Луна смотрела в окна одиноко,
В листве деревьев отражался свет,
Туман стелился по лугам высоко,
Водою наполняясь с темных рек.
Фигура всадника среди дорожной пыли
Застыла, конь копытом бил в тиши,
«А вдруг меня она уже забыла?» -
Спросил тихонько всадник у листвы.
Недолго постоял в своем раздумье,
Коня пришпорил и понесся в рысь,
«Ну надо же, чего себе удумал!»-
Надежда и Любовь отозвались
В груди, и трепетно заныло
То чувство, он забыл о нем в боях,
С отвагой ему сердце говорило:
«Любовь тебя спасала на полях».
Рассвет забрезжил вдалеке,
тем предвещая,
Что Солнце пробуждалось ото сна,
Среди берез в укрытии стояла
Для сердца милая беленая изба.
И всадник спешился с коня устало
И по тропинке к дому подошёл,
А у колодца девица стояла,
С кадушки воду черпала ковшом,
И стан нагой, зажмурясь, поливала
Калодезной, студеною водой.
А волосы - краса девичья
Спадали волнами до самого бедра
В цвет колоса, что на полях пшеничных
Искрится золотом по осени с утра.
И всадник опустился на колени,
Перехватило Дух от Красоты нагой,
Девица обернулась и в смущении
Прикрыла тело нежною рукой.
-Я возвернулся, милая Любава,
Скажи, я люб тебе ещё, аль нет?
Три года между нами прошагало,
Ну, что молчишь, приму любой ответ.
-Оторопела я, мой сокол ясный,
Ты люб для сердца моего,
Тебя ждала всегда мой ненаглядный -
Промолвила, с колен подняв его.
Он обнял её крепкою рукою,
Уткнулся, как ребёнок, в волоса,
И запах тела, как цветы весною,
Дурманил, словно опий, молодца.
-Продрогла, моя светлая отрада,
Поди, накинь свой сарафан,
Мне рассказать тебе о многом надо,
И привязать коня, чтоб не пропал.
Он сделал над собой усилие,
Любаву отпустил из крепких рук,
«Откуда у Любви такая сила,
Что сердцу посылает столько мук?» -
Он думал, под навес коня поставил,
Оделась девица и косу заплела.
-Прости, что я надолго вас оставил.
-А матушка, уж год, как померла.
-Случилось что, аль от болезни? -
Спросил Любаву, грусти не тая.
-Болела тяжко прошлою зимою,
Не помогли ни травы, ни мольба.
Она мне говорила, что с тобою
Я встречусь через год, когда весна
Придёт, и Землю вновь накроет
Ковром зеленым буйная трава.
Ещё, она сказала, что женою
Не стану никогда я для тебя,
И будем видеться не часто мы с тобою,
Но наказала, чтоб Любовь я сберегла.
Да что ж, я всё без умолку, болтаю,
Устал с дороги, ненаглядный мой,
Ты искупайся, вещи постираю,
Пора отведать хлеба нам с тобой.
В хлеву есть овцы, режь ягненка,
Я разведу в печи нашей огонь.
И до лица дотронулась легонько:
-Ты возмужал соколик, милый мой.
Прикосновение, словно уголь
Горячий жег, не ведая стыда,
Он помнил поцелуи в губы,
Как обещал ей вместе быть всегда.
К руке прижался он щекой небритой,
И в венах закипала его кровь:
«Наверно в поле легче быть убитым,
Чем сдерживать от натиска Любовь» -
Он думал, вспоминая времена,
Когда она спасала жизнь ему,
Судьба непросто вместе их свела,
Они тогда не знали, почему.
С отцом и маленьким отрядом
Медведя гнали шаткого в лесу,
И никого не оказалось рядом,
Чтоб помощь оказать могли ему.
Стрела шальная воздух разрывая,
Ударила стремительно в живот,
Конь от испуга на дыбы вставая,
Умчался в чащу леса со всех ног.
Как удержался он в седле не помнил,
Сознание от боли потерял,
Дня через три очнулся в доме,
Где он в заботе девушку узнал.
В округе мать известная знахарка,
Отец в селении работал кузнецом,
Но рано умер от горячего припадка,
Дочь с матерью остались жить вдвоём.
Когда глаза открыл, увидел - дева,
Она была прекрасна и юна,
И тихо знаком помолчать ему велела
И слово первой молвила она:
-Не говори, соколик ясный,
Ты слаб, словно тростинка на ветру,
Для жизни твоя рана не опасна,
Воды напейся, нако, помогу.
И положила руку в изголовье,
Слегка подняться на подушке помогла,
Чтобы воды напился всадник вдоволь,
К губам из глины кружку поднесла.
Он жадно пил и по усам стекала
Вода, словно живительный родник,
А дева его бережно держала,
Был светел и прекрасен её лик.
Когда воды напился, словно силы
К нему вернулись, глубоко вздохнул:
-Скажи мне, сколь лежу я здесь бессилен?
И с губ остаток влаги он смахнул.
-Три дня, как я нашла у речки
Коня, ты по спине его свисал,
Он под навесом, дали ему гречки,
Кузнец ему копыта подковал.
-Так, стало быть, что сутки я по лесу
Блуждал, пока не вышел конь к реке,
До Стольного далеко ли, известно?
Смогу ли удержаться я в седле?
-Каков ты, ясный сокол, прыток,
До Стольного два дня будет пути,
А на телеге путь намного долог,
В седле ты можешь рану растрясти.
-Как звать тебя, скажи мне, без утайки.
-Любава я, и что же мне таить?
-Вдруг утаишь, не буду знать хозяйки,
Кому обязан долг я уплатить.
-Да что ты говоришь, ничем не должен,
Я многим помогаю без оплат,
Тебе сейчас покой и отдых нужен,
Твоё спасенье выше всех наград.
Через два дня он начал подниматься,
Расхаживаться телом и умом,
С Любавой каждый день спешил общаться,
Она была загадкой для него.
В ночь темную Луна светила ярко,
И юноше всё больше не спалось,
Во двор он вышел, чтобы прогуляться,
В раздумьях его к речке увело.
А у реки увидел он Любаву,
На берегу сидела у костра,
-На животе не чувствую я рану,
Пора и в путь отправиться с утра. -
Сказал он тихо, рядом приседая.
Она ответила, не поднимая глаз:
-Господь помог, Судьба твоя такая,
В своей молитве вспоминай о нас.
Смотри - Луна, как ярко светит,
И Звезд на Небе всех не сосчитать,
Она сейчас такая во всем свете,
Иль перед нами, как про то узнать?
Он посмотрел, глаза её сияли,
Как множество каменьев дорогих,
Они округу взглядом обожали,
А глубина! Тонуть, хотелось в них.
И он почувствовал, что в его сердце
Она задела тайную струну,
И песнь Душа запела, словно в детстве,
Он руку её смело взял в свою.
И до утра они проговорили,
Он рассказал о подвигах своих,
Она о том, как травами лечили,
Об играх на току красивых птиц.
А на рассвете Солнце заиграло,
Лучами согревая всё вокруг,
-Ты мне скажи, прекрасная Любава,
Есть у тебя жених какой, аль друг?
-Отец давно уж помер, не успели
Меня сосватать наши женихи,
У матерей, что рано овдовели,
Дочь не достойна, чтоб просить руки.
Зачем интересуешься, соколик?
Ты вскоре улетишь, и след простыл,
Зачем себя раздумьями неволишь,
Неужто бы меня ты полюбил?-
Она проговорила, улыбаясь,
Так словно поиграла с ним шутя.
Он на неё смотрел, не отрываясь,
И думал: «Как она смела!».
А ей ответил: - Что же ты, Любава,
Поверишь, если я скажу тебе,
Что та стрела, что в мой живот попала,
Оставила на сердце рану мне?
Она с земли вскочила, словно ветер
Согнал её, как гонит облака,
И лик её, что был красив и светил
Вдруг помрачнел, из глаз текла слеза.
-Ты не шути, соколик ясный,
Быть может я чего-то не пойму,
Любовь, она не может быть несчастной,
На сердце твоем рана, почему?
-А рана от того, Любава,
Что расставание наше впереди,
И от него на сердце моем рана,
Забудешь обо мне, когда вдали
Я скроюсь, в Стольном граде
Дела закрутят вихрями мои,
И ты меня спасала, чего ради?
Лишь для того, чтобы сбежал я от Любви?
Она лицом прекрасным побледнела,
И руки протянула молодцу.
-Тебе я сделать больно не хотела,
Я верю, сокол, сердцу твоему!
Он заключил её в свои объятия,
И нежный поцелуй ей подарил,
-Скажи, Любава, мне готово платье,
Её, вдруг, от себя он отстранил.
-Готово. - Она тихо прошептала,
Не понимая, что творится с ним.
А он от страсти кулаки сжимая,
О чем-то очень быстро говорил.
Она не слышала его, вовсю бежала,
Быстрее к дому, где родной очаг,
«Пусть едет, я держать его не стану,
Что возомнил он о себе, каков смельчак».
Он следом шёл, в огне сгорая:
«Да что ж, я с платьем подождать не мог?
Вот голова моя, дурная,
Обидеть не хотел, всё видит Бог».
Он к дому подошёл и взял кадушку,
Что на крыльце стояла не у дел,
Воды набрал в колодце, черпнул кружкой,
Чтоб остудить тот пыл, что в нем горел,
Он воду выпил, показалось мало,
И голову в кадушку опустил,
И на мгновение дыхание пропало,
Когда поднялся, понял, что остыл.
Неслышно подошла к нему Любава
И полотенце молча подала,
Глаз на него своих не поднимала,
Она его страдания поняла.
Он полотенце взял, слегка руки коснулся,
Пытаясь заглянуть в её глаза,
-Я если б смог, то птицей обернулся,
С тобою рядом, чтоб остаться навсегда. -
Он тихо произнёс, с лица стирая
Остатки от колодезной воды.
-Прости, что непутевая такая,
Лети мой сокол ясный, не грусти,
Я понимаю все твои печали,
И буду ждать, вдруг затоскуешь обо мне,
И как бы мы с тобою не мечтали,
Не быть с тобой нам вместе на Земле.
-И ты прости меня, моя Любава,
Я по закону власть должен держать,
Но чувство, что во мне ты пробуждала,
Никто не сможет у меня отнять.
Ты знай, к тебе я буду возвращаться,
Чтоб напитала силою меня,
Смогу я вновь с делами управляться,
Мне предстоит прожить не для себя.
Она смотрела на него, словно на чудо,
Глаза светились ярко, как Звезда:
-Мой ненаглядный, ждать усердно буду,
И я молиться стану за тебя.
И он обнял её, и нежно гладил
По волосам и запах их вдыхал,
Она к его груди прижалась в страхе:
«Вдруг это сон, а он уже умчал».
Они стояли молча, понимая,
Что изменить Судьбу им не дано,
Друг другу сердцем говорили, зная,
Что с Выше все давно предрешено.
Они разжали крепкие объятия,
-Прощание долгое с тобой нас не спасет,
Я принесу тебе еды и платье
Твоё дорожное, и конь тебя уж ждёт. -
Она ему сказала, улыбаясь,
Украдкою смахнула с глаз слезу.
Он лишь кивнул, и изредка моргая,
Сдержался, чтоб не плакать самому.
Он словно ветер, гнал коня так яро,
Не чувствуя преград перед собой,
«К тебе вернусь, ты жди, моя отрада» -
Ему шептала роща за спиной.
Продолжение следует….