Касаясь локотка беспечно,
Он женский образ обласкал,
Ну, не везет мужчине вечно,
Не в ту дверь, видимо, попал.
И жизнь по сторонам кидала,
Таверна темная, угар,
Все начинал всегда сначала,
В зобу пылающий пожар.
Девица вовсе не смиренна,
Но, все же, ей сродни любовь,
Была с тем малым откровенна,
Не слушал, приставал к ней вновь.
Весь масляный, хитры уловки,
Дугою вычерчена бровь,
Вина налью ему, золовки
Подруги, выветрить чтоб «хворь».
Уснет, надеюсь, мысль уймется,
Желать налево вдруг сходить,
А коль руки моей коснется,
Его с плеча могу смирить.
Вот так сидела в рассужденьях,
Таверны той хозяйка-мать,
Глаза ее все были в бденьях,
Кому еды еще подать.
А тот настойчивый, упрямый,
Ей нежно говорил слова,
В ответ услышал: «Слышь, гость званый,
Принес бы лучше, ты, дрова.
Очаг слегка уже потухший,
Огонь в нем нужно развести,
Не молод, сударь, вы, мне скушны,
Пойду пока полы мести».
Наелся гость, напился сдуру,
И лег, уснувши, на скамью,
Накрыв плащом свою фигуру,
Забыв в соблазнах про семью.