотворений, но получилось двенадцать...)
Ольга Флярковская
================================
Итак, дорогие друзья, подводим итоги.
В шорт-лист нашего эксперта вошли, в порядке её предпочтений, следующие конкурсные произведения:
ТАМ... (Татьяна Павлова-Яснецкая)
ПОЛЁТЫ (Евгений Багрянцев)
НАШ ОТПУСК (Ольга Королева)
ДАНТЕ ИДЁТ (Фадей Максимов)
ДАНИЭЛЬ (Ида Лабен)
А СНЕГ ИДЁТ (Татьяна Воронова 6)
СМЯТЕНИЕ (Наринэ Карапетян)
ЖИВОЙ (Светлана Тимашева)
РАЗДУМЧИВОЕ (Вера Да Юра)
ОЖИДАНИЕ СНЕГА (Екатерина Чаусова)
НА БЕЛОЙ ДАЧЕ (Елена Чалиева)
УБЕГАЮЩИЙ ГОРОДОК (Александр Анатольевич Андреев)
Поздравляем победителей нашего конкурса!
И благодарим всех участников!