Нью-Йорские зарисовки

                Раиса.

Вытканная из незлобия и наивности детской она стояла на панели большого города, поджидая первого попавшегося мужчину, а впрочем, возможно и женщину. Она не имела никакого опыта, в этом вопросе. То есть, она видела еще в Советском Союзе по видику «американский кинофильм «Калигула», и это было восхитительно» Две молодые красивые женщины переплетались телами на шелковых простынях. Это напоминало ритуал, во всяком случае, ей так тогда казалось. Но сейчас, когда моросил дождь, и в последний раз она ела в десять часов утра, “Господи, боже ты мой, и это называется завтрак, немного подогретой вчерашней лапши, а сейчас девять часов вечера. И ей стало до слёз, жаль себя.

Марк.

Он встал утром, побрился гладко-гладко, как в той телевизионной рекламе «Жиллета», кредитной карточкой по щекам, не шуршит, значит хорошо выбритый. Обязательств и планов на сегодня он не строил по причине вчерашнего разногласия по некоторым вопросам жизненного характера со своей подругой, или, как он её всегда называл “подругой дней моих суровых”. Он даже не понял, почему она вспылила, ему порой казалось, что Наташа его ревнует, но к кому? Конечно, как каждому мужчине ему нравились красивые женщины, но не более того. В женщинах Марку нравилось больше всего непринужденность и красивая стрижка, а все остальное, как говорил Пушкин «Все остальное дорисует воображение». Впрочем, у него были кумиры, на которых он старался быть похожим. Ему всегда импонировали хорошо одетые люди. Мужчины должны были быть одеты в широкие плащи, и прятать свои выбритые подбородки в шерстяные шарфы, открывая двери своих спортивных машин, как в кино  показывают, думал Марк. А  женщинам,  он отдавал косынки и чёрные очки. --- Пожалуй, косынки  должны быть цветными, Что-то, внутри сказало.  Но вот, все видения исчезли и, как говорят, осталась неприглядная действительность. Он зашел в стайшионэри и купил газету. Его очень интересовал курс рубля на московской бирже. Ибо по простоте своей душевной или, скорее всего, по глупости Марк и его партнер по бизнесу Майки, он же Михаил, вложили круглую сумму долларов в не совсем понятное, но очень увлекательное и сулящее большие прибыли дело. Марк гнал от себя эти не хорошие мысли, но они опять и опять приходили к нему. Он даже старался считать до ста, при этом, закрывая и открывая глаза, но внутренний голос делал свое жестокое и подлое дело, помогая синхронно считать восемьдесят шесть дурак, восемьдесят семь дурак.
    
Раиса.   
 
  Она попала в Нью-Йорк не случайно, а наоборот, методически расспрашивая, узнавая и записывая в общую тетрадь, а вечером перечитывая и взвешивая каждое записанное слово. Она составляла план действий.  Её письменный стол, пожалуй, это даже не был стол, а старый бабушкин секритэр с вделанным не большим зеркалом, доставшийся ей по наследству. В нём было множество ящиков заполненных всякою всячиной. Дверцы и ящики были по периметру вырезаны удивительной резьбой, а ручки в виде бегущей антилопы. Просто удивительно, как такой секритэр мог попасть к её бабушке. В прочем, очень возможно, её бабушка, всю свою сознательную жизнь проработала в ресторан тресте на разных должностях, и, естественно, у неё был большой круг знакомых и даже почитателей её красоты и таланта. Когда-то Раисе довелось встречать Новый год в большой компании взрослых людей, разумеется, с патефоном и множеством пластинок Лядовой, Понтилеевой, Шульженко и Бэрнэсом, и всякими разными там фокстротами, танго и вальсами. И еще ей помнилась песня, то есть несколько слов из неё "Ах Самара- городок не спокойный", которую пела и сама себе аккомпанировала на гитаре бабушка. И она грустила, вспоминая те весёлые годы детства и юности. Переплетались пионерские лагеря, зажиточные деревни со своей девственной природой, пассики с ульями, реки, кишащие самой разной рыбой. Паром, который перевозил на другую сторону реки, где было пустынно, и множество полевых цветов, и пение птиц, и купание голышом с друзьями под луной. А один раз они попались в сети бредня, который тянули двое мужиков. Один шёл по берегу и держал сеть, а другой, тот, что в лодке, пожилой, плевался в воду и кричал «Стиляги и срамота"
Все же память это удивительная штука, порой вспоминаешь такие казусы, что сейчас, даже в сорокалетнем возрасте, краснеешь до кончиков ушей и где-то там, в душе улыбаешься прошлому.               
Да - Но где это все подевалось, как люди говорят «кануло в воду» вместе с общей тетрадкой, со всеми её вещами, переносным телевизором «Сони».
Кошмар - Даже тостер украли. Как же его звали? Ах да вспомнила  «Влэк и  Дэккер
Этот тостер, Раисе было очень жаль, его ей подарили случайные знакомые, очень хорошие люди. Недаром в народе говорят, что мир не без добрых людей.

Марк.

Марк открыл газету, и ему стало темно в глазах. Сегодня 9 мая - День Победы
«  Этот День Победы порохом пропах», - вспомнились слова песни. Он наскоро позавтракал в первом попавшемся на глаза кафе и, не спеша, пошел покупать цветы. Отцу он купил красные, а матери - голубые, весенние. Он никогда не мог запомнить название цветов по-русски, а, тем более, по-английски. Марк открыл гараж, выкатил спортивную японскую машину, и поехал на кладбище, где были похоронены его родители.

Раиса.

- "Нет---" - подумала Раиса, - не такой плохой все же день сегодня, просто какой-то коллаж в голове. Ей довелось на днях слушать музыку, которая называлась «Коллаж». Раиса не была уверена в том, что могла это перевести на русский язык, что-то вроде винегрета, классическая музыка в абсолютно новом оформлении и обработке, благодаря новейшей музыкальной технологии. Прогресс во всём. И вдруг Раиса увидела маленького котёнка в подворотне. Он жалобно мяукал, по-видимому, был голодный. Она подняла его на руки. Левый глаз у него был закисший, и ей стало очень жаль его, и себя. Две жизни, никому не нужные на целом белом свете. Она вытерла ему глазик, погладила его, и он тут же укусил и поцарапал ей руку. Раиса ещё сильнее прижала его к себе и быстро пошла прочь с этого гадкого места. Так началась и закончилась её, абсолютно не обдуманное, решение зарабатывать проституцией на жизнь.
Ещё в самом начале её приезда, она встретила на 5 Авеню свою бывшую школьную подругу. Нет, пожалуй, она не была настоящей подругой, просто они ходили вместе в кино, ели мороженое в Пассаже. А сейчас Марина работала маникюршей в известном салоне Элизабэт Ардэн. Марина затянула её к себе в салон, где Раиса провела почти целый день, при этом она получила в подарок новую короткую стрижку, маникюр и, даже, макияж. И самое интересное, что фэйшел ей делала очень миловидная женщина, которая оказалось внучкой барона Врангеля. Она, как бы  невзначай, преподала небольшой жизненный урок.
- «Все специальности хороши, и деньги не пахнут, милочка, “ сказала она, «Великие княжны во Франции проститутками работали». Может быть, это и повлияло на её не обдуманное решение. Но ничего же не произошло, а всё равно её мучило угрызение совести и стыд. Боже Праведный - Как ей было стыдно. У неё горели уши, щёки, у неё горело лицо, у неё разболелось сердце,  Она прошла ещё немного по дороге домой, и у неё закружилась голова. «Наверное, от голода, “ подумала Раиса, опершись на заднее крыло запаркованной машины. 

Марк.

Интересная всё же жизнь штука, подумал Марк. На днях, слушая по радио Гарварда Стюрна, он поймал себя на том, что соглашается с каждым его словом.
Наше общество дэградируется с каждым днём всё больше и больше. Гарвард, единственный на сегодняшний день радио комментатор, который может себе позволить критиковать всех подряд, начиная с Президента, которому он, кстати говоря, симпатизирует, и, заканчивая Сенатом и Конгрессом. Запаковывают напичканный взрывчаткой грузовой фургон под федеральным зданием, в котором находятся сотни людей и детский сад. Нажимают на кнопку дистанционного устройства, не жалея при этом маленьких детей. Дикари, их надо вылавливать и моментально вешать на центральных площадях, чтобы другим неповадно было.
Всё его сегодня раздражало. Он хотел вспомнить, что произошло прошлым вечером. Он встретил Наташу после занятий. Был относительно тёплый вечер, и они отправились в Центральный Парк. Вот уже действительно место, где забываешь все свои проблемы,  и хочется дышать полной грудью. Кругом были посажены весенние цветы. Люди разного возраста бежали куда-то, катили на роликах. Бегут от инфаркта, - шутил  он. Студенты, как им и положено, разлеглись на траве, почему-то не боясь простудиться или поймать радикулит, и целовались во всю ивановскую.
«Будем веселы, пока мы молоды», - припомнилось ему, и он улыбнулся Наташе. С Наташей он мог говорить абсолютно обо всем, на любые темы. Часами они говорили по телефону по каждому поводу и без него. Либо то была какая-нибудь статья в газете или новый фильм. Наташа была в свои неполные 30 лет, сложившимся, исключительно эрудированным и самостоятельным человеком, прожившим долгие годы за рубежом бывшего Советского Союза. Её отец и мать проработали долгие годы при ООН. Буквально за несколько дней до смерти Андропова их отозвали в Киев, и вежливо предложили оформить почетную пенсию. Со своим теперешним мужем, Павлом, Наташа познакомилась на одной из вечеринок у себя дома в Бронксе. Её родители снимали не большой, но удобный дом с задним двориком, закрытым от внешнего мира очень высоким забором, сделанным из железной сетки и утопленным в зелени дикого винограда.  Предки, как она их называла, периодически, но не часто, устраивали вечеринки или тусовки (так они сами выражались) и приглашали избранных из избранных, и не по классовому, а по умственному развитию, людей.  На одной из таких тусовок. Наташа познакомилась с Павлом.  Выглядел Павел, нет, пожалуй, он не выглядел, а выглядывал, никак. По-видимому, на международную работу отбирали по каким-то своим законам, шаблонам и стандартам. И это касалось не только его работы, но и тех людей, с которыми ему доводилось встречаться за стенами ООН. Павел занимался тем, что курировал интересный отдел, который занимался  устроительством банкетов на самых высоких уровнях. Каждый гость, приглашённый на такие банкеты, должен был знать своё место в строю, как Павел всегда выражался просебя, то есть по субординации или по иерхаической лестнице. Все и вся должны были сидеть или как выражались остряки «присаживаться» на своё место. Он подошёл тогда к Наташе и представился Павлом Сергеевичем, на что Наташа, будучи на одинацать лет моложе, протянула руку и представилась Натальей Алексеевной.   
 
       
 Наташа и Марк.       
Шли почему-то они молча, Марк держал её красивую белую  с длинными пальцами  руку и косился в её сторону. Наташа остановилась, повернула его лицом к себе и спокойно, даже немного медленно, (лишь только мышцы лица выдавали её ложное спокойствие) промолвила:--- Марк, я уезжаю во Францию, моего мужа переводят на новую работу в Швейцарию. Но жить мы будем во Франции недалеко от границы, очень красивое место, и намного дешевле. Дальше он её уже не слушал. У него в голове пролетали эти несколько лет их знакомства, но сколько? Он никак не мог сосчитать. Тогда еще было тепло. Он встретил её на Циркл лайн. Она купила билет на отплывающий вокруг Манхэтэна пароход, или теплоход, он называл его речной трамвай. Марк налаживал новый бизнес. Наняв на работу, пять девушек-фотографов, которые должны были, улыбаясь, делать небольшие моментальные фотокарточки и вставлять в заранее заказанные брелоки, и всего-то по пять долларов за штуку. И за счет количества и большёго наплыва туристов в Нью-Йорк, он, естественно, рисовал и строил весёлые планы на будущее. Они не встретились, а, пожалуй, столкнулись нос к носу, когда она заходила  на этот миноносец.  Марк проводил последний инструктаж перед девушкой, латиноамериканкой, с очень удивительным именем, её звали Сантамария Гвадалуппэ. Такое впечатление, что она происходила от известного рода конкфискадоров, за что моментально получила короткое, но верное имя Гибралтар. Но больше всего Марка смешило то, что Гвадалуппэ было её имя, а Сантомария фамилия. Жестикулируя руками, он случайно натолкнулся на маленькую, но довольно упругую грудь.
--- Простите, извините, я случайно и я очень сожалею, - сказал Марк по-английски. На что в ответ он получил короткое, но звонкое                бывает,  но чисто по-русски и с восхитительной лёгкой улыбкой. На ней была надета очень симпатичная котоновая кофта с висюльками, и от неё пахло очень вкусными духами. На какое-то время Марк потерял дар речи, но только на мгновениеё. Он проследил её взглядом, подымающуюся на верхнюю палубу, уже почему-то крейсера, что даже «Аврора», «Варяг», и куда больше хватил, самый железный из железных, броненосец Патёмкин, с восставшими матросами и белыми черьвями в борще и "Энзейштайном, не могли сравниться с его крейсером. Марк залетел на верхнюю палубу по железной лестнице одним махом.
--- Здрасте тебе, пожалуйста, здоровэньки булы, - сказал внутренний голос сразу на двух языках, ты що сдурiв. Тебе же не дватцать и не тридцать, и, что самое интересное, что даже не сорок, не торопись, разве ты не знаешь, что спешка нужна только при ловле блох?
--- Ты лучше заткнись, и не твое дело, прошипел Марк в ответ. Затем он надел чёрные очки и сел на первую попавшеюся скамейку, сделав её наблюдательным пунктом... Наташа сидела почти на самом носу крейсера и смотрела в какую-то одну точку, и это было настолько очевидно. Всеобщему вниманию предстала  Статуя Свободы, а она продолжала смотреть куда-то в даль. Ему показалось, что она уснула, и лишь ветер шевелил её красивую русскую косу, искуссно собранную по-французски. На какое-то мгновение она подалась назад, достала  телефон из маленького кожаного рюкзачка, но номер так и не набрала. И так она сидела несколько минут. Марку было очень не удобно наблюдать за ней. Крейсер был переполнен людьми с камерами, фотоаппаратами, горячими сосисками и большими вёдрами папкорна, словно лошади, подумал Марк. Он подозвал к себе Гибралтар и попросил сделать не заметно, снимок женщины, похожей на нимфу. Нет, даже не так, она была похожа на Геру, жену Зевса. Сантамария подмигнула Марку и подняла большой палец вверх, что означало по канквистадорски высший класс. --- Женщина что надо, повторила она, и ещё у меня есть к тебе одна просьба, сказала Гвадалуппэ, не называй меня больше Гибралтар, а-то, неравён час, загремишь в Гудзон.                --- Послушай Марк, сазала Натаща, что с тобой? Он не сразу пришёл в себя, какбуд-то целая жизнь  пролетела за несколько минут его воспоминаний.                --- Что куй железо, не отходя от кассы? Так острили после прихода к власти Михаила Горбачёва. Но Наташа не ответила, лишь только взяв его руку и прижавшись лицом к его ладони, она попросила обнять её и не говорить ни одного слова. --- Ладно, обещаешь? Так они стояли долго-долго, целую вечность, и он боялся нарушить оципинение, охватившее их. Марк никогда не спрашивал о Павле. Ещё в самом начале их знакомства она попросила его об этом. Боже мой,  подумал он, а какже я, куда мне деваться, ехать за ней в Европу? Но его связывали дела, которых было невпроворот. И ещё эта Москва, в которую ему так не хотелось лететь. Где-то застряли несколько контэйнеров с товарами на прличную сумму. Плюнуть на всё что ли, начхать, чёрт с ними с деньгами, ещё заработаю. Наташа какбуд-то читала  его мысли. ---Ни волнуйся, сказала Наташа, как-нибудь устроится, всё будет хорошо, будешь чаще летать. Кстати, Павлу нужно будет улететь на несколько недель в Минск, укатим с тобой на юг Франции, если захочешь прилететь, конечно? Не волнуйся мой милый, меньше всего в этой жизни я хочу, чтобы ты нервничал. Марк был на седмом небе. Он любил её по-своему, по-мужски, даже можно сказать по-отечески. Наташа любила сидеть у него на коленях и слушать его веселые рассказы, сопровождающиеся мимикой, жестикуляцией, вздохами и песнями, а если было хорошее настроение, даже отбиванием чечётки.
 
--- Знаешь, откуда произошёл танец чечётка, спросил он.
--- Нет, не знаю,- ответила она с улыбкой.                --- У семьи Саркисьянс было двенадцать детей и один ночной гаршок. Он всегда знал, как поднять настроение, и она часто смеялась до слёз. --- Ты мой юморист,  говорила Наташа, гладя слегка вздутые вены на его руках   

Раиса.

В лифте Раиса встретила «супера» - югослава, от которого дурно пахло. Но она улыбнулась ему через нехочу, суперинтендант в доме, где живут одни эмигранты и вбольшинстве пожилые люди, это большая помощь. Он проводил Раису до самой двери, её маленькой  студии на шестом этаже, или монсарды, как она её называла. И пообещал прибить на окно железную решётку, оставшуюся от бывших жильцов, снятую им на всякий случай и особенно «когда красывый дэвушка», но почему-то, с грузинским акцентом.  При этом правая бровь его зависла прямо на лбу, и оголились красные дёсны с жёлтыми прокуренными зубами. Самая подходящая кандидатура на роль в триллерах, не безизвестного всем Хичкока, подумала она. Но, к сажелению, кинорежисёр умер, а супер живёхонёк, да ещё и с решёткой. И она сказала, валяй, приноси свою решётку.               
Котёнок носился по её маленькой квартире, какбуд-то у него был пропеллер в одном месте. Он подымался на задних лапках, при этом спина его напоминала полумесяц и передние лапы с выпущенными коготками, острыми, как иголки искали жертву. Либо-это был случайный таракан, она вела с ними постоянную войну, или же телефоный провод. Её руки и ноги были исцарапаны до крови. А на днях он чуть-чуть не свалился с окна. И только её находчивость, и изобретательность предупредили несчастье. Она назвала его Фигаро, после того как он порвал её последнюю пару колготок, а у неё был  аппоинтмент, в недавно открытый ночной ресторан - кабарэ. Официанткой так официанткой, какая разница, лишьбы быстрее выкарабкаться. У неё в душе сидел настоящий бес, который выворачивал её на изнанку. Она постояно была в движении. Читала запоем книги, откуда-то притащила здоровенный цветной телевизор и поставила на него тёмно-вишнёвую из обыкновенного стекла вазу, в виде амфоры на не большюй ножке, с выгроверованным портретом Николая Васильевича Гоголя. Вот уж действительно большого ума человек был. В России, писал Гоголь: “Есть две проблемы, дороги и дураки”. Юмор, а это было присуще Раисе генетически, отображался в каждом Гоголевском произведении.  Больше всего на свете она дорожила несколькими вещами, реликвиями, так она их называла; мамино обручальное, очень широкое и массивное кольцо из червоного золота и эта ваза, которую она смогла пронести, как знамя, через всю эмиграцию. Это папа подарил маме на какое-то торжество, но надпись, к сожалению, стерлась, и она не могла вспомнить на какое именно.          
Кто-то позвонил. В дверях стояла соседка, которую звали Мэра или Мэри, так она просила себя называть. Она вселилась в их дом недавно, и её постоянно интересовали вопросы быта в этой капиталистической стране.
--- Рая, здравствуй, сказала она. Ты не знаешь телефон какого-нибудь «сэркарвиса», мне надо отвезти шубу в холодильник, а то некуда вешать одежду. Да, и чтобы с русским или польским водителем, я по-польски тоже понимаю, сказала Мэри…

Марк и Наташа.

Марк достал томик Максимилиана Волошина и начал читать вслух одно из самых лучших, по Марка, мнению стихотворение                “ Государство”, и первые четыре строчки он прочёл с выражением:               
             « Из совокупности
              Избытков скоростей
              Машин и жадности
              Возникло государство».
--- Хорошо сказано, правда, Наташа?
--- Очень хорошо, милый, в этих словах очень много смысла... Но больше всех стихов на свете ей нравились его стихи. Но он никак не мог издать их, якобы из-за отсутствия времени или лени, как она утверждала.
Она полюбила Марка с первого взгляда, с первой шутки, которую она слышала давно, но как он умел рассказывать, это было что-то непередаваемое. Она всегда приезжала на свидание первой, но никогда не подходила к условленному месту. Наблюдая за ним из далека, как он крутил в разные стороны головой, и её всегда смешило его выражение “подъевреивал”, а тебя всё нет и нет -- говорил Марк. Он называл её ласково, роднуленька, и постоянно справлялся, не голодна ли она. Наташа улыбалась, целовала его в губы и говорила, что ты мам, я в полном порядке мам. ---  Просто,  говорила она, много возни с переездом. Мы заберем с собой только картины, а всё остальное пусть остаётся. За квартиру у них было уплачено до конца года и если что-то поменяется, у них будет возможность вернуться в Нью-Йорк. Павел на днях сказал, что возможно ему предложат подписать контракт с ООН, то есть работать непосредственно на них. После прихода к власти Бориса Ельцына очень многое поменялось в их структуре.  Никто больше никого не отзывал, и все полетело  верх тормашками вместе с коммунизмом не за горами, эллектрификацией и химизацией всей страны. Лишь только люди остались теже. И вот это наивное, казалось бы, ничем не обидное слово “теже”, будет вершить целые десятилетия, будет управлять судьбами граждан.                - Я сама видела, продолжала Наташа, на одной из крыш ист. вилэджа памятник Ленину с протянутой рукой, но без кепки. И, что интерестно, руку-то он протянул в сторону статуи Свободы.
- Да, перебил Марк,  Ленин и сейчас жалеет, всех живых… Наташа улыбнулась и сказала, что когда-то и ей принадлежал этот  карикатурный и лживый мир.
- Ты счетаешь, что люди, так быстро поменятся и наступит обсолютная благодать, было сказано с иронией.
- Знаешь,  сказал Марк, мы не имеем права судить наших родителей и тем более осуждать.
- Послушай, мой милый, ты не понимаешь меня.   Маркиз дэ Кюстин, и ей вспомнились слова, сказаные ещё в 18 веке: «Когда народам необходимо знать истину, они её не ведают, а когда истина до  них доходит, она никого уже не интересует, ибо к злоупотреблению поверженного режима все равнодушны».
 Ты мой любимый мальчик, сказала она.
-- А ты моя любимая кисонька!
Усевшись на подлокотник кресла, Наташа разглядывала какую-то тетрадь.                --- Что это, спросила она?
--- Это мои стихи, одни из самых первых и дорогих мне, а что тебя интересует?
--- Да-а-а, т-а-к. ни-че-го,  растянула она слова...                --- Тебя, наверно, будут называть Натали, улыбнулся Марк.
--- Мне абсолютно всё равно, как меня будут называть, я только хочу, чтобы мне говорили правду, и особенно я хочу слышать правду от тебя.
--- Боже праведный, взмолился Марк, что уже случилось?
--- Помнишь, ты принёс посвящённое нам стихотворение « букетик ландыша»,                --- Да помню, но почему ты спрашиваешь?
-- Вот это стихотворение, и она указала пальцем на лист, датированый 6.4.91.
--- И ты еще сказала тогда, что верно написано, но только пушистый ковер, который фигурировал в стихотворении, ты не помнишь.
--- А ты мне тогда ответил, что стихи не проза, и должны быть немного приукрашены. А мы, мой дорогой, и близко не были знакомы, это ещё до августовского переворота. Марк улыбнулся и сказал ласково.            --- Милая роднуленька, я просто, всегда знал, что когда-то встречу тебя, и я тогда ещё создал твой образ. Вот почему при нашей встрече, я почувствовал, что знаком с тобой много лет. Наташа поцеловала его сначала в щеку, за тем в мочку  и шепнула ему на ухо, какбудто их могли подслушать.
--- Прочти мне его ещё раз, пожалуйста, мой милый.
--- Называется «Букетик ландыша»  сказал Марк, и начал читать наизусть.
               
                Душистый ландыш на лугу
                Но я его срывать не стану               
                Ему я песню сочиню
                За тем я радугой цветной
                За все заслуги награжу
                Его я подарю туману
               
                За те минуты наслажденья
                За те прелестные часы
                За те былые похожденья
                До петухов и до россы
               
                Зато брезжание рассвета
                И хмеля сладостный сыр-бор
                За память майского обета
                За тот безумный заговор...

                Букетик нежный и душистый
                В зелёной вазе на столе
                И мы с тобою на пушистом
                Незабываемом ковре

                Он приносил нам насложденье,
                Порой замаливал грехи,
                Сопровождал до исступленья
                И вдохновлял нас на стихи

                Цветочек нежный и душистый,
                Играя капелькой росы,
                Похож на перелив игристый,
                Твоей распущеной косы.

Какие-то несколько секунд  продолжалось молчание, затем, обвив его мускулистые плечи, она поцеловала его в губы, и это был  долгий и удивительно вкусный поцелуй. Её распущеные волосы кудряшками ниспадали на грудь. Марк поднял её на руки, и они опять слились в глубоком и страстном поцелуе.
--- Пойдём в спальню, прошептала она.
--- Ты - моя любимая девочка и единственная радость на этом белом свете - слышишь меня?                - Да, конечно, моя радость!                - Пошли же, прошептала она…
--- Я могу  отнести тебя в любой уголок этой квартиры, ты только покажи в какой... Боже мой, какая она,  лёгинькая, думал он, как пушинка. Её бы поправить чуть-чуть?.. Она  выгнулась на его руках, запракинув голову, прикрыла ресницы. Её веснушки на щеках покрылись лёгким румянцем. Он почувствовал запах земляники, что натолкнуло Марка на несколько строчек,  и он тут же прочитал.
               
                Здравствуй, земляничка
                Розовые щёчки,
                Чёрные косички.
- Что я буду делать без тебя шептала Наташа?  --- У нас есть в запасе ещё несколько месяцев, и потом ответил он,  помогая ей освободиться от одежды, есть самолёты?               
               










Павел и Наташа.

Павел поднял глаза и увидел своё лицо в зеркале, это я или кто-то другой отражается в зеркале, и лицемерно поглядывая на меня снизу вверх, словно шепчет еле слышно, нет Павлуша, не хватит у тебя духу, сознайся. Он никогда не повышал тон, никогда не указывал Наташе что делать. В последнее время он заметил в ней определённые перемены. Она стала более ласковой и, в тоже время, более задумчивой. Как бы исподволь, он наблюдал за Наташей. Она могла держать открытую книгу, не переворачивая страницу, очень долго, что-то определённо занимало её ум, но что, а может быть кто? И Павел тут же прогнал от себя эти мысли. Ревность, возможно, но ему было не дано это чувство, и, тем более, она никогда не давала ни малейшего повода. А если и так, то чтож, она умная женщина и прекрастно знает, чего хочет. За мной, как за каменной стеной - подумал он.                --- Ой-ли, да неужто за каменной, всполошился внутрений голос... Неужто тебе не безразлично, что у неё кто-нибудь есть, и она может быть счастлива? Посмотри, какая красивая, да я бы её носил на руках, пылинки с неё сдувал, а ты какой-то пентюх.                --- Вот когда будешь на моём месте, сказал Павел почему-то в слух, тогда и будешь поступать, как захочешь, а меня оставь в покое-             --- Так я и есть ты сам, сказал внутренний голос.                ---  Паша, с кем ты разговариваешь - спросила Наташа? Она полулежала, облакотившись на локоть, и уже несколько секунд не могла сообразить, кому это Павел чего-то доказывает. 
--- Да так, разучиваю новую роль перед зеркалом. 
--- И какую же, если не секрет?                --- Я, - сказал Павел, - буду играть ревнивого мужа.                --- Да, очень интересно, очень даже, и в какое же это будет происходить время?                --- О, это происходит в позопрошлом столетии, во времена Вязимского, времена масонских лож, южного тайного общества. Когда интеллигентные люди дорожили своей честью...                --- Когда стрелялись на дуэли за оскарбление чести и мундира - вставила Наташа.                --- Когда жёны декабристов ехали за своими мужьями в Сибирь - продолжал Павел, не боялись холода, лишений и особенно унижений. Месяцами добирались, по семь тысяч вёрст на перекладных. Вьюги, метели. И знаешь, как называли Сибирь-матушку, земля обетованная.
Позвонил телефон, Павел поднял трубку, его срочно вызывали на работу. Он присел на кровать, взял Наташину руку, положил к себе на колено и нежно начал гладить.                --- Знаешь, сказал он, нам надо чаще разговаривать. Наша квартира напоминает мне сцену театра, где задейсвованы только два актёра.  Три, подумала Наташа.                --- Нет шесть, сказал Наташин голос.                ---  Да ответила она...                --- Что да,  спросил Павел. У него создалось такое впечатление, что она не слышала не одного его слова.                --- Да, ты прав, нам надо чаще разговаривать и бывать в разных местах. У нас нет друзей, сказала она, и тем более, сейчас, накануне отъезда. Ему действительно надо было спешить, но он продолжал также спокойно вести беседу. 
--- Если хочешь, я возьму билеты в цырк  « Дэ Сюллей»                --- Я когда-то смотрела по телевизору, мне очень понравилось, сказала Наташа.                Если кто-нибудь, мог бы забраться к нему в пижаму, то увидел бы натянутые мускулы, переплетенные вздутыми жилами. И как  это ты умудряешься, спросил его внутренний дружок, в тот момент, когда Павел подымался с кровати. У тебя ни один мускул на лице не дрогнул ещё...  --- Любопытной Варваре - нос оторвали, - сказал Павел вслух.
--- Что оторвали, - спросила Натша?                --- Что оторвали - то оторвали, продолжал голос.
--- Нос, - сказал Павел и медленно пошёл одеваться.                --- Послушай Павлуша  - сказал голос, когда ты кривлялся перед зеркалом, твоя жена, наверно, подумала, что ты перегрелся на солнце... Стареешь, дружок, теряешь контроль, это не есть хорошо...   --- Ты мой ангел-хранитель, ответил Павел, закрывая входную дверь.
               
Раиса.               
               
Раздался звонок телефона, это был Марат, хозяин ресторана, он попросил выйти на работу.                --- Да, но у меня выходной день, - сказала Раиса.
--- Мне очень надо, - сказал он, у нас хотят устроить парти, одна адвокатская компания, очень, кстати, известная.  Мне очень нужно - повторил Марат. Она согласилась без лишних церемоний. Во-первых, к Раисе хорошо относились на работе, буквально с первого дня она влилась в коллектив, и, как говорят в народе, стала своим в доску человеком. И ещё, ей нужны были деньги. Её обваровали, по-видимому, мелкие воришки, кому же ещё-то понадобится тостэр или сковородка, кстати, сковорада была её первая покупка в Нью-Йорке.    --- Да, конечно Марат, ты можешь на меня расчитывать - ответила она. --- Вот и хорошо, вот и чудненько, - сказал Марат и повесил трубку. Настроение, конечно, было испорчено, но ничего ведь не поделаешь, нужны же деньги. И ей вспомнились несколько слов из песни, которую пела рок-группа Абба «Деньги, деньги, деньги, а без денег жизни нет» В ресторане она работала три дня, - пятница, суббота, васкресенье. И ещё в пятницу утром, она ходила убирать в частный дом, где жила русская семья. Люди, судя по-всему, были очень порядочные и никогда не придирались, а наоборот, узнав о случившемся, хозяйка дома Муся понадарила ей множество вещей и одежды, а хозяин дома Сёма, как-то иронически улыбался и глумливо подмигивал. Она прекрксно знала, что нравится мужчинам. Раиса не выглядела, на  сорок лет, да и вобще, женщине всегда столько, на сколько она выглядит, так, во всяком случае, она утверждала.   

Марк.
 
Весна в Париж хочется, сказал Марк, подтягиваясь в кровати, при этом прижимая плечам трубку телефона. У Наташи была привычка будить его в любое время. Ему порой казалось, что она его проверяет на крепкость.
--- В Париж, повторила Наташа, только со мной.
--- Я двумя руками за, но я не знаю ни дного слова по-французки.         --- Это поправимо...                --- Послушай роднуленька, хочешь пойти в  цырк?                ---  Конечно любимый, с вами обоими…                --- А что тебя пригласил уже кто-то?                --- Да мой муж...
--- А когда вы идёте, там, кстати, очень красивая музыка.                --- Я не знаю, билетов ещё нет, я думаю, Павел возьмёт на какой -  нибудь будний день. Что-то кликнуло в трубке, подожди пожалуста, я переключусь, сказала она. Марк поднялся с кровати, повернул жалюзи штор и оболдел. День был великолепен, настоящий весенний день. Солнце проникло в его спальню, ровными лучами, превратив комнату, выкрашенную белой краской, в полосатую зебру. Мне даже очень так нравится, подумал он. Но гдеже Наташа, она долго не переключалась. Он успел поставить чайник на плиту, положить в тостэр несколько бубликов.                --- Надо бы пыль вытереть, укоризненно сказал голос. Что-то я Зосю не видел давно, ты забываешь самые эллементарные дела, которые должны быть сделаны в первую очере                --- Во-первых, не Зосю, а Люцину, её так называли и я сдесь не причём, а во-вторых, её не звали, а она сама приходила, каждую пятницу, и, в-третьих, она уехала домой в Польшу, наконец-то, я очень за неё рад. Сколько лет она уберала у тебя?.                --- Восемь лет. Он рисовал восьмёрку большим пальцем руки на слегка пыльном комоде. Твой номер восемь - когда надо, тогда и спросим...
--- Чей номер восемь, спосила Наташа в трубке?
--- О, не твой мамулинька, честное слово.                --- А чейже, не унималась Наташа.                --- Ты нумэро уно, можешь быть в этом уверена, и гдеже ты была так долго?                --- Я не могла переключиться, это был Павел. Ты знаешь Марк, у меня такое впечатление создалось, что Павел догадывается о чём-то?.                --- В ваших отношениях что-нибудь изменилось?                --- Пожалуй, нет, ответила она, я наоборот стала более внимательна к нему.                --- И правильно делаешь, сказал громко Наташин голос, как всегда в не самый удобный момент. Да разьве он у тебя не заслуживает?  Помнишь, перед отъездом твоих родителей - продлжал голос, у тебя был разговор с твоей матерью, ты помнишь, что она сказала?               --- Нет не совсем, очень смутно, ответила Наташа про-себя. Свидется-слюбится, сказала твоя мать.                --- Почему ты молчишь - спросил Марк, о чём ты думаешь?
--- Я думаю о жизни, несправедливости, о Боге, я думаю о тебе и о своём муже. – Знаешь, - сказал Марк, забудь, о чём ты думала раньше, и подумай о себе.  Ах, какой я баран, возмутился Марк, ты знаешь у меня пожар.                --- Где в душе - осведомилась Наташа?..                - Нет на кухне. Тогда вызывай пожарников, рассмеялась она - Я думаю, на этот раз обойдётся без них. Он вынимал обугленные бублики и чертыхался про себя. Что-то звякнуло на плите, это отвалился носик от сильно перегретого чайника, находящегося на девяностопятой минуте их разговора. Это был второй по-сщёту чайник в этом году.          - Весна в Париж хочеться, сказал Марк, распрощавшись с Наташей.

Раиса.

Раиса разглядывала себя в зеркале женского туалета. Чёрное платье с глубоким вырезом, голубые глаза, и такого же цвета  фартух, отразились в зеркале. - Что, нравишься себе,  спросил голос. - Да очень нравлюсь, а что нельзя, любая девочка позавидует. Не большой передник из голубого нейлона заканчивал её не замысловатый, но очень секси туалет, или, как она выражалась, спецодежда. --- Послушай красная шапочка, продолжал голос, а почему у тебя такое короткое платьице, что даже печёнку видно? --- А это для того бабушка, что бы мужчинам нравиться и чаевые зарабатывать. - А вырез такой здоровый, смотри, растеряешь всё своё хозяйство, продолжал голос. ---Не волнуйся, не растеряю, сказала в слух Раиса. В это время открылась дверь, и Раиса увидела входящих двух молодых, хорошо одетых женщин. Они посмотрели на Раису, обменялись взглядом между собой и начали поправлять причёски. Вот это да, прикид сумашедший, подумала Раиса. Бландинка достала маленькую красную пудреницу и обратилась к подруге. --- Карина у тебя есть чем? Карина без разговоров вынула кошелёк, достала двадцати долоровую асигнацию, скрутила тоненькую трубочку и отдала подруге.  Всё это было проделано быстро, чётко и с большим умением. Раиса продолжала поправлять причёску и как бы невзначай наблюдать в зеркало за происходящим. Блондинка с зализанными волосами, и красивой причёской, открыла пудреницу и начала всасывать, как пылесос, белую пудру, сначала в одну ноздрю, за тем в другую. ---  Быстрее быстрее, сказала Карина подруге, давай свою пудреницу, я не могу больше ждать. Бландинка посмотрела на себя в зеркало и поймала Раисын взгляд. --- Что смотришь девочка, хочешь тоже?
Она смотрела в лицо Раисе абсолютно атмороженными и стекляными глазами.                --- Я никогда не видела, чтобы пудру нюхали, да ещё через трубочку, сказала Рая. С бландинкой случилась просто истерика, у неё полились слёзы с глаз, и она почему-то стала выть,  у её подруги Карины начали труситься руки, и она никак не могла попасть денежной трубочкой в пудреницу. Раиса поняла, что попала в проссак и она выскачила из туалета, как ошпаренная. Она ещё долго слышала ржание двух откормленых и холеных лошадей раздающееся из уборной. Марат был в хорошем расположении духа в этот вечер. Люди продолжали заполнять столики, должно было начаться шоу. Рая отозвала Марата и рассказала о случившейся истории. Марат улыбнулся и посоветовал ничему не удивляться и не обращать внимание. И ещё он сказал, что пудра была кокаином, и что люди приходят в ресторан иметь хорошее время и веселиться. - Чем больше народ смеётся, тем больше оставляет денег.    
--- Иди работатай, сказал Марат и не обращай ни на что внимание, концентрируйся только на работе. Постепено погас свет, на полукруглую сцену вышел коричневого цвета пуэрториканец, по имени Хоссэ, и запел «Очи чёрные» на очень приличном русском языке.
Две высокие шестифутовые барышни-танцевщицы, в полупрозрачных нарядах, взяли певца обруки, и синхронно закружили хоровод. Американские гости сидящие за длиным столом, стали хлопать в ладоши. --- Эй, девочка, подозвал Раису русский парень лет тридцати, принеси для моих друзей несколько дриньков из бара, они не пьют водку.                --- Да, конечно, сказала она и приняла заказ. Это был двадцатисемилетний русский адвакат, сдавший бар, экзамен, и получивший работу, в очень пристижной адвокатской компании. Это всё она узнала намного позже, а пока она бегала с подносом и обслуживала длиный стол американских адвокатов приглашённых в русский ресторан - кабарэ. От изобилия изысканой еды и ликёров у гостей раскраснелись лица и развязались языки. Несколько раз Раису подзывал к себе высокий мужчина неопределённого возраста в сером, ничем не примечательном костюме и тёмно-вишнёвом галстуке. И от её внимания не ушло то, что он почти не пил, но продолжал заказывать дриньки. А когда он подозвал её в очередной раз сделать заказ, Раиса улыбнулась и сказала, что алкоголь, это очень плохо, и указала пальцем на невыпитые дриньки. Мужчина, в свою очередь  поднялся со стула, и, подав ей руку, представился Роджером. Она улыбнулась ему, и сказала, май нейм из Раиса.               
               
Марк.
               
Положив трубку, Марк принял душ и поехал в офис, где у него должен был состояться деловой телефонный разговор с Канадой. Это был парень из Киева, находившийся около двадцати лет в эмиграции, разбогатевший на закупках и поставках молочных продуктов. У Марка создалось такое предчуствие, что он знает Леонида, всёже с одного города.  Позвонил телефон. Кто бы это мог быть, подумал Марк. Его номер телефона в машине знали несколько человек, включая секреторя Джесику, Наташу, его партнёра по бизнесу и детей конечно.--- Марк это ты, услышл он голос Джессики. Марк,  ты должен найти Семюэла адвоката. Майкл должен быть сегодня в суде, будет слушаться его дело. Этот великовозрастный дебил, думал про себя Марк, добропорядочно направлялся в свою деревню на Лонг-айланде, и остановился подобрать проститутку. И обсудив в слух, сколько стоит, отправился прямохонькой дорогой в камеру предварительного заключения. «Уж больно хорошая баба, эта переодетая полицейская была», говорил Михаил, когда Марк забирал его под залог из полицейского участка.                - Неужели тебе мало твоей жены и Джессики, говорил ему тогда Марк. Неужели ты не понимаешь, что спид, это болезнь, которая разрушает эммунитет борющийся в таких дебильных организмах, как твой Майкл, тогда сказал Марк, своему партнёру.                --- Хорошо Джес, я его найду                - И ещё Марк, Самюэл должен быть сейчас в суде и у него не работает   телефон, это, по словам его секретаря.                - Хорошо, спасибо Джес, сказал Марк и положил трубку.
Майкл находился в это время где-то между небом и землёй, в самолёте летящим из Амстердама в Будапешт. А Марк подъезжал к Батери тунелю, сооружённого под  водой Западной реки, соединяющий Бруклин с Манхеттоном. Ему нужно было попасть в нижний город, где находились суды; семейный, федеральный, уголовный. Прямо, при выезде из тунеля открылась панорама большого жёлтого шатра в синюю полоску, сделанного из очень плотного нэйлона. Это и был цирк «Де Сюле», собранный из канадских и французких актёров. Никаких тебе слонов, тигров, собак и укратителей. Не люблю укратителей, подумал Марк. Мало того, что животное загоняют в клетку, лупят по морде длиной палкой, так их ещё заставляют прыгать в горящий обруч, ненавижу укратителей!  На обратном пути в Бруклин, заеду за билетами, подумал он.
Наташа уезжает, а куда мне деваться. Он прекрастно понимал, что у неё есть абсолютные обязательства перед Павлом, а может быть и более того... Что он знал о ней? Лишь только то, что она о себе рассказывала...
По-видимому, какае-то тайна преследовала её... Может быть быстрый отъезд родителей, или скоре всего замужество? Явно, что Наташа вышла замуж не по-любви, а по-необходимости остаться за границей. Судя по-всему, её родители были не заурядными людьми, вне всяких сомнений, удержаться два десятилетия за границей, когда вокруг тебя сконцентрирован аппарат, где малейшая ошибка, просщёт или даже сплетня, пущенная недоброжелателем, могли быть чреваты. По-вмдимому её предки предчувствовали скорый отъезд, и постарались быстро устроить её жизнь. И эти мысли постоянно переплетались у него в голове. На сегодняшний день, он не мог ничего предложить Наташе. Жена, с которой он не жил, вот уже несколько лет. Два сына, которых он очень любил и боялся потерять. Наташа никогда не спрашивала Марка о его семье, да и сама была не многословна. Её всё устраивало, да и его тоже. И они были сщасливы, и те маленькие радости, или вернее мир, в котором они находились, абсолютно закрытый для чужих глаз, был их миром. Миром, где они растворялись и становились одним целым, мир, где третий, всегда бы был лишним. Он ловил себя на том, что просто не может жить без неё, и она не должна была находиться рядом, это было не обязательно для него. Те, не частые встречи, всегда были завершением их часами проведёными в разговорах абсолютно на любые темы. Музыка, они говорили в осномном о классической, либо политика, или как он выражался -  на злобу дня. Ему с ней было очень интересно, а ей с ним тем более. Он читал ей стихи, рассказывал анегдоты, и всегда спрашивал разрешения выругаться матом, если терялся смысл, и нельзя было обойтись без онного. Приносил ей цветы, но дарил не сразу, как бы подразнивая её. Чудак, думала она улыбаясь. Она очень любила красные розы, но только те которые пахнут.  Беда, в этой Америке, не все розы пахнут, просто беда... Он любил наблюдать за ней в зеркало заднего вида, делая это очень искустно и как бы исподволь наслождаясь её красотой. Особено она была красива в вопросительном выражении лица.  Где же её роза, думала она, т.е. она знала, что роза спрятана под сиденьем конечно, где же ей ещё быть?..
И её античный профиль с лёгким румянцем на щеках, и веснушки какбуд-то разбросанные художником и голос спокойный, не режащий слух и тем ни менее звонкий как ручеёк. Ему  нравились;  Де бюси,  Чайковский, Россини, её улыбка, её глаза, коричневые, бархатные и немного влажные, самую малость, и такие вкусные, как канфета. Ему нравилась её рассудительность. Наташа брала курс философии и американской истории при Колумбийском университете. Она рассказывала ему о Канте и Фрейде. Он специально зашёл в книжный магазин купить книгу Зигмунда Фрейда. Он очень переживал, когда чего-то не знал. Когда-то Майк застал его за чтением Канта переведенного на русский язык и обозвал сумашедчим, который должен почему-то слезть с крыши. И ещё добавил, когда Бог хочет наказать человека, то лишает его ума. «Знайте, что все живые существа возникли в результате наследственных изменений в борьбе видов за выживание» - часто повторял его партнёр, слова Чарлса Дикенса
- Ух, ты, сказал Марк тогда, как всё заумно.                - И откудо это у тебя?                - Что, спросил Марк? Да вот это, всякое такое разное, которое не намажешь на хлеб к сожелению.                - Ты имеешь в виду наш бизнес?                - То, что я имею, то я и веду, перебил его Михаил.                Марк прекрастно понимал, что надо ехать в бывший Советский Союз, и сидеть там по-полгода. Он очень любил Америку, и Наташа, он не хотел с ней расстоваться. Ему ещё тогда пришла идея, найти третьего партнёра по их операциям в России, который должен был соответствовать, или вернее сказать, подходить под тот шаблон, во всяком случае, ему тогда так казалось; пить, договариваться, пользоваться охраной, услугами проституток. Он с нетерпением ждал приезда Миши, что бы обсудить этот вопрос. Всё это блуждало у него в голове, пока он искал адвоката.
 
Наташа.

 --- Наташа, а Наташа, спросил голос, кого ты больше любишь Павла или Марка?
 --- А ты кого спросила вслух Наташа.
- Наташа послушай, ты же провославная, не правда ли, так зачем ты отвечаешь по-еврейски вопросом на вопрос.
 - Брак любви не помеха ответила она без обиняков, мне очень хорошо с Марком, вот и всё. 
 --- И очень удобно с Павлом парировал голос. Наташа остановилась, затем села в большое кожаное кресло, открыла ящик письменного стола, судя по-всему дореволюционного. И если не Американской, то непременно нашей родной, всеми уважаемой, великой, без единного выстрела... Достала маленькую табакерку, и извлекла маленький полиэтиленовый мешочек, якобы, заокеанской марихуаны, и скрутила тонкую сигарету.
               

Раиса.

Неделя пролетела в поисках нового жилья. Раиса собрала несколько тысяч долларов и решила найти что-нибудь по - приличнее и самое главное, чтобы метро было не далеко.
Был первый час ночи. Весна, думала она, звёзды светят во всю, какие-то птицы должны были петь, но их небыло, по-видимому, задержались в полёте. Выражаясь литературным языком, «в воздухе висела нега, луна, разумеется, тоже была».
 --- Откуда это, подумала она, где-то же я читала?    
 --- Это Антоша Чехонте - выпалил голос, твой любимый писатель. Она прошла один квартал, и, перейдя улицу, остановилась на автобусной остановке.
В это время, на другой стороне улицы, подкатил тёмно-вишнёвого цвета, спортивный джагуар. Из него вышел Роджер. Подождав буквально, около минуты, натписи - ИДИТЕ, направился в сторону автобусной остоновки.
--- Добрый вечер Радчел, сказал он, взяв протянутую ему руку, пожал её, за тем нежно погладил и поцеловал.
 --- Ничего себе, вот это кавалер - сказал голос. И представительный, то, что доктор приписал. И как это я умудряюсь, подумала Раиса, в одно и тоже время улыбаться, находть подходящее по смыслу английское слово в нашем разговоре с Роджером, и пережёвывать твои местечковые бредни.
 --- Сколько раз я тебе говорила мой милый добрый голосок, если я и выйду замуж, то только по-любви.
 --- Я ничего не имею против любви - ответил голос.
Они договорились о встрече в прошлую пятницу. Роджер позвонил в ресторан и попросил позвать Редчел. Ему ответили, что такая здесь не числится. Тогда он попросил позвать Ра-ии-сс-аа. Раиса в свою очередь сказала, что это какое-то недорозумение и у неё нет знакомых американцев, но, тем не менее, трубку взяла.
  --- Здравствуйте Радчел, сказал он, меня зовт Роджер, вы меня наверно помните?
  ---  Да, конечно помню, сказала она. Вы весь вечер заказывали дриньки и умудрились остаться трезвым.
  --- Вот видите - сказал он, вы действительно меня помните.
  --- Как вы поживаете? 
  --- Я поживаю хорошо - ответила Раиса,  а как вы? 
  --- Я тоже хорошо, спасибо, но было бы ещё лутше, если бы я вас встретил после работы?
   --- Не отказывайся, сказал голос, у тебя гудят ноги после работы, у тебя болит голова, ты не довольна своим английским, у тебя месячные, не отказывайся, это хороший шанс устроить свою жизнь.
   --- Хорошо, сказала Раиса, и они договорились, где и когда.
Роджер открыл дверь и помог Раисе сесть.  Интересно подумала она, а мог бы Роджер перепрыгнуть через дверь своего джагуара, если открыть крышу, как в том кинофильме с Жан - Полем Бельмондо? Боже правидный, какая чушь лезет в голову…   --- Куда мы едем, спросил Роджер?                --- А мне всёравно, я ещё нигде не была. Впрочем, я бы с удовольствием посмотрела ночной Манхеттон.                --- Отлично, сказал он и завёл машину. Роджер выглядел, как и положенно было выглядеть партнёру большой адвокатской фирмы в Нью-Йорке, хорошо…

Марк
Договорившись обовсём с адвокатом, Марк поймал себя на том, что поддаётся, медлено, но уверенно, Наташиному влиянию. Он и не противился, ему было очень приятно делать то, что её радовало или вызывло улыбку на её необыкновенно красивом лице.
- Радэнькый як дурнэнькый, - сказал голос почемуто по-украински…   --- Наташа тебя забудет, как только она перелетит океан, и чтобы ты в этом не сомневался. Знаешь, продлжал голос, как говорят в орденоносном городе Одесса: « будешь ты вонять вместо голандского сыра под солнцем», и над тобой все будут смеяться, и я, в первую очередь.
-  Да, - ответил Марк, так что же ты посоветуешь мне сделать, если при каждой нашей встрече у меня сердце стучит, как у восемнадцатилетнего мальчика и штаны лопаются на насом видном месте.
- Любовь - это пуля, которая попадает в сердце, а потом выходит боком - сказал голос.
Всё это происходило, когда Марк, распрощавшись с Сэмюелом, ехал в направлении билетной кассы на Батери плейс.
-  Мне сейчас абсолютно всёравно, что ты, мой голос, говоришь мне, сказал вслух Марк, - я всегда с уважением отношусь к тому, что ты мне советуешь, но в этот раз, позволь мне с тобой не согласиться. Я влюбился, как мальчишка, по уши, и мне абсолютно безразлично, что произойдёт завтра, ибо я живу сегодняшним днём.                --- А как же  жестокое разочарование и прочее, и прочее, сказал голос. Но Марк не ответил, он просто выключился. Он подходил в это время к небольшой очереди у касс, и остановился за мужчиной довольно высокого роста со свежей царапиной, выдневшейся из-под накрахмаленного белого воротника. На руке у высокого мужчины висел кофейный плащ, а в руке портфель, с разбросанными вуквами LV.  Прямо настоящий тебе министр финансов при дворе Бориса Ельцина. У него тоже была такая царапина совсем недавно, это ему оставила Наташа. Он тогда подъехал в западную часть верхнего Манхеттона, это было одно из мест их свиданий. У них даже был секретный пароль. Вопрос: «У вас продаётся венский шкаф». Ответ: «Шкаф продан, осталась никиллированная кровать с тумбочкой». Это он придумал, или вернее сказать, содрал из старого кинофильма         « Подвиг разведчика», с небезизвестным киноактёром Кадочниковым. Они иногда разыгрывали настоящие сцены, прямо на улице, когда Марк должен был отвечать «Шкаф продан», - он наоборот спрашивал - а у вас продаётся шкаф... У Наташи это вызывало улыбку, даже смех. Но она была очень стойкая женщина, и держалась, как Зоя Космодемянская, очень стойко. И лишь небольшие морщинки возле рта, выдавали её. Он обнимал её за талию, забывая о пароле и конспирации, и крепко целовал её в губы. Затем они заходили в здоровенный гастроном под названием ЗИбАР. Перечислять всё, что находилось на полках, было эквивалентно прохождению всех комнат Зимнего дворца в Ленинграде. Они набирали несколько авосек всякого разного вкусного, с множеством каллорий и запахов, покупали по дороге бутылку её любимого чилийского красного вина, с таким необыкновенным букетом, что покупались две бутылки. И с места в каръер, по-возможности, на повышенных скоростях его мощного, в триста лошадиных сил двигателя, вылетали из этого сумашедшего города за его черту, де был красивый парк с настоящей беседкой, выкрашенной в белый цвет, стоящей у живописного озера с плавающими гусями. Он поймал себя на том, что когда он писал своё стихотворение «Осень», он мысленно находился на этом озере. Тогда была настоящая золотая осень. На озеро прилетели канадские гуси, серые с коричневым. Гусаки отличались от гусынь синей полоской в перьях. Интересно всёже устроен человек, подумал он, а особенно интересно, если у этого человека хорошая память. Очередь двигалась медленно, и Марку захотелось прочитать просебя это стихотворение «Осень», оно,  было, пожалуй, одним из самых дорогих ему стихотворений
               
               
             Мне хочеться порою                По-осени пройти
                Расстаять в ней
                И каяться пред тобою
Познать ту каплю счастья
И владеть, хмелеть и зябнуть
Но только лишь с тобою
У осени найти
И наслаждаться желтизною,
  Одетой, в тёмно-красные румянцы
И шишки, шишки много их
Слегка покрыты сединою
И стая диких дивных птиц,
Пронёсшаяся над тобою
Где прелесть озера, отсвечивая глянцем
Чарует, нежит лебединым танцем
Увидеть в гамме чащи
Ручей весёлый и журчащий
Где звонкие серебрянные брызги
Под солнцем греются
И распевают вдрызг
И листьев бархатный ковёр
Устлав шуршащую тропинку
Сквозь паутинку нас провёл
Открыв волшебную картину
Оранжевый закат задумчевого солнца,
Поддерживая небо на своих плечах,
бледнеет, осушив до донца
Сосуд соцветий где-то в небесах.

Марк очнулся от того, что натолкнулся на  впереди него мужчину с царапиной. Он извинился, но гражданин почему-то не прореагировал на его вежливость. Наконец-то, подошла его очередь, и он попросил два билета на завтра, послезавтра или даже на сегодня. Кассир посмотрела на него с улыбкой и предложила билеты на сегодня, на четыре дня. Он купил билеты и быстрым шагом направился в сторону своего автомобиля. Надо позвонить Наташе, а если у неё ничего не получится, подумал он, тогда пойду один.                --- Боже праведный, сказал голос, как у тебя жизнь проходит интересно, как говорят в орденоносном городе Киеве: «Всё через задницу». Не обращая внимание на очередной выпад голоса, он думал о чём - то своём. Чтоже она так долго не берёт трубку?  Наконец-то Наташа ответила.
--- Марк, послушай, я с Павлом на другой линии, я перезвоню через пять минут.
--- Хорошо, - сказал Марк. Чуть-чуть не забыл, я тебя целую и обнимаю.
--- И я тебя,- пронеслось в трубке и быстро угасло. Ей приходится ходить по натянутому канату очень часто, - подумал голос, но ничего не сказал Марку. 
---  Кто это был - спросил Павел?
--- Да так, никто, предлагали подписаться на газету Нью-Йорк Таймс…
--- Наташа, я купил билеты в цирк на сегодня на четыре дня.
--- Отлично сказала Наташа, и они договорились встретиться на улице с двойным названием Мейдн Лейн. Голландцы, ещё в 1635 году назвали  эту улицу - Фрэш Вотер Понд. 
--- Целую тебя - сказала Наташа
---  И я тебя  целую, - ответил Павел.           ---  Привет родная девочка?
--- Привет-привет, - сазала она. Марк почувствовал, по изменившимуся её голосу, какое-то разачарование, недовольство, но решил ни чего не спрашивать. --- А у меня есть два билета в цирк на сегодня на четыре дня.
--- Марк милый мой, я не могу - Павел купил билеты на четыре дня!
--- Не растстраивайся, мы всё равно найдём пару минут увидеться, не расстраивайся, всё, что не делается - делается к лучшему, сказал он.  Наконец-то я увижу твоего мужа.
--- Только смотри, без шуток мой миленький, я тебя знаю, - сказала она.
--- Честное республиканское, я не залезу под самый купол, и тебе не придёться за меня краснеть. - Ты знаешь этот старый анекдот, - продолжал Марк, когда один еврей потерял работу, и пришёл в цирк с предложением, показать новый аттракцион, прыжок с купола цирка без парашюта, при этом попросил аванс. И вот настал день выступления, кругом были развешены афиши, он с трудом забрался на самую верхотуру, а когда еврей посмотрел вниз, то ему стало нехорошо, и он сказал «Ой вейс-ци-мир.» И вот музыка закончила играть, и все начали ждать прыжка. Конферансье, в свою очередь, начал показывать какие -то замысловатые движения руками и кричать во всю мощь своего громового голоса, прыгай!  На что, еврей ответил: «Об спрыгнуть не может быть и речи, но если в зале есть евреи, то пусть меня отсюда снимут.» Наташа смеялась не долго.
--- Марк милый мне надо спешить.
---  Да-да конечно, прости - сказал он, - до встречи, милая, я за тобой очень скучаю.                --- И я за тобой очень милый, ответила она, и они распрощались.

Роджер и Раиса.

Роджер вёл машину исключительно профессионально, при этом, рассказывая и показывая обо всём, что попадалось на глаза. Но делал он это с умением хорошего преподавателя, не спеша, но, тем не менее, очень вразумительно, по мере того, как Раиса усваивала. А судя по всему, очень хорошо. Ирония судьбы, - подумал он. Ратчел, это копия Патриции, бывшей его секретарши, с которой его связывала целая эппопея, т.е. 14 лет совместной работы. Но сейчас всё ушло в область предания. Патриции больше нет, она переехала с их общим сыном Диленом в Бостон, где жили её родители. С самого рождения Дилэн получил фребеличку из Гаити, говорящую чисто по-французски, а к одиннадцатилетнему возрасту учительницу из Швеции, блондинку с зелёными глазами. Сразу было видно, что ребёнок будет подавать надежды…
---  А вот это Редчел, Ворлд Трайд Центр, два самых высоких здания в нашем красивом городе. Вон тот, где антэна, на самой верху, находится ресторан под названием «окно в мир», и если повезёт с погодой и хорошим зрением, можно увидеть Австралию.
--- А Китай, случайно, не видно - перебила Раиса…
--- Китай не обещаю, но китайский город я тебе сейчас покажу. И, пропустив выход на Бруклинский мост, которому не так давно исполнилось 100 лет, Роджер свернул на Манхеттонский мост. Был первый час ночи, сквозь металлическую паутину тросов в руку толщиной, держащих  мосты, был виден горящий факел статуи Свобода, зажжённый ещё в позопрошлом столетии. Под этим факелом прошли милионы эмигрантов, включая его Роджера родителей. Когда они очутились на углу Бавери и Канал, он показал ей банк, ограбленный лет десять назад во время празднования китайского Нового года. Напротив Китайского города в блеске неона и выдвинутых итальянскими ресторанами столиков, было светло, как днём и шумно от звона посуды.
--- Давай остановимся, мне здесь очень нравится - сказала Раиса
--- Симпле симплиситес, сказал  Роджер. 
--- Это латынь, спросила Редчел.
---  А ты знаешь латынь?
---  Да, немного,  ты  удивлён?
--- Нет-нет, сказал он, не удивлён, а наоборот, очень рад. Раиса с грустью вздохнула, она вспомнила общую тетрадь, украденую по-ошибке, как будто эта тетрадка кому-нибудь нужна? Там было огромное колличество информации, самое сокровенное вперемешку с её собственным пониманием жизни, взросшим на основании прочитанных книг великих писателей и философов.                --- Святая простота, перевела Раиса, почти как по-английски.                --- Совершенно верно, - сказал он.
---  Да, но это не обо мне, - сказала она, и они оба рассмеялись.           Вот это называется настоящая русская откровенность, подумал он. Они уселись не на улице, а внутри очень симпатичного итальянского полупустого ресторана.                --- Что ты будешь пить, спросил Роджер?
--- Мне всё - равно - ответила она. И Роджер заказал бутылку итальянского шампанского. Люди одеты просто, обыденно подумала Раиса, обводя взглядом ресторан..                --- У тебя есть дети - спрсила Рая.
--- У меня две дочери, и трое внуков. 
---   А чем занимается твоя жена?
--- Моя жена занималась тем, что была мне хорошей женой и прекрасной матерью. Шерон погибла восемь лет назад в автомобильной катастрофе, сказал Роджер.
--- Я очень сожалею - сказала Раиса... Наступило затянувшееся  молчание. Роджеру вдруг вспомнилось. У них были гости, Джим с женой Фридой и их маленькая дочь, привезеная Джимом из Румынии. Фрида была его второй женой, она не могла иметь детей, и они прошли через огромные трудности адаптации, бюрократизма, взяточниства и прочих испытаний, приготовленных им судьбой. Но зато теперь они были счастливы, и Роджер был счастлив за Джима, который был его однокашником ещё с адвокатской школы. Его жена, Шерон, играла на виолончели, его старшая дочь Филис играла на скрипке, а Джим уселся у фортепяно. Трио было восхитительно. Шампанское лилось рекой, прислуга бегала, как заводная.  Это было за несколько лет до гибели Шерон. Он закрыл глаза, и опять, как будто цветная кинолента, полилась за кадром кадр. Даже в страшном сне, ему не могла присниться настоящая правда о том, что Шерон знала о его долгой связи с Патрицией, но, дабы сохранить семью, она закрыла глаза на всё на свете. Она очень любила своего Роджера и даже пошла на то, что, будучи католичкой, ещё за несколько месяцев до замужества перешла в еврейскую религию. Он никогда не делал самолично решений о воспитании детей. Надо спросить у мамы, как мама скажет, - это были всегда, его слова. Надо отдать ей должное, постоянные беседы с детьми. И не криками, а очень спокойно, рассудительно объясняя, как нужно вести себя в разных жизненных ситуациях. --- Раиса, сказал голос, когда же ты поумнеешь и научишься сначала думать, а затем говорить!                --- Что опять случилось - сказала она просебя.                --- А то, что ты не должна была спрашивать о его семье. Какой, приличный, семейный человек, может позволить себе сидеть в ресторане в два часа ночи и пить шампанское с почти незнакомой женщиной?                --- Да, ты прав, мой голосище, ты мой пророк - пророчащий расплату… --- То, что тебя не примут в рай, можешь даже к гадалке не ходить - всполошился голос.   --- Что это ты расшумелся, как горячий самовар, я собственно, и не притендую ни на какие блага. На Бога надейся - но сам не плошай, процитировала Раиса. В неё какбуд-то вселился бес. Она улыбнулась, и чуть прищуренные большие голубые глаза, почему-то казавшиеся серыми и длинные и пушистые ещё с рождения ресницы, делали её оболдевающе привлекательной. Раиса подняла бокал с шампанским и предложила выпить за встречу. Вкусное полусладкое шампанское, похожее по-вкусу, на Советское игристое, нарисовало на её лице два лёгких румянца. Красивая женщина, - подумал Роджер, - и должна быть с характером.                - За встречу, которая переростёт в дружбу.
- Между народами, - выпалила Раиса, её слово должно было быть последним.                - Да, кончно, я не против, - ответил  улыбаясь Роджер.       

Наташа.

- Наташа, а Наташа, что ты знаешь о Марке, спросил голос.                - То, что мне положено, ответила она.                - И что же, если не секрет? --- Я знаю, что он был женат и у него есть двое сыновей. Ник-то не даёт гарантию человеку, сколько ему суждено, прожить, человек предпологает, а Бог – распологаетдумала она.                - Вот когда тебе придётся держать ответ там, на верху, я думаю, что тебе будет чего порассказать и покаяться о чём!                - Знаешь мой дружок, сказала она, подкрашивая маленькой щёточкой ресницы, знаешь, как сказал Папа Римский, вот только я запамятовала его настоящее имя. Ах да, вспомнила, его звали Папа Климент, почти, как Ворошилов. Так вот, этот Папа сказал: «Каждый расскаявшийся грешник Богу угоднее, чем сто праведников». А голос тут же парировал, - и не грешник, а злодей- --- Так сказал твой папа Ворошилов - римский Климент. Наташа открыла сумку и достала ключи от входной двери, и, остановившись, о чём-то задумалась. За тем она открыла дверь кабинета, подошла к пепельнице и достала окурок заморской марихуаны, зажала его пинцетом, сделанным в виде ключа, и прикурила. --- Ну что - сказал голос, теперь ты готова к бою? --- Даже к рукопашному - ответила Наташа. --- И далась тебе эта гадость, забивает только мозги. --- Наоборот, прочищает - ответила она. Впрочем, у каждого по-разному, это чисто индивидуально. Мне нравится, я могу делать сразу несколько дел в одно и то же время...

Марк.

Марк сел в машину, закончив, все свои дела на сегодня. Денёк выдался недурственный, думал он, Леонид оказался его хорошим знакомым, с самого, можно сказать, детства, и разговор у них начался совершенно неожиданно для Марка. Маленький толстенький Лёньчик, не расстающийся со скрипкой, а он, Марк, когда-то в детстве дразнивший его « скрипачь слезь с крыши», забрасывая его снежками. А он, Лёнька, игравший Шумана в свои девять лет, естественно развивал свои мозги намного быстрее, чем мускулы. --- И интеллигентность, - всё время вмешивался голос.  Да, и предприимчивость - думал Марк. Его мать, всю свою сознательную жизнь проработала бухгалтером в одной шарашкиной конторе изготовлявшей манекены. А его отец, умудрился проработать энтерпринёром сразу в нескольких театрах. И чтобы не говорили учёные о хромосомах, а всё же яблоко от яблони, далеко не падает.
--- Да, - сказал Леонид, - погонял ты меня тогда в детстве по вашей улице, но я тогда на тебя не обижался, а только бежал во всю прыть и сильнее прижимал свою скрипку. --- А я, тогда, в детстве, никак не мог понять, почему ты ходил (читать бегал) мимо нашего двора. --- Мне было очень интересно смотреть, как вы играеете в средневековые войны. И Марк вспоминал, как они оббивали ворованые крышки с бочек винного склада, тонкой жестью, тоже свиснутой с какой-то жестянки (жестянной фабрики). И мечи, вырезанные ножами из досок, и шлемы, сделанные из толстого картона, тоже обшитые жестью. Настоящие легионеры, мы рвались в бой, двор на двор, подставляя друг другу синяки и забывая об уроках на завтра. И списывали, разумеется, перед началом занятий у отличницы Беллы, с длинными коричневыми косами, не один раз привязанными им, Марком, к парте. Так он когда-то выдавал свои чувства благодарности... За тем они говорили о бизнесе, как и где, и сколько, и почём, и зачем, и надо ли? Каждый из них сыпал информацией, в пределах разумного конечно. И судя потому, как у них прошёл разговор, Марк остался  доволен.

«Все ищут чего-то, где-то» - пел Майкл Джаксон по радио. Не так давно закончился процесс по его делу. Его судил отец маленького мальчика, якобы спавшего с Майклом в одной кровати. Но дело замяли в виду огромного авторитета самого Джаксона. Удивительно талантливая семья, все поют, танцуют, зарабатывают тонны денег, стараются немного отбелиться.  Мне даже его жаль немного - подумал Марк. От пластических операций и измененения пигментации, и прочих хирургических вмешательств, он стал похож на маску смерти. Замечательная всё же страна, в которой мы живём. Обсолютно невзирая на лица, бьют любого провинившегося под зад, ну разве не замечательная страна. Пусть кто-то только попробовал бы поспорить с Марком в эту минуту, или сказать что-то плохое об Америке.  Вот бы отметелить кого-нибудь, а у него давно чесались руки, и кулаки сами рвались в бой. Он ловил себя на том, что  превышает скорость на дорогах, как пацан, устраивает гонки с отмороженными, как он сам.       --- Что, - говорил голос, - мало ты тратишь денег на лоера, забирающего твои водительские права, так ты ещё хочешь заплатить докторам-костоправам, ежели у тебя произойдёт авария, и тебя придёться собирать по-частям. - Не волнуйся, ничего не случится. Я кручу баранку, - сказал Марк, с той далёкой поры, как только начал доставать ногами до педалей, а их, кстати, было четыре, и ещё ручной тормоз, который присутствовал в машине, разве только из-за названия... И забиравшемуся на гору, особенно в снег, было не легко, даже, можно сказать, очень трудно, с первого раза забраться по Круглоуниверситетской. А он молодец, научился с подкачкой эксельратора, выезжая на полосу встречного движения, а порою на тротуар, при этом пугая пешеходов. 
 Лишь бы не остановиться – шумело  тогда у него в голове. И он вспомнил, как навстречу спускался милицейский жёлтый бобик-газик, по-видимому, с неопытным миллиционером водителем, который не нашёл ничего лучшего, как заехать в красное порадное, с синим на белом фоне номером 17. А ты продолжал подкачивать педаль газа, руки у тебя вспотели, а переключиться на пониженную, ты всёже молодец, продолжал за Марка его голос, - не решился. Остановиться - было смерти подобно. И ты взял высоту и не попался ошалевшим от негодования миллиционерам
Почему - подумал Марк, - я ни могу не о чём не думать, а просто так направляться в цирк.
--- А ты прочти какое-нибудь стихотворение - сказал голос.
--- А на какую тему?
--- А ты что пишешь на разные темы?
--- Вот послушай, - сказал Марк, я расскажу, как я должен был пойти с Наташей в оперету.
--- А почему должен был - спросил голос?
--- Да потому что не получилось, как вроде бы сегодня с цирком.
--- Да, - сказал голос, - не легко тебе живётся. Ну, давай-давай, катай на память - «Гусы», сказал голос по-украински. --- Хорошо, слушай, называется « Оперета»
                Вечер был великолепен
                Небо звёздами играло
             Словно фокусник на сцене
                Ты прикрыла чуть ресницы
  Наслаждаясь предстоящим
  Шелест шёлкового платья
  И духов французских запах
  Щекотанье поясницы
  Неужели мне всё снится
  Я наверно сумашседший
  Ты опёрлась мне на руку
  Модной сумкою вертела
  Каблучками по асфальту
  будоражил навожденье
  Ароматового блазна
  Сказочный морок соблазна
  Словно долгий-долгий
  Наяву, волшебный сон
  Мы собрались в оперету
  Я по-случаю на «Сильву»
  Раздобыл, аж два билета.

- Ну что нравится? - спросил Марк. Но голос молчал. --- Что молчишь - как покойник, - спросил он, но голос продолжал безмолствовать. Значит, нравится, раз помалкивает - размышлял Марк, запарковывая автомобиль.
--- Это что белый стих - спросил голос?
--- А ты, я смотрю, разбираешься.
--- Что хочешь - продолжал голос, получить Нобелевскую премию.        Как Бродский… --- Да, а что, думаешь, не сумею - перебил Марк.

Знаешь, есть такое английское слово -  мотивейшн.
--- Нет, не знаю, ответил голос, переведи пожалуста.
---  Это когда ты хочешь чего-то добиться, только очень сильно.             --- Что, прёшь как танк, подминая под себя всё, что попадается на пути --- Нет не так - продолжал Марк, это знания вперемешку с чувствами. Ночи на пролёт проведённые над книгами. Это студент, который учится на одни пятёрки и мечтает о светлом будущем.
--- А кто позаботится о спокойствии души, перебил голос.
--- А душа здесь причём?
--- Не при чём, а при ком - продолжал голос, - душа она, братец, всегда при тебе - философствовал голос. К востоку, к покою, к умиротворению человек должен стремиться. Это хорошо он сказал, я возьму обязательно на вооружение - подумал Марк.


--- Хочешь мороженое - спросил Павел, протягивая букетик голубеньких весених цветов, и как бы немного нагнувшись, подставляя щеку для поцелуя. - Очень хочу - ответила Наташа, прижимаясь щекой к  щеке, при этом губы её целовали воздух. Спасибо за цветы - поблагадарила Наташа, взяв Павла об руку. - Мне очень приятно делать тебе прятно - улыбаясь, говорил Павел.

Марк, Наташа и Павел.

- Ах, ты моя заговорщица - промолвил Марк, увидев Наташу, - Боже мой, какя она красивая. А коса, какая, удивительно пахнущая и искустно вылажена, видно каждый волосок, даже хочется рукой прикоснуться.
--- А подержаться сильно не хочеться, что-бы не отпускать - сказал голос, и целовать её веснушки и глаза - эти правильно поставленные две сливы, какбуд-то сорванные в саду у какого-то шахен-шаха. --- Я смотрю, тебя на лирику потянуло - сказал Марк.
- И не меня, а нас - ответил голос. Он стоял метрах в двадцати от входа и любовался любимой женщиной. В эту минуту она была для него эталоном красоты. Боже мой - думал он, эта женщина может делать с ним что захочет, стоит ей только махнуть пальчиком. Да, но она никогда ничего от него не требовала, а наоборот, всегда предельно внимательная, и самое главное, удивительное умение слушать - как психоаналист. Это, наверно, передалось ей от её родителей, думал он. Все эти мысли натолкнули его на нечто поэтическое.  Проводя взглядом Наташу и её мужа, Марк направился в сторону запаркованной машины. Открыв дверь и достав из главкопартомента общую тетрадь, он написал,  это стихотворение будет называться «Русская девушка». И одним махом, т.е. на одном дыхании написал:   
Девушка босая
Волосы русые
Глазки расскосые
Милая русская

Сколько крови
В тебе смешанно?
Сколько же?

Танго, факстрот
И восточные прянности
Гадости, нежности,
Дерзости, сладости
Сколько же?

Мир пролетает,
Столетья меняются
Маятся...

А ты всё идёшь
По горячему полю
Клевера цвет
И жужанье шмеля
Море ромашек
Словно белые
Пташки-бабочки
Всё абсолютно
Поёт для тебя.

Затем, положив тетрадь на место, он направился в цирк.
--- Ну что Маркуша, видел ли ты Павла и что ты можешь сказать?
--- Мужик как мужик, высокий, а если тебя интересуют подробности, я могу спросить у Наташи.
 ---  Не стоит, сказал голос.
 Да ты и ударение правильно ставишь - сказал Марк  и громко рассмеялся.
 Да, в уголок - ответил голос, и то же рассмеялся...
 --- У меня такое впечатление - сказал Марк, что я его где-то видел?
 --- Ты стоял за ним в очереди за билетами.
 ---  Конечно-конечно - это он, я пожалуй его таким и предстовлял , подумал Марк.
--- Да кстати, тебе понравилось моё новое стихотворение?
---  Очень хорошее, ответил голос, актуально - и ещё ты написал «глаза раскосые», но это не Наташины глаза, а чьи-то другие.
--- А кто тебе сказал, что это Наташины глаза. Я думаю, что для того чтобы написать стихотворение, поэт должен иметь воображение, просто обязан, а всё остальное, дело техники. И опять же, я не утверждаю, ибо я никогда не учился этому ремеслу, но мне кажется, что я прав где-то как-то. Знаешь, как Анна Ахматова дала определение слову, поэт? ---  Вот послушай,                Поэт не человек, а только дух
Будь слеп он как Гомэр
Иль как Бетховен глух
Всё видит, слышит,
Всем владеет.

--- Я бы твоё стихотворение - сказал голос, поместил под рубрикой; освобождение от трёхсотлетнего татаромонгольского ига…                --- Да, ты прав мой друг, я это и имел в виду, когда писал его…
Пройдя через железные ворота, предъявив билет, всё время, крутя головой, он искал  глазами Наташу. Замысловатое расположение этого цирка, сделаноого по последним достижениям науки и техники. Всё вертится, крутится, меняется сцена, пропадает пол. По краям сцены выбегают атлетического вида мужики, похожие на евнухов, или, скорее всего, на пидерастов, и бегают как коньки-горбуньки на сцене, не промолвив ни одного слова. И он, как всегда, опоздавший к началу представления.
Найти место под шатром Марку помог молодой паренёк с электрическим фонариком, специально поставленный для этого. - Чего я пришёл сюда - подумал он, и где же Наташа? Он всматривался в эту элипсную конструкцию зала похожую на коллизей. Боже, там целая тысяча людей сидит, какже я её найду?  Но вот, свет в зале начал постепенно затухать, заиграли музыканты, находящиеся в одном из проходов. Музыканты были одеты в цветные элегантные клоунские наряды и выглядели, словно ёлочные игрушки. И неополитанская музыка, вдруг полившаяся из квартета; мандалины, гитары, какой-то непонятной трубы и барабана, и певица, которую держали за талию два клоуна почему-то в горизонтальном положении с микрофоном в руках.
--- Посмотри, какая прелесть - сказал голос, и музыка обалденная, и клоуны в нарядах петрушки, стоят на руках. --- Да, кстати, это квинтет, ты забыл добавить аккордеон, вон видишь в, средневековом костюме скамароха садится на колени какому-то мужику. Всё это музыкальное шествие освещали прожектора. И вдруг Марк увидел Наташу, она сидела на два ряда ниже и хлопала в ладоши. --- А я знал - сказал голос, что она где-то не далеко.  ---Я тоже знал, перебил Марк, - я же стоял за её мужем в очереди. У меня такое чувство сейчас, будто мной руководит какае-то сила, с которой я не смогу справиться.
--- Что, любовь, спросил голос, - или судьба?--- Пожалуй, и то, и другое  --- Марк, а Марк, ты веришь в Бога? --- Я не могу тебе ответить на этот вопрос только потому, что я нахожусь в эту минуту в цирке, и мне хочеться получать удовольствие, а ты мне не даёшь. Вон посмотри, что вытворяют на арене двое детей. Мальчику, по-видимому, лет девять-десять, а девочке лет одиннадцать. Такое впечатление, что эти маленькие гуттаперчивые акробаты сделаны из резины. Дети построили два колечка из своих тел, стоящих друг на друге, восхитительно!  Он забыл на какое-то время о Наташе.  Песня, под которую выступали эти два маленьких виртуоза, называлась «Аллегрия.» Певица, похожая на Золушку в бальном платье, пела на итальянском языке песню, в которой повествовалось судьба обездоленных детей, для которых смех это роскошь, а «Аллегрия» это иллюзия которую они никогда не услышат.
У Наташи сильно запекло правое ухо, она не сомневалась, что это Марк думает о ней.  Боже – подумала она, притронувшись ладонью, - ухо горячее как мартэн.
Павелу нравилась музыка, и особенно жонглёр с зажёнными факелами. Всё происходящее на арене развеяло нехорошие мысли, связанные с Наташей, и утреннее срочное совещание у самого главного. И ещё он получил нагоняй за какого-то Васильева, вернее за жену Васильева. Её поймали в универмаге с красивым названием «Блюменделс», она что-то там стянула.                --- Боже, какой стыд - подумал Павел, и ещё ему поручили провести расследование, мол, как это она дошла до такой жизни?..
--- Павел, чему это ты так улыбаешься? - спросила Наташа. --- Вон видишь, клоун смешной, вон там, в углу, скачет на лошади сделанной из папьемаше. Эта лошадь, пожалуй, единственное животное в этом удивительном спектакле.
--- Тебе нравится, спросил Павел?
--- Очень нравится - отвечала Наташа, меняя взгляд то в право, то в лево. Где же Марк? Неужели он не пришёл? --- А я бы тоже не пришёл - сказал голос. Что ему за интерес вот не пойму? Наташа не отвечала, ей не хотелось вступать в дискуссию, хотя у неё было желание крикнуть на весь цирк, он меня замуж не зовёт... Но она сдержалась. Последнее время она очень часто, перебирала в памяти их взаимоотношения, - эту трёхлетнюю необузданную связь двух взрослых людей, которым нет дела до общественного мнения, но которые не выходят за рамки. И ни потому, что они чего-то боятся, а потому, что они могут разрушить то уютное гнездо, которое они смогли построить совместно. Наташа прекрасно понимала, что у неё нет никакого доступа к его, Марка прошлой жизни, ( а возможно и настоящей ), имелась в виду его семя. Дети всегда были у него на первом плане, ( да так наверно и должно было быть ) - думала она.
И все эти качества его души были абсолютно приемлемы ей. И эти три года, как будто волшебный миг, пролетающий в её памяти, ей не хотелось терять. --- Павел, смотри - сказала она, прижавшись грудью к его руке, там провалился пол, и откуда-то выскочили акробаты и как теннисные мячики, начали подпрыгивать!
Марк если бы очень захотел, мог бы дотянуться и дотронуться до Наташи.
--- Послушай паренёк, сказал голос, а почему бы тебе не смазать Павла кулаком по голове?  Это замечание очень рассмешило его, но ему не захотелось отвечать. --- Что, не переставал голос, - не нравится?   Тогда пусть он тебя треснет разок, вон видишь, какие у него длинные маслы.   
--- Не цепляйся, пожалуйста, сделай одолжение - взмолился Марк. Лучше посмотри, что вытворяет жонглёр с огромным кубом, сделанным из тонких никиллерованых трубочек. Куб летал в воздухе под разноцветными прожекторами и напоминал неоновую рекламу на Бродвее.  Разве тебе не нравится? --- Очень нравится - отвечал голос. --- Да, но ты постоянно не отвечаешь на мои вопросы? В это время, пока Марк отбивался от своего двойника, Наташа продолжала всматриваться в зал, она искала Марка глазами. --- Наташа, а Наташа, а как ты себя чувствуешь, спросил голос? - Не забыла ли ты закапать Вайзин в глаза?  --- Нет, не забыла… --- Тогда ты в полном порядке… Я думаю, что пора пришла заканчивать с этим грязным делом, ведь ты и дня не можешь прожить без сигаретки,  и что ты будешь делать в Швейцарии без  марихуаны? Руки на себя наложишь, или нет - продолжал голос.  Пить начнёшь, а как же тогда твоя печень? Помнишь, в детстве ты болела геппотитом?  --- Ты мой ангел-хранитель - подумала Наташа, - в крайнем случае, смотаюсь в Голландию, там это продаётся открыто. Но вот, первое отделение подошло к концу и все направились к выходу. Марк поспешил к выходу, чтобы не создавать неловкое положение, но работник цирка несколько замешкался и Марк почувствовал запах любимых духов и лёгкий шлепок по ягодице. К счастью, замешкавшийся работник цирка всё же справился с дверью, и лишь только вслед Марк услышал: «Подождёшь меня в палатке, где продаются футболки.» --- К кому это она обращается - спросил голос, как всегда в самуый неудобный момент? --- К нам обоим - ответил Марк... --- Ну и дела, восклицал голос. --- Вон видишь, какой он фитиль длинный, до него как до жерафа. Хоммо сапинс,  твоя ненаглядная...
--- Дайте, пожалуйста, мне эту кассету - обратился Марк к продавцу.
--- Это, наверно, для меня - сказала Наташа, находясь вплотную за Марка спиной. К счастью, народу было, полным-полно и все хотели купить кассету «Алегрия».
--- Да моя родная лазутчица-разведчица, вся жизнь для тебя - сказал он, не поворачиваясь. Продавец подумал, что Марк обращается к нему.
 Вы хотите что-нибудь ещё?
--- Да сказал Марк, вон ту футболку с цветным рисунком клоунов.
---  Неужели это тоже для меня, спросила Наташа.
--- Вся жизнь для тебя - не поворачиваясь, ответил Марк.
Продавец начал коситься на них и раздувать щёки от любопытсттва. Наташа в свою очередь покрутила головой сначала влево затем вправо, но Павла всё не было, она ещё раз покрутила головой и успокоившись, обняла Марка за талию и с силой начала водить рукой сначала по груди, а за тем по животу. На ней было надето короткое чёрное, из очень плотного катона платье, облегающево её безупречную фигуру.
--- Я знаю, чем она тебя приворожила - сказал голос.
---  Чем - спросил Марк?
--- Фигурой, чем же ещё?
--- Нет, дружок, ты глубоко заблуждаешься… --- Тогда чем же, скажи, не томи.  Расплатившись с продавцом, Марк повернулся лицом к Наташе, осмотрел её, насколько это было возможно, и сказал во всеуслышанье: «Я полюбил её за приятную кривизну ног...
--- К кому это ты обращаешься? - спросила Наташа. --- К тебе лю... Последние пять букв заканчивающие слово ему не удалось выговорить. За Наташиной спиной, откуда не возмись, появился Павел... Марк почувствовал в эту минуту прилив сил. Какбуд-то он сам стоит посредине арены с большими двухпудовыми гирями и играется ими, словно это теннисные мячики. --- Поддубный - сказал голос, я бы на твоём месте проваливал, и по - быстрее, судя по-всему Наташины неприятности не за горами. Марк вежливо извинился перед Наташей, и попросил разрешения пройти. Наташа улыбнулась, и подалась назад, пропуская Марка. Ей потребовалось, буквально, самую малость, изменившейся интонации его голоса, что бы сообразить, что за её спиной находится  муж. Не поворачиваясь к Павлу, она сделала один шаг к стойке импровизированного магазина и начала рассматривать содержимое, находящееся на полках. Павел положил руку на её плечо и спросил.  --- Что-нибудь интерестное?
- Это ты, Павлуша, надо купить кассету с этой музыкой, и где ты так долго был. --- Я стоял в очереди попасть в туалет. Павел купил кассету, и они вышли из магазина.
--- О чём ты говорила с мужчиной в синей шерстяной куртке?
--- Мы поделились впечатлением первой половины спектакля, тебе понравилось?
 --- Да, очень. Спасибо тебе, сказала Наташа, я до сих пор под впечатлением...
---  А я же тебе говорил - вмешался голос, что баба у тебя - форменный огонь. За ней глаз да глаз нужен.
--- Да, - сказала Наташа, беря Павла обруку,
--- Вас, мужиков, нельзя оставлять ни на одну минуту одних…
Павел улыбнулся, но ничего не ответил.
А Павла голос в свою очередь подумал про себя, - ну и бестия у него жена, она даст сто очков форы любой его, Павла,  бывшей знакомой.

Второе отделение у Марка началось с того, что он сел в машину и поехал в офис. --- Боже - Боже, что она с тобой делает - сказал голос, ты даже перестал смотреть по сторонам? --- И что же, спросил Марк?  --- А вот то, что жизнь твоя проходит очень беспокойно, а мне тебя очень жаль. За своим здоровьем ты не ахти как сильно следишь, нервничаешь, изводишь себя. Она всё равно за тебя замуж не сможет выйти. Да ты прекрасно об этом знаешь, только занимаешься ни тем, чем надо заняться в твоём возрасте. - Скажи мне честно - не успокаивался голос, - а когда ты последний раз разговаривал со своими детьми?  Буквально сегодня утром - ответил Марк. --- И о чём же если не секрет? --- Пачэму сыкрэт, зачэм сыкрэт - сказал Марк, с грузинским акцентом. Старший сын Влад занимается на первом курсе медицинского института и подаёт надежду, будет хорошим врачём, возможно хирургом. Впрочем, это только первый год, и он ещё не один раз поменяет своё решение - каким стать врачом.
Да и после сегодняшненго утреннего разговора, кстати, очень интересного, Влад сказал, что ему хотелось заняться бы психиатрией, и что у него к этому есть тяга.  Боже, - сказал Марк, - как мне всё же повезло с детьми, и он постучал по палированной деревьяной панели.   --- А что у Фрэнка слышно?  --- Поинтерисовался голос. Всё как будто хорошо, - сказал Марк. Пацан растёт вроде бы смышлённый, ходит в джим, качается. Это его первый год в хайскул, обещал ухорошо учиться, но нужен глаз да глаз. --- И как это ты умудряешься, от Наташи ты переходишь на детей, от детей ты переходишь к моему здоровью?  Слава Богу, ты, не вмешиваешься в мой бизнес, и ты
наконец-то перестал приставать с вопросами, как поживает Вика, и что у неё нового! Вика - первая и законная жена Марка работала на очень большую брокерскую фирму. Судя по-всему, она была довольна своей работой, и вобще это, большое дело, когда тебе нравится то, что ты делаешь - сказал Марк. А голос, в свою очередь, добавил.--- Если ты не можешь делать то, что тебе нравится, - то пусть тебе нравится то, что ты делаешь. --- Так это же гениально сказано, и подходит для любого человека. Ты просто умничка.. --- В здоровом теле - здоровый дух, - ответил голос.

Что со мной делается - подумала Наташа, я нервничаю, у меня кружится голова. У неё выступила испарина на лбу.
--- С тобой всё впорядке?- спросил Павел. --- У меня кружится голова, и дёргается ресница. Обними меня, Паша, и прижми к себе. Павел обнял её за талию и прижал её плечо к своей груди.--- Может быть, мы поедем домой, чёрт с ним, с этим цирком, досмотрим в следующий раз. - Нет-нет, Павел, милый, давай останемся и досмотрим, мне очень нравится здесь. Ничего страшного со мной не случится,  хорошо, милый - сказала она, и поцеловала мужа в щеку.  Боже мой,  подумал голос, что с ней творится. Она зависла, и парит где-то в облаках. Или, как говорят у них в Нью-Йорке, « Торчит как слива в шоколаде».  Я ничего не могу поделать... Да и что я могу, я ведь не видимый. Такая уж моя участь - давать советы, и довольствоваться чем Бог пошлёт. Конечно, у неё кружится голова, она же всё-таки женщина, а курит как мужик.
Да  правильно когда-то Антон Павлович Чехов сказывали: «Другие нынче времена, другие нынче и нравы»

                Часть вторая.

Раиса.

Лучи солнца проникли сквозь какие-то очень красивые заморские шторы и легонько защекотали длинные загнутые ресницы. Сначала приоткрылся один глаз и показался слегка голубоватый белок, несколько прорезанный красными ниточками, и бирюзового цвета зрачок засветился жемчугом. Настоящая жемчужина в бирюзе - подумал Роджер, опуская на камод большую карзину диковенных цветов, похожих на голову цапли, заранее заказанных и доставленных по адресу,  Ист. Хамптон, улица Песочная. Роджеру Блюму.
--- Гуд морнинг - сказал Роджер и смачно поцеловал Раису в щеку. С днём ангела, моя дорогая.
--- С добрым утром, с добрым утром и с хорошим днём,  добавила Раиса по-русски. А Роджер, в свою очередь, сказал по-русски: « Рэчка твыжится и нэ твижется, вся из лунного сэрэбра»  Эта мой подарок тэбэ, сказал он по-русски.
--- Ура, закричала Раиса, мой милянький грузынский дядька с томными глазами, - сказала она и потянула Роджера за пижаму. И длиноногий Роджер, перегнувшись в три погибели и потеряв равновесие, со всего маха падая на Раисын живот, всё же успел сгруппироваться, и не потому, что он был сухопарый. А лишь толко потому, что занимался регулярно спортом, индивидуально и с преподователем. Что, естественно, помогало держать себя в спортивной форме. И мягко опустившись на руки, Роджер нежно притронулся губами Раисыного живота. --- Подожди сладкая - сказал он, я должен вынести чаевые, там за дверью ждёт посыльной. Ей захотелось сказать - пусть подождёт, но она ласково улыбнулась и добавила, давай милый не задерживайся.
--- Она тебя прикончит в два счёта – сказал его голос.  Да, думал он, у него давно со времён Патриции небыло такой сексопильной женщины.
Прошёл целый год,  думала Раиса, сколько воды утекло в Гудзонеё Она успела окончить курсы  английского языка, бросить работу в ресторане, о которой, как не странно для неё самой, она очень жалела. Она получила водительские права и гринкарту, и по настоянию Роджера поступила на новые курсы, где она училась на экзакотив-секретаря. И надо отдать должное Роджеру, он постоянно при их встречах проводил идиологическую работу. А встречались они почти ежедневно. Он посылал за ней лимузин, который привозил Раису зачастую в кафэ «Дезартист», где они имели ленч, а за тем прогуливались по Центральному парку.  Очень красивый город наш Нью-Йорк - говорила Раиса, - я когда-нибудь напишу большую поэму о нём.
Двадцать лет, всего двадцать лет была разница в их возрасте. Ну и что же такого, думала она. Он умный, тактичный, богатый, даже очень богатый. Ласковый, в постели, не всегда, правду говоря, на высоте, но разве в моём возрасте это самое главное?                --- А что главное в твоём возрасте? - спросил голос. « Доброе слово и кошке приятно» - сказала Рая вслух, подражая актрисе Дорониной.       --- Ну, так что, скоро свадьба?- спросил голос ехидно с подковыркой.   --- Да, может быть, а что, ты против замужества? --- Нет-нет, я  за, обеими руками. Вот только ты сама когда-то говори ла, что выйдешь замуж по любви…  --- А я и не отказываюсь от своих слов. Потому, что он такой человек, которого можно полюбить. Да, кстати, он меня замуж и не зовёт, да я и не спешу. Мне и так хорошо, даже очень хорошо, просто и вольготно.
Я чувствую иногда, что не было никакого приезда-переезда, как волшебная фея из «Золушки» притронулась ко мне волшебной палочкой, и всё это происходит не со мной, а с кем-то другим. И как будто это розовый сон. И я лечу, а вокруг белые облака, голубое небо, и Фигаро у меня на руках и совсем не хочеться просыпаться.
 --- А серые облака не встречаются?
 ---  Пожалуйста, не буди меня - взмолилась Раиса,  мне так хорошо, мне так хорошо повторила она. --- Да  многозначительно ответил голос. « По щучьему велению по моему хотению». Нет, в Америке так не бывает. Тебе моя дорогая Радчел придёться хорошо отработать за кондоминимум с балконом в сторону канала, будет тебе и за чаек летающих за твоим окном, и за свежую рыбу, привозимую рыбаками каждый Божий день, за всё, моя родная, когда-нибудь придёться расчетаться. ---  А позвольте узнать,  сказала в слух Рачел, что вы имеете ввиду, под словом расчетаться!? А впрочем, я знаю, что вы, мой утешитель правы. И это было сказано с апломбом - театрально. Человек рождён для борьбы за сосуществование, так было с самого начала, когда Господь бог создал Адама. --- Это ты хорошо сказала, мне нравится. Другие приезжают в эту страну и борются за существование.  А ты без года неделю - и уже за сосуществование. ------- Каждому своё- сказала Раиса, и не без года неделя, а три с половиной, понимаешь?                - Я считаю твой ответ не этичным, под этими словами немцы замучили миллионы невинных людей - ниспроверг голос. Раиса хотела извиниться за не удачную цитату, но в эту секунду появился Роджер и сказал.
- Милая, я сегодня весь в твоём распоряжении. Можешь пользоваться мной, как тебе заблагорассудится...
- Ты обещал мне, что мы поедим на рыбалку, на туну.
- А тебя разве не укачивает?
- Нет - ответила она многозначительно, я привыкшая к перегрузкам... А пока что подика сюда, ложись здесь, возле меня. Роджер был послушен в это красивое солнечное утро, как юнный боец красной армии. Раиса принялась стягивать с него пижаму. По-видимому, выкуренная прошлой ночью сигарета марихуаны в весёлой компании сильных мира сего, помогли сконцентрировать и разбудить в ней незаурядные женские чары. Боже праведный - Что ты делаешь со мной, стонал Роджер, заглалатывая шёлковую, пуховую подушку в рот. - Держись Роджер, услышалось где-то там, в глубине сознания...


Марк.

Интересно всё же устроен мир - подумал Марк. Если ты не заботишься сам о себе, так кто о тебе позаботится? Разве это не пролетарского поэта слова - Максима Горького? «Если я не за себя, так кто же за меня», и Марк, посмеиваясь, собрал спортивную сумку и направился в спортивный зал. Был конец октября, воскресный день выдался солнечным, но тротуары были ещё мокрые. Ночью лил дождь и почему-то сильно барабанил по кондиционеру и не давал спать. Переодевшись, он уселся на велосипед и быстро начал крутить педали. Уникальный велосипед, на светящемся табло выскочили всякие разные цифры, которые показывали абсолютно всё; сколько ты теряешь калорий в час, с какой скоростью ты должен крутить педали, чтобы твоё сердцебиение не превышало недозволенной отметки.  Боже! - сказал просебя Марк, - как я люблю свою Америку. - А Америка сдесь причём? - спросил голос. - Америка везде причём - ответил Марк. - Требую разъяснений? - Хорошо, только в двух словах. Америка, к моему личному сожалению, должна быть, причём везде и всегда. Если не будет Америки, то весь мир погрязнет в войнах. Опять придёт фашизм, и на этот раз он, этот проклятый фашизм, воспрянет из бывшего Советского Союза, который теперь, якобы, называется Россией. - А почему якобы? Да потому, что кончается на у. Потому, что страну всегда меряют по людям, которые её населяют. А люди, увы, испорченные - Но не все же испорченные - дискусировал голос. - Да, не все конечно. Основные массы России, живущие не в Москве и Ленинграде, а где-то в центре России, может, и блюдут в своих генах старые обычаи и нравы русских людей. Но с 1917 года, по сегодняшний день выросли несколько поколений, которые столкнулись с такими невероятно варварскими условиями жизни, что хочешь, не хочешь, а стали испорченными, если по большому счёту, и мягко выражаясь. Так вот, эти люди - костяк России. И если когда-нибудь, т.е. я полагаю, через пару десятков лет, придёт какой-нибудь самородок и станет у кормила власти и сделает наконец-то порядок. Если хочешь, то можешь называть его царём, президентом или даже посланником Бога. Но из истории мы знаем, для того, что бы прийти к власти, прежде всего, нужны деньги и информация. А это находится, у сильных мира сего. Вот и получается заколдованый круг, который в теперешних жизненных условиях называется обыкновенно - корупция.
По-моему ничего не изменилось, и вне всяких сомнений, богатые будут говорить бедным, что делать. Есть, конечно, интеллигентные люди, которые владеют большими капиталами, но таких разве что самая малость. А все остальные - вновь выпеченные Остапы Бендеры, это ты да я, да мы с тобой. А мне - сказал Марк - очень жаль русский народ. - Вот еслибы русский народ проживал в Америке - сказал голос, то он бы назывался американским. - Ой, как бы мне тогда стало жаль американский народ за всякие там социализмы с коммунизмами не за горами, пятилетки с семилетками и прочие коммунишизефреннические названия, включая субботники и воскресники. 
 --- А почему ты считаешь, что это произойдёт через двадцать лет - спросил голос.
--- Видишь ли, люди должны перестроиться не на словах, как это происходит сейчас, а внутренне. Семья, забота о ближнем, семейные взаимотношения, воспитание детей - это очень важно. И, конечно, абсолютное демократическое и, в то же время, супперполицейское общество. Тогда, я пологаю, можно будет добиться полной гармонии, когда человек станет по настоящему, другом другому человеку. Когда люди научатся ценить и с достоинством относиться к природе, которая нас окружает, это произойдёт только тогда, когда Господь бог услышит не только молитвы, но и дела. Когда восторжествует правда и честность между людьми.
 --- Да, долго же придётся русским людям ждать и мучаться - сказал голос и тут же спросил? - Так ты всё же веришь в Бога?
--- Это очень сложно на первый взгляд, и в то же время, очень легко. Веру в высшее предназначение своей маленькой, скромной жизни. Господь Бог помагает праведникам намного больше, и не потому, что ты целый день стоишь на коленях и лупишь лбом об пол, а опять-таки за твои поступки. Конечно, в нынешнее время, особенно в России, такие слова как гордость и достоинство ценятся намного ниже, чем целесообразность.
 --- Очень странно ты изъясняешься - сказал голос. По-твоему получается, человек обретает царствие небесное только тогда, когда становится послушным и смиренным. В таком случае ты просто втираешь очки, и всё что говорил раньше, относится к кому-то другому.
---  А я и не говорю о себе, я просто идиаллизирую.
---  Ну, слава Богу - сказал испуганно, внутренний, Марка голос. Тебе надо больше отдыхать, и ещё ты поступил очень правильно, что продал Михаилу свою часть бизнеса. Вот попомни мои слова. Пока ты не будешь полным хозяином свего времени и своих занятий, с твоей затеей написать книгу у тебя не выйдет ни фига. И какое счастье, что Наташа за три девять земель. Ты постепенно приходишь в себя. - Мужчина теряет не женщину - сказал Марк, истекающий потом, - а веру в справедливое устройство жизни. В это время, возле него остановились две очень красивые итальянки, и начали обсуждать вопрос правильного питания, затем они перепрыгнули на какие-то производственные темы. Но он старался не смотреть в их сторону, чтобы не забыть свои мысли.
--- Боже мой - сказал голос, да купи ты себе наконец-то маленький японский магнитофон и записывай свои мысли на распашку…
--- То, что написанно пером - не вырубишь топором.
--- Да, кстати, о птичьках, ты давненько мне ничего не читал нового.
--- Нет проблем, друг мой, имеешь, самое последнее стихотворение. Я груб с тобой, не тактичен, ты у ж не серчай, жизнь, брат, какая-то волчья. Вот послушай - сказал Марк, и начал читать свой «Карандаш».


Я летучая мышь
Я по городу лечу ночному
Я заглядываю в окна
Я живу нормальной жизнью
Я чувствую, я люблю и страдаю
И я поклоняюсь Господу Богу! Я хочу ему поклоняться
Он мой кумир, он мой идеал
Он мой самый-самый
Он кислород я Им дышу
А может быть я мотылёк летающий,
жизни не знающий
И быстро-быстро тающий
Нет! Пожалуй, я волк
Всегда гонимый,
В жизни и книгах
Я имья нарицательное
Я даже знаю, в чём собака зарыта
Мои интересы соприкасаются с человеческими
Но я стараюсь, дерзаю!
И нас всё больше и больше!
Я бездомный бродяга
Достающий пятак из ращелины
Вызывающий удивление и улыбку
Я старец, рождённый в горах,
Крадущийся рысью к её окну
И её не полные семнадцать
Обрамлённые ярко рыжими
Ржаво-медными волосами
Я затупившийся карандаш
Не в состоянии остановиться
И поставить точку.

Ну что нравится - спросил вспотевший Марк?  Голос молчал.  Как рыба об лёд,  думал он, молчит себе. И лишь только цифры на этом гадком велосипеде показывали, какие-то там калории. 




Раиса.
Раиса подставила своё разгорячённое тело под прохладный душ
постепенно добавляя горячую воду. Голова всё ещё гудела от алкоголя и выкуренной марихуаны прошлой ночью. Тоже мне ночь - подумала она. Это в России три часа ночи, а в Америке три часа утра.
--- И где это твой Роджер раздобыл таких бойцов, ну и компания - возмущался голос. А ты хотя бы знаешь, что это за люди?
--- Конечно, знаю. Два партнёра большой брокерской компании, очень интеллигентные люди. Целый вечер делали мне комплименты. Я, правда, ничегошеньки не понимала, что они говорили, всякие цифры с большим количеством нулей. А этот Брус, даже забыла его фамилию, весь вечер строил мне глазки. Рожджер сказал, что этот Брус, заработал за прошлый год 45 миллионов долларов. Роджер, по дороге на Лонг-Айленд, сказал, что я честно заработала комиссионные.
 --- За красивые глаза чтоли? - вот не поверю.  - Можешь верить - сказала многозначительно Раиса, подставляя  лицо под горячую струю - Америка страна чудес. Вобщем-то, я прекрасно понимаю, что Роджер справился бы и без меня, но они, эти брокеры, смотрели на меня, как гладиаторы увидевшие плотоядную самку перед смертельным боем.
--- Раиса, ни с того ни с сего спросил голос, - а что всё же повлияло на тебя, тогда в самом начале твоего приезда, какие такие животные чувства заговорили в тебе, и, побороли всё то человеческое, что присуще человеку? Раиса, было, открыла рот, но передумала отвечать, повидимому не захотела портить себе настроение, в свой день рождения.
Роджер сидел в кресле и держал в руках газету, но что-то не читалось, в голову лезли воспоминания. Постоянные поездки в Вашингтон по работеё "тот не естественный блеск, его Шерон глаз, преследовал его постоянно. Восьмидесятые годы, боже мой, мы гребли деньги на вес. Да, кокаин всёже помогал в работе и, я не свихнулся, а наоборот... Но это чисто индивидуально. Всё перемешивалось в голове. Что за чёрт, и он закрыл глаза. - Надо будет сделать человека из Радчел. Она ему рассказала, что никогда не была замужем. Её родители погибли  в какой-то, дикой автокатострофе.  Якобы, пьяный фермер выехал на не освещённом тракторе на дорогу. Одним словом произошло столкновение, и, её родители сгорели в огне.   Да, - думал он, прикуривая кубинскую сигару, - эта женщина поможет скоротать, пожалуй, те порой тоскливые вечера. Он открыл глаза и включил радиоприёмник. Певец Нил Янг пел: « Гей чёрт, куда он прёт - рокен-ролл никогда не умрёт»
В этих словах гордость нашей нации - подумал он. Да благословит Господь нашу страну!
- А причём здесь слова какого-то певца? - спросил только что проснувшийся, Роджера внутренний голос.
- Это для несведущего голоса, кажется, что каой-то певец и какие-то слова.   Пока существуют такие певцы, мы можем спокойно спать в наших постелях.




Марк.

Какой красивый день сегодня, солнечный - подумал Марк. У него была встреча с одним русским парнем, филологом по-специальности. Просто так получилось, что он приехал на целый час раньшеё Они договорились встретиться и иметь ленч в восточной части среднего Манхэттона, на 56 улицеё Он познакомился с Олегом в Колумбийском университете. Марк читал тогда свои стихи, и судя по скупым улыбкам и вопросительным выражениям лиц, его стихи понравились поэтическому окружению. Правду говоря, литературно-писательский мир несколько отличается от любого другого, прежде всего миропониманием, подчас серостью мысли, завистью, а это присуще любому смертному в нашем растленном мире, который к великому сожалению зыждется на материальных основах. Он подъехал на машине и остановился возле ресторана с длинным названием «Саттон Вотеринг». Над навесом синего цвета, специально укрывающим посетителей ресторана от дождя, возвышался в настоящую величину огромный горный орёл, сделанный, судя по-всему, из тонкого латуневого сплава. Двухметровый разлёт его грозных крыльев, и две здоровенные лапы с огромными когтями обхватили толстую трубу,  перкладину. Вобщем, у этого орла, был такой вид со смотрящей вниз головой и загнутым большим клювом - попробуйте не зайти, людишки, дорогие, вот я вам ваши моргалы, или ещё лучше, зенки и выклюю. На другой стороне улицы, хозяин выгуливал приличных размеров чёрного пса, исполняющегого абсолютно все команды. Собака подавала лапу, запрыгивала на большую мусорную тумбу и обнимала передними лапами за шею своего кормильца, который посматривал по-сторонам и ловил улыбки и недоумения прохожих. Завести чтоли себе такого пса - подумал Марк, - но его надо выгуливать, а он редко бывает дома. Звонила на днях Наташа. Голос у неё был скучный, она сказала, что очень скучает за ним, но это прозвучало как-то не искренне, во всяком случае, ему так показалось. Она интересовалась, когда он сможет приехать. Он пролепетал, что-то невпопад, невнятное. Марк не хотел говорить ей, что продал бизнес. Наташа, правда, говоря, и раньше не интересовалась его материальными делами, а сейчас и подавно. Повидимому, употребление наркотиков, и, несомненно, обсолютный достаток в её семье, притуплял реальную сторону жизни.
Ему хотелось верить, что придёт такое время, когда они будут вместе и никакая сила не сможет их уже разлучить. Но, к сажолению, - думал он, людьми управляют не только мысли, но и чувства и желания, то, в конечном счете, мы верим в то, во что нам хочется верить. И конечно у него на душе скребли кошки, и было очень обидно. Но, как не странно, он гасил в себе эти чувства. И сам себе говорил, обращаясь к Богу: - Прости меня, Боже, но я её люблю, и мне обсолютно безразлично, что она делает и как она поступает. Марк посмотрел на часы, в запасе было ещё 40 минут, есть хотелось со страшной силой. И он вспомнил, что на углу первой авеню и пятьдесят третей улицы находилась одна из самых лучших бубличных в городе. Потребовалось несколько минут он запарковывал автомобиль на только что освободившееся место. Владельцами этой бубличной были два израильтянина - бывшие командос, или красные береты. Бизнес шёл во всю. Очередь, как всегда, была большая, пришлось постоять немного. И вдруг, Марк увидел в окне магазина интерестную сцену, происходящую на улице. Молодая женщина, переходящая улицу, держащая в одной руке поводок, на котором была привязана белая болонка, выписывающая на своих тонких постриженных лапах непонятные для собаки движения. А другой рукой она держала девочку лет трёх от роду, по-видимому, не совсем послушную. И всё это происходило, когда машинам загорелся зелёный сигнал светофора. Свист тормозов, напоминающий скрежет металла, застал этот смешной кортэдж на средине перкрёстка. Но, к счастью, всё обошлось. Заплатив  за бублик с маслом, Марк сел в машину, и достав быстро тетрадь, сделал короткую запись.  Это стихотворение, я назову «Фотограф». И он опять пожалел, что не имеет с собой фотоаппарата.


С полоской жёлтой баретик красный
На Божьего создания головке
Чулочки чёрные провисли на коленках
Гримасничает, и горят глазёнки
Под сенью чёрных бархатных косичек
Баретик сполз на носик
Обварожительный в веснушках
И ручки - словно бабочки пархают
Глазёнок оболдевающе глубоких
Играючи парит в приприжке
Подразнивая белую болонку

Прицелился за деревом фотограф
Одна нога зависла в небе
Другая, почему-то в луже
Но жажда насложденья у артиста
Превыше всех земных страданий
Вспатевший палец залёг на кнопке,
Но Бог всемилостив
Собака взвизгнула - девчушка встрепенулась
Прохожих удивленье
И сладкая слезинка, на румяной,                Не успевшей стать солёной щёчке
Прорезал тишину щелчёк затвора.


- Так в чём смысл жизни? - Спросил голос.
- А, ты проснулся наконец-то. Смысл жизни, - это, когда ты делаешь людям добро и ничего не берёшь в залог. 
- Так и ничего, ну прямо так и ничего, ничегошеньки? - подтрунивал голос. Может всё же возмёшь чуток и себе. Не откажите, будте так любезны – отведайте…  А мы с поклономс и будем вам чрезмерно благодарны…
У моего голоса, русский язык почище моего. - Очень странно устроен чловек, улыбаясь - подумал Марк.
Наконец-то появился Олег.


Раиса и Роджер.

          - Что это - спросил Роджер?
          - Пей милый, это настоенные всевозможные травы. Они снимают стресс, укрепляют пищеварительный тракт и делают из шестидесятилетнего мужчины молодого мальчика. И ещё, она добавила, что эта настойка подымает тонус, последне слово Раиса сказала по-русски. Роджер хотел спросить, что это значит, но позвонил телефон. Это была Камилия, гречанка по национальности, работающая адвокатом у них в компании окло 12 лет. Камилия приглашала на следующую субботу, на парти, по случаю покупки дома в северной части Лонг-Айленда. Дому было около шестидесяти лет. Но делать ничего не надо было. Это был коллониал дом, сделанный добротно по-американски. Дом стоял на большом участке земли  Попращавшись с Камилией он рассказал Раисе о приглашении.
 - Мне очень жаль, но я не смогу пойти.
 - А почему, с недоумением спросил удивлённый Роджер.
 - Я вычитала в Новом Русском Слове - это такая газета выходящая с 1910 года в Америке.  Так вот там было объявление: Собираются русскоязычные писатели и поэты, вход свободный.  Она говорила с таким воодушевлением, что он любовался ей. Мимика и жестикулирование дополняли её словарный английский запас.
 - Эй, Роджер! Ты лутше посмотри, кого тебе Бог послал, настоящее удовольствие! Тебе - сыну эмигрантов, тебе, обыкновенному человеку, который не так часто вспоминает о Боге…
 - А где это находится? - спросил он.
 - Хамильтон холл, при Колумбийском Университете, надеюсь, ты не обижаешься милый - сказала Раиса, прикладывая Роджера руку к своей щеке.
 - А во сколько времени эти чтения?
 - В 6 часов вечера.
 - Вот и чудесно - улыбнулся он, а нас пригласили на 12 часов дня. Ему не терпелось познакомить её с коллегами по-работе.
 - А что одевают на такие парти?
 - Моя дорогая - подумал шестидесятилетний, выше среднего роста человек, с немного впалыми щеками и хорошо видной лысиной. Можешь одеть всё, что тебе заблагорасудится - ты прекрасна в любой одежде, а ещё лутше без неё.
 - Я думаю, что голубые джинсы, майка и  пиджак будут приемлемы, и конечно, что-нибудь на низком, он акцентировал Раисыно внимание именно на обувь. Раиса улыбнулась, и у неё выступил румянец на щеках, постепенно перешедший на кончики ушей.
 - У меня нет пиджака.
 - Тогда поезжай в «САКС» и купи.
 - Хорошо, я так и сделаю. После её ухода у Роджера состоялся телефоный разговор с его младшей дочерью Джиной.
 - Здравствуй папа, как ты себя чувствуешь?
 - Я чувству себя молодым мальчиком, пью настойку из трав.
 - Гомиопатия, я читала об этом. Когда ты познакомишь меня с этой русской красавицой?
 - Я на следующей неделе буду занят, у меня много работы, да и Радчел то-же, она берёт курс экзэкотив-секретарей. Я для неё разработал целую систему.
- А как она успевает?
- Ты не поверишь, но она очень способная, хватает прямо на ходу.       - Да, эти русские становятся на ноги очень быстро - сказала Джина. Я себе даже не представляю, если бы мне пришлось приехать в Россию, и устраивать свою жизнь, сколько бы у меня заняло времени?
  - У тебя моя девочка, авторитетно сказал Роджер - не хватило бы жизни, можешь мне поверить на слово. Как поживает моя любимица?
 - Джюди гоняет целый день, как мальчишка, я меняю ей по – три раза в день одежду, настоящая сорвиголова. И где только она находит эту грязь. Роджер от души рассмеялся.
- Папа послушай, тебе нравится Джип Чераки?
- Да, хорошая машина, я читал хорошие отзывы в журнале «Консумер репорт» Ты хочешь купить?
- Да, наверно. Знаешь папа, я думала с начала купить английский «Ровэр», затем у меня появилось желание купить японский «Ланд Крузэр». Но я буду себя чувствовать очень плохо, когда автомобильные компании нашей страны увольняют тысячи рабочих, у которых семьи, банковские кредиты на дома и машины, дети занимаются в коледжах, я всё же чувствую себя, прежде всего американкой.
- Ты молодчина - сказал Роджер, я горжусь тобой. Если хочешь, я позвоню в магазин и поинтересуюсь.
- Нет, папа спасибо, я уже знаю, что я хочу.
- А какого цвета - спросил он из любопыцтва.
- Серенькую, папа, незаметную, как ты учил когда-то.
- Ты моя девочка - сказал он, я тебя очень люблю.
- Да папа,  не забудь, что День благодорения мы приглашены к Филис.  (его старшей дочери ).
- Да конечно, я помню.
- Отлично - сказала Джина, у тебя будет возможность представить нам Радчел.
- Поцелуй за меня мою любимицу и большой привет твоему мужу. И они распрощались.


Сон.

Ему приснился сон. Буд-то Наташа в суботнем индийском наряде зелёного цвета, и у неё в ноздре золотая серёжка. - Где это мы? - спрашивает она, открой глаза, пожалуйста, посмотри мой милый - это же настоящий парадайс. Марк открыл глаза, очень красиво, действительно очень красиво. Вокруг голубовато-берюзовая вода, на обсалютно чистом небе ни облачка. Красатища-то какая - говорит он и смотрит на Наташу. Да, но на её прекрастном челе не хватает самого главного атрибута - родинки. Это не порядок - думает он и тянется к письменному столу, за чёрным карандошём. - Марк посмотри,  ни одной живой души вокруг, кабуд-то всё вымерло! Они стоят посредине какой-то площади, дверки их арендованной машины открыты. - Возьми меня за руку - просит Наташа, мне страшно. - Не боись говорит он, может быть сейчас футбольный матч проходит и все на стадионе.  Но он всё же прижимает её к себе и начинает нести какуету околесицу. Да, но что за чёрт, всё вдруг исчезает, и его правая рука тянется к письменному столу за этим, дурацким, чёрным карандошём. Его левая рука сжимает Наташин локоть. Боже мой, у неё тело как шёлк. И вдруг он ощущает, что вместо Наташиной руки он держит ширококостный волосатый локоть? - Боже правидный, да что же это такое происходит? Если ему не изменяет зрительная память - это же Павел. - Далеко вы забрались, в самую что ни на есть Грецию - говорит Наташин муж.  И как он узнал, что они на острове Родос!  Что-то у меня в голове всё перемешалось - думает Марк. Он сжимает кулаки и прицеливается Павлу прямо в глаз, но тот уклоняется от удара и с лёгкостью отбрасывает Марка на метра два от себя. Но где же Наташа, ему дураку, надо было её послушать, она же предложила поехать на остров Миконос. Да ладно, ничего ведь нельзя сделать. А длинный Павлушка стоит и лыбится. Ну, подожди - думает Марк, сейчас я не промахнусь, и он делает обманное движение левой рукой, вкладывая всю силу в правую. Но что за чёрт, его правая рука совершенно не слушается, она парализована. А Павлушка не спеша, подходит  вплотную, и без лишних разговоров бёт Марка ладонью по шее. Какое-то время Марк лежит на спине с открытыми глазами и всматривается в пространство. Кругом голубое небо и не одного облачка. Да, но где же Наташа, она исчезла, он её увёз, несомненно, увёз, проносится в голове.  Да Павлушка не простой оказался. Какже в этой щеталке слова были такие красивые, вот запамятовал. Ах да, вспомнил:
« Мужечки, дурачки, простачки - в карты проигрались дурачки»  - Так это не о Павле слова-то.                - Твой Павлушка совсем не простой - продолжал голос, твой очень древний. Один Павлик сказал: « Что бы небыло мучительно больно» - так у того вера была. Другой же папку свого в ГПУ сдал, и у этого, я полгаю вера была. А ты паря кулаками размахался! Сколько я могу сдесь лежать и слушать эти бредни, и он пытается подняться, но глаза под тяжестью век закрываютя. И он видит чёрную стену, на которой большие неонновые, фиолетогвого цвета часы и стрелки крутятся в обратную сторону. И вдруг его правая рука сжимается в страшной судороге, боль на столько сумашедшая, что нет никаких сил терьпеть. Неимоверными усилиями, он всё же дотягивается до письменного стола в поисках чего-то острого.                – Быстрее, быстрее - говорит голос, уколи себя. Тупая боль в руке заставляет Марка проснуться.  Левой рукой он масажирует правую руку, где в сжатом кулаке виднеется обгрызанный, заскорузлый чёрный карандаш. Он содится на кровать и автоматически включает радиоприёмник. Хавард Стюарн продаёт по-утрянке матрасы, голова гудит от ночных кашмаров. С добрым утром, с добрым утром и с хорошим днём - подтягиваясь и подымая руки к потолку, поёт Марк, направляясь в душ. Прохладная вода помогла полностью проснуться и забыть ночной кошмар. Надо будет пойти к психиатору. Не даром американцы, почти каждый,  здравосмыслящий обращаются за помощью. - Да, обязательно сходи, - это для тебя жизненно необходимо - сказал голос и добавил, а что именно повлияло на твоё решение? - У меня, постоянно что-то происходит в голове, какой-то букет жизненных событий перемешивается чёрти с чем. Меня волновал матч Тайсона с этим белым боксёром, я даже не удосужился запомнить его имя. Да и какой смысл. По моим прогнозам он не должен был выстоять и одного раунда. Так оно и получилось. Я считаю, что этот белый заработал 800000 тысяч не честно. Его тренер почувствовав, что дело пахнит киросином, т.е. почувствовав палённое, выбросил полотенце на ринг.
 - А что ты хотел чтобы Майк Тайсон прибил его на ринге - возмутился голос. Помнишь, был такой итальянский боксёр, бум - бум Мансини - который убил на ринге китайца. - Конечно, помню, я даже помню шутку, ходившую по городу. На вопрос, кто лутшее приготавливает китайские овощи, отвечали лаконично – бум- бум Мансини. Голос рассмеялся и спросил у Марка - а мог бы ты выстоять, супротив Майка Тайсона, так это секунд десять? - Думаю что и больше, у меня когда-то был разряд по бегу... Приняв душ и побрившись, Марк набрал телефон своего закадычного друга. - Ну что, вместо доброе утро, сказал он - хочешь напиться сегодня? - И пожрать - ответи друг ситцавой, Бориска. А куда нам податься вечным странникам, спросил друг, не так давно получивший развод и девичью фамилию...                - В западной части, верхнего манхэттона, можно поесть приличный украинский борщ.                - А подают там украинкий хлеб, натёртый чесноком? - спросил Бориска. - И даже кусок сала с прослойкой мяса - соврал Марк, не моргнув глазом. И они договорились встртиться на площади, имени Кристофора Колумба.

Борис Вениаминович Комисар.

•
Наверно какой-то новый русский ресторан  - подумал борис.
Раздирают бывшую родину на куски, а денешки переправляют за кордон. Коммуняки, грабили под легальным прикрытием партии. А сейчас те же коммуняки стоят у власти и тоже, понимаешь, граблют по-чёрному. И кудыш бедному крестьянину податься. И он вспомнил фрагмент из фильма «Чапаев» Да, действительно хорошо сыграл борис Черков свою роль. Чёрт с ними, с этими полезными ископаемыми, уж больно хотелось сегодня нажраться. Он был очень рад звонку. Они познакомились с Марком в Риме на толкучке. Он тогда пришёл на «Американо» - так называлось место, где русскоязычные иммигранты распродовали всё и вся, начиная с ситцевых трусов и заканчивая свёрлами с победитовыми напайками. Но зато было очень весёлое время, и самое главное, что все его знакомые, в принципе, были равны во всех отношениях. Он раскладывал всё содержимое  этого отвратительного советского чемодана с пластмасовой ручкой, которая впилась ему в руку ещё в орденоносном городе Одесса, и сопровождала до самых американских берегов. Первое, что он услышал по-итальянски, было сказанно Марком, стоящим по-правую руку: «Каралы и матрёшки сегодня не кананто» Это было не забываемое время - настоящие Римские каникулы. Он, его жена Катя, Марк, Вика, и их четырёхлетний сын Вовик, который поражал всех своим остроумием и красноречием. Они обошли пешком вдоль и поперёк этот вечный город. Да, подумал Борис Комисар, бежит времячко. Я в разводе, Марк тоже, дурью мается. Ох уж больно напиться хочется, ну прямо сил нет.
 - Евреи - сказал Бориса внутренний голос, по-суботам в синагогу ходят, а ты о сале с чесноком мечтаешь. - Я тоже пойду. На Новый Год пойду, и на Судный день ходил, даже пост держал, т.е. почти сутки не ел. - Почти не счетается - сказал голос. - Язьва уж больно разболелась. Между прочим, в Торе не написано, что ты должен покончить с собой, если паче чаяния ты опоздал на суботнюю молитву, или по состоянию здоровья ты не смог поститься. - Всё равно - ниспроверг голос – почти, не счетается. Знаешь, как называются на идыш такие правидные евреи как ты – «Гатс ганэф». - Да сказал Борис Вениаминович, так всегда поговаривала моя мама, моя дорогая мамачка.

Марк и Борис.

Они встретились на углу бродвея и 82ой улицы.                - Ну, сказал Борис, где же твой русский ресторан?                - А кто тебе сказал, что мы идём в русский, нет мой друг, мы пойдём сегодня в китайский.                - В китайском ресторане не подают борщ - возмутился бориска.            - Очень даже подают, только его сдесь называют - русский суп. Они уселись у окна и начали рассматривать меню. Пока суд да дело, надо заказать из бара водки. - Не хочу водку - сказал Марк, давай дриньки. Есть хорошее пойло, называется «Лонгалэнд айс тий» - вставит тебя на раз. - Но, не хочу, у меня больной желудок, эти смеси бульдога с носорогом, потом вызывают у меня изжогу.                - А от водки тебя не печёт?                - Нет, водка она согревает.                - Хорошо - сказал Марк, но только Абсолют и желательно цитрон, а ещё лутше со смородиной. Абсолют со смородиной, это великое шведское достижение не счетая конечно «Волво».                - А  девочки, какие красивые, вставил свои пять копеек Бориска.            - Ты бы ещё вспомни чайные шведские розы.                - Это клише, когда разговор заходит о запахах в туалете - отчеканил Борис. Они выпили не закусывая. Затем появилась официантка и приняла заказ.                - Давай рассказывай, что у тебя слышно?                - Знаешь, - сказал Марк, я недавно ездил к Владу в медицинскую школу и я до сих пор под впечатлением. - А где это есть? - Город Бафало, стоит в двадцати минутах езды от границы с Канадой. Типичный двух этажный американский город, с несколькими высокими домами, стоящими в нижне городе, где сосредоточены; мэрия, суды, офисы и прочее. Несколколько военных кораблей времён второй Мировой войны, пришвартовавшись, стоят на приколе, отслужив верой и правдой, и американскими жизнями. А теперь это музей. И конечно дворец спорта с её хокейной командой. Много церквей, меньше синагог. Много учебных заведений. Это была специальная конференция, усроенная для родителей, чьи дети поступили  в медицинскую школу.
 - Мой племяник - перебил Бориска, второй год не может поступить, а вроде бы не глупый парень. Ты всё же счастливец - сказал он Марку.
Твоя старость обеспечена.                - Что ты имеешь в виду? - спросил Марк.                - А то, что ты будешь иметь обеспеченную старость.                - Да пошол ты подальше - возмутился Марк. А для чего это я работаю всю жизнь, что бы потом зависить от детей. И не перебивай меня пожалуста, ато я забуду, что хотел тебе рассказать. Ты когда-нибудь был в морге - спросил Марк и посмотрел на друга, сверля его взглядом. Борис же, слушая внимательно и пальцем подзывая худенькую официантку, указывал на пустые рюмки.                - Два двойных шата водки - попросил он.                - Так вот, Влад завёл меня и Френка прямо в морг. Нет, эта комната, пожалуй, похожа больше на апирационную, где при входе в застеклённых шкафах находились заспиртованные всякие разные уродцы в стеклянных сосудах. Просто кашмар, что производит природа на свет.
 - Я видел когда-то такое в Концкамере в Ленинграде - перебил Бориска. - Но это только цветочки, затем мы попали в большую аудиторию, где находилось несколько железных ящиков сделанных из листовой нержавеющей стали. Так вот, Влад принёс три пары резиновых перчаток и попросил меня отодвинуть засов с противоположной стороны этого двухметрового ящика. - Давай выпьем - перебил Бориска, а то под твой душераздерающий рассказ, я не смогу съесть обещаный борщ. Они выпили, не морщась, и Марк продолжал. В ящике лежал 75 летний труп  (кодавра, если                по- научному). Лежал и ни кого не трогал, лежал тихо и смирно и даже не вонял. По-всему видать, был напичкан всякой химией. Так вот, Вовик поднял заранее отпилинную грудную клетку, взял в руки сердце попутно расказывая и, показывая, откуда растут ноги. Между прочим, человеческое сердце напоминаеет небольшой насос, размером в два сложенных вместе женских кулака и дыркой в один дюйм, куда подходит аорта. Мне стало даже обидно, что я плохо учился в школе - сказал Марк. - Не переживай Маркуша, давай лутше выпьем. За нашу дружбу - произнёс тост господин Комиссар. И они стукнулись тихонько стаканами. В это время принесли борщ и всякое разное съестное. Они опять выпили и начали закусывать борщём и жаренной оболденно вкусной лапшой и белыми ломтиками курицы в чесночном соусе.
- Да вкусно - сказал бориска, только вот чёрного хлеба с чесноком не подают. И где обещанное сало с прослойкой мяса? - У меня есть идея - сказал Марк. Давай мы не будем наедаться, и напиваться, а пойдём, погуляем по городу, а поздно вечером поедем в какой-нибудь  русский ресторан, уж больно хочеться потанцевать. - Со мной что ли ты будешь танцевать - спросил удивлённо Бориска, при этом подзывая напуганную, уж очень худенькую, китайскую официантку и заказывая ещё по-одному шату водки. Не большие амбразурки её азиатских глаз начали вытягиваться и стали похожи на два маленьких квадратика.
- Подожди, - сказал Марк, я же тебе о чём-то рассказывал.                - Да, ты закончил на том, как выглядит сердце.                - Да, так вот, этот умерший никогда не курил в своей жизни, и я в этом убедился во всю ширину своих глаз. Влад достал приличных размеров лёгкое, светлорозового цвета и сказал: «Вот видишь папа, это лёгкое не курящего челоаека».За тем он повернулся на 90 градусов и позвал щупленькую студенточку, которая рассказывала и показывала своей оторопевшей матери, 65 летнее тело женщины курильщицы, которая умерла от рака лёгких.
- Хилари - сказал Влад, принеси, пожалуйста, лёгкое и мы сравним. Хилари, чегото там покапалась и достала тёмно-тёмно мышинного, даже можно сказать грязного цвета лёгкое, этой умершей, которая завещала своё тело госпиталю, чтобы её кромсали вот такие студенты, как мой сын и Хилари.                - Знаешь Бориска, я бросил курить шесть лет назад, спосибо моим детям. Они не хотели мириться с моим курением и выгоняли меня на лесничную клетку. - Я люблю нашу Америку - сказал просто так Марк. - А какое отношение имеет Америка, к тому, что ты бросил курить?        - Прямое - возразил Марк. В американских школах, где детей учат очень многому, а особенно тех детей, которые хотят учиться, которые стоновятся на ноги очень быстро. Мои родители посылали меня в 12 летнем возрасте в деревню пить парное молоко, а сдесь в этом возрасте, дети разносят газеты и пицу зарабатывая на свои нужды. Вот тебе и разница.                - Я, сказал господин Комисар, продавал Марки и манеты в этом возрасте, и ещё спекулировал жвачкой в школе и даже чуть-чуть не попал в колонию для малолетних. Кстати об Америке, я разделяю и полностью соглашаюсь с тобой. Америка должна быть, причём везде. Вот попомни мои слова, не пройдёт и пол года, как президент Клинтон пошлёт в бывшую Югославию американских солдат, якобы для поддержания порядка. - Да такое может статься, особенно перед президенскими выборами. Сначала президент предложет кангресу на расмотрение, который, я пологаю наложит вето, а затем согласится в виду обильной крови... - Боже мой, как всё же наша жизнь подспудно зависит от политики, проводящей той или иной партией. Мы народ, как пешки на шахматной доске, которыми играются, меняют, бьют, не спрашивая разрешения.                - Послушай друг Бориска, не залезай ты в дебри, всё равно ты ни чего не можешь изменить. А американских солдат, которые, несомненно, погибнут в югослаской компании, мне жаль точно также! Но только ведь есть одно но. Солдаты-то эти наёмные, хорошо обученные професионалы. И они, естественно, знают, на что они идут.
- Ну, как тебе нравится борщец - спросил Марк, когда они выходили из китайского ресторана.                - О борщец - полный атаз - сказал Бориска, отригивая китайско-водочным перегаром, и они рассмеялись. Ты действительно хочешь потанцевать?  - спросил сухопарый, немного даже несуразно-неуклюжий програмист Бориска. - Потом об этом, давай с начала пройдёмся по городу, проветримся, а за тем решим, что нам делать.      - Как тебе живётся? - спросил Марк.                - Никак, ответил Бориска. Домой не тороплюсь, питаюсь в ресторанах, т.е.  греческих дайнерах.                - А что, разьве бывают другие - перебил Марк. И почему в дайнерах?   -  А ты зайди когда-нибудь и посмотри, какой контингент посетителеей сидит за столиками, в основном пожилые люди. А пожилым людям нужна щадящая пищя.                - Да, это ты хорошо сказал - щадящяя. Надо будет запомнить, а ещё лутше записать. Знаешь, я последнее время не очень полагаюсь на свою память, поэтому записываю всё подряд, что может пригодиться, конечно. Ищите хорошее слово, не пустое - ничего не выражающее, а наоборот,ёмкое слово, имеющее абсолютный смысл.                - Так вот - сказал Борис, я только сейчас понял, как хорошо быть одному. Правда, говоря, прошло совсем не много времени после развода. Но пока мне нравится. Я последнее время стараюсь проанализировать свою жизнь сдесь в Америке, с первого дня приезда конечно. Все эти 19 лет пролетели словно сон. Дети выросли, мы с женой стали обслютно чужими, хотя и спали в одной кровати.  Нас, ничего не связывает, кроме детей конечно. И он опять отрыгнул китайско-водочным перегаром. Да ладно об этом, не хочу ворошить - сказал он. За всё это время, Марк не проронил ни одного слова. Он прекрастно знал, что Борис досих пор очень любит свою Катюху. Так, частенько он её называл. И ещё он знал, что сразу по-приезду, Катюха устроилась на работу в качестве бугалтера, в  большую фирму, имеющую непосредственный бизнес с бывшим Советским Союзом. А Борис превратился в настоящего изгоя, ни чего не умеющего, бывшего советского инженеришку химика. Он довольствовался случайными заработками, смотрел за детьми, которые, кстати говоря, не очень его уважали. Постоянные скандалы на первых порах, ибо мама это всё, мама зарабатывает деньги. А со временем, мама Катя завела себе любовника - сына хозяина. И пошло и поехало. - Не хочу ворошить, как-то с ожесточением повторил Бориска. Люди, наши знакомые, и вобще окружающие нас общество больны нрвственной болезнью. Мы живём и работаем в этой жизни только для собственного, личного.         - Да, перебил Марк, личное имеет главное значение, и всё общественное существует для личного, и не наоборот.                - Так это же мечта коммунистов – сказал Борис. Знаешь, как называется нравственная болезнь общества - анемия.                - Вот послушай - сказал Марк, но только по-памяти, за какчество не гарантирую.
Сначала произошла эволюция
За ней естественно революция
За тем началась эскалалация
Ну, и поехала иммиграция
А в завершенье конечно инфляция

Цикл не лёгкий по нынешним меркам
На всё Богом отпущенно время
Голодными зубами стучат по тарелкам
Наше вновь прибывшее племя

Человек смонтирован на выживание
Так его создала природа
(По Божьему велению)
                По рельсам уходит от нас состродание
Как вера от вымершего народа
   


Еврей, Русский, или Козах,
Мы все дети единой планеты
По наклонной катимся на тормозах
Лишь успеваем сменить щиблеты

Семейный устой - это главное
Семейный уют - о нём в песнях поют
Люди очнитесь!!!
Мы пред Богом все равные
Где-то там, за углом, совесть продают!
   

- Семейный уют, семейный устой - это хорошо сказано, ты мой друг молодец. Но где это есть, у кого?
- Молодец - он за возом бегает - вздохнул Марк.  Неудачники мы с тобой какие-то - сказал Марк и взял обруку товарища.
- А есть у тебя кто-нибудь для души, что бы ты пришёл, тебе открыли, и всё тебе нравилось, т.е. небыло ничего, что тебя раздрожало. Да, для души - подумал Марк, для души  живёт за океаном, и какое-то отвратительное предчувствие разлуки, что они не скоро увидятся. И он ответил  Бориске.
- Для души у меня мои стихи, и ещё я вынашевую кое-какую идею в голове.  А всё остальное, наверное, как у всех. На перекладных добераемся куда-то, и никто не может точно сказать куда.
- Вот и у меня так, сказал Борис Вениаминович, останавливаясь возле ветрины магазина мужской одежды.
- Тебе нравится Марик эта рубаха?
- Не очень.
- А эта, - спросил Вениаминович.
- Знаешь - сказал Марк, меня последнее время ничего не радует, ни тряпки, ни машины, ничерта!
- Прочти мне что-нибудь из последнего, если помнишь наизусть - попросил Борис. За эти не полные 20 лет их знакомства, начиная ещё с Италии, они встречались или перезванивались, но что было характерно для их дружбы, они ни при каких обстоятельствах не лезли, друг другу в душу. А разговор у них всегда напоминал беседу двух психоаналистов.  Бориску, можно было разбудить в любое время ночи. И если он мог ответить на поставленный вопрос, то он даже не обижался, а лишь только говорил: «Очень хорошо, что ты меня разбудил. Мне приснился сон, какой-то расплывчатый, так вот, я сейчас надену очки и обязательно досматрю его... - И не забудь пойти паписать - вдогонку говорил ему Марк.                - Послушай - сказал Марк, на углу 2 авеню и 2 улицы, в ист. вилидже, открылось малоизвестное в Нью-Йорке русское кафэ, под названием  «Повсюду». Одним из хозяев, там состоит редактор новой русскоязычной газеты  «Печатный Орган», некий Генадий Кацов. .
Там собирается интересная публика; художники, музыканты, одним словом, не те, что посещают русские рестораны.                - Не такие, как мы с тобой?                -Да мой друг, не такие… Там читают стихи, играют на саксофоне. Там, я дописал своё стихотворение «Афиша».
- А через четыре года - там будет город-сад? - спроси Бориска.             - Да конечно будет, если ты выйдеш из тюрьмы к тому времени.            - За интонацию, я уже отсидел, сказал Вениаминович, и они оба рассмеялись. Усевшись в Марка машину, они отправились в нижний город.   Было 7 часов вечера. Возле Метрополлитэн оперы было как-то празднично. Эллегантно одетые люди выходили из подкатывающих лимузинов. Мужчины были одеты во фраки, женщины в длиных платьях, наверьх наброшеных шубах, в руках блестели маленькие театральные сумочки. Загорелся зелёный свет светофора, но никто не двинулся с места. На красный свет, с сиренами проехали два голубых полицейских шевролета. За ними показался кортэж из нескольких чёрных, надо пологать бронированных лимузинов. А завершала, эту настолько привычную для Нью-Йорка процесию высокая машина с полуоткрытыми затемнёными стёклами, где, явно, расположилась служба безопасности с наушниками и автоматическим оружием, спрятанным, за американским раскроем пиджаками.
- Интерестно бы посмотреть, кто там за тёмными стёклами лимузина - сказал бориска.
- Наверно какойто глава Правительства направляется в оперу послушать Лючиано Павороти. Я, сказал Марк, слушал Павароти в «Тоске». Какае-то Викина сотрудница, со слезами на глазах отдала нам два билета, у неё чего-то там случилось.
- На сегодняшний день это самый лутший тенор в мире - сказал Бориска. Они пересекли город по диогонали бродвея с запада на восток и очутились на углу улиц Наустон и Бродвей. Сразу два бездомных набросились на чистые окна их машины и начали тереть на сухую, грязными тряпками. Марк быстро вынул один доллар и отдал грязному бездомному. За тем извинившись перед ним, попросил разрешения проехать, если тот не имеет ничего против. Бездомный рассмеялся и крикнул вдогонку - Бог тебя благословит.       – Пойди, купи латерейный билет - сказал Бориска.
- Ты знаешь - сказал Марк, с того момента, как 1987 году гавкнулся стак Маркет, количество бездомных увеличелось втрое. У меня есть целая поэма о Нью-Йорке, которую я мало кому читал. Вернее, я читал её ещё в 1991 году в Колумбийском университете. Для того чтобы понять мою поэму, по-видимому, надо знать и любить наш город, как люблю я его, ибо этот город самый красивый в мире.
- Ты мне зубы не заговаривай, я проработал достаточно в такси.
- Очень хорошо - сказал Марк и начал читать. Называется Ньюйорские зарисовки, или поэма о городе, в котором я живу.

В центре Ракфеллера рождественкая ёлка
А под ней в кольце флагов не большой каток
А у меня в глазах стоит снеговик с метёлкой
В нём Марковка вместо носа, по углю в глазах блестели
И на шее что бес спроса, мамино кашнэ надели
Ведро было набикрень, вобщем видом как тюлень
Но зато родной и добрый - ты ведь сам его лепил.

Всё это - Марк читал на ходу. Ну, вот, кажется, и приехали - сказал бориска, тормози. Вон там есть паркинг, и давай продалжай.
- Что продолжай?
- Читай свою поэму, мне начало понравилось, ты остановился на том, что лепил своё стихотворение…


А мой город родной зажегает огни
И свет галогенов течёт по ветринам
А в голову лезут прошедшие дни
Когда все мы и каждый из нас
Стремились к вершинам
А мой город смешной зажегает огни
И тот домик высокий, чтот Кинг-Конг забирался
Светит радужным светом на большой высоте
Маяком, посылая самолётам приветы
Да - это город мой и чувствую его дыханье
И мне видется порой его медленное оживанье
В нём всё ещё весело на бродвее
И билеты по-вторникам в концерт дешевеют
В Гринвидж Виледже всё ещё видно как днём
И запах жареного мяса и кофе
Прильщает нас огнём
А рядом пред твоим взглядом открывается Сохо,
Какие-то люди странные ходят сдесь? с вздохами
          По галлерея шагают, в туфлях с тонкими носами и джинсах
                Со всех концов приезжают, обсуждая скульптора взмах

- Ты не устал - спросил Марк? 
- Нет, давай продолжай?
- Может, мы всё же зайдём и посмотрим, что там проиходит сегодня внутри. Две ступеньки в низ, и кафэ встретило их полумраком, горящими свечами. Вымазанные белой кркаской кирпичи, много симпатичных картинок на стенах, и очень громко разговаривающая компания за сдвинутыми столами из восьми человек. Компания открывала вторую бутылку коньяка. Но разговор у них, почему-то зашёл о буряковой самогонке.
- Тоска у них по родине что ли - сказал Бориска. В это время от компании, в сторону друзей, пошатываясь, отделился, такой себе кучерявинький, голубенький-голубенький субъект, что голубее не бывает, и тонким голском пригласил их за свой столик. Борис Пантелемонович, вежливо отклонили предложение, в виду того, чего оне забыли добавить. На что кучерявинький, не вступая в дискуссию, отвалил, проронив лишь единственное слово – гений!..  Друзья уселись за продолговатым лакированным столиком, оббитым симпатичными железнми уголками.
- Я что-то проголодался - сказал Бориска. Огласите весь список - обратился он к довольно высокому парню, судя по-всему, одному из совладельцев кафэ. - Меня зовт Сергей, распологайте мной, я к вашим услугам - интиллигентно предложил он.
- Ты хочешь выпить? 
- Нет, не хочу, и Марка передёрнуло. Борис заказал пива, а Марк цветочный чай без кофеина и кусок морковного торта напичканного изюмом и орехами. Цены очень доступные, сдесь ничего нет дороже восми долларов. - Ну, сказал Бориска, давай, читай на память гусы.
- А на чём я остановился?
- Ты остановился, если мне не изменяет память, на странных людях, которые пришли посмотреть скульптора взмах. - Ну и память, подумал Марк про себя.
- Ну, друг ситцавой слушай - сказал Марк.

Ах! На крыльце стеклянного кафэ,
Я увидел двигающиеся левкои
Они крепились на шляпке
А под ней головка с пепельными волосами
Но я ведь только гид, а гид всегда спешит
Не плачь навзрыд уставший мой читатель
Я поведу, обняв тебя за талию
И покажу тебе маленькую Италию

Там всё так вкусно на здоровые желудки
И официанты вышкаленные, и выбритые до синевы
И при фасоне - осматривают изподлобя
Увы, мой друг не вы сегодня в ихних интересах
Там кто-то подкатил на фаэтоне
Да это свадьба, и белая накитка
И фата, и кучер важный и в ливрее
Скамейку подставляет жениху
По росту видимо жакею
Счастливец подает ей руку чинно
Слегка вспотели подбородки
Вдруг лошади шагнули беспричинно
И подхватя невесту
Кивком он знак подал оркестру
И те какбуд-то в унисон
Играют громко Мандельсона
Она прекрстна и легка
Ступает мягко безмятежно
Связав и разрывая нежно предрасудки
Всех, ворожа глазами
Цвета незабудки

В это время, Серёжа принёс заказанное, и Борис начал распрашивать, когда открылось кафэ, чего бывает интересного.
- В среду - сказал Сергй, американские поэты будут читать свои произдения, в пятницу, несколько художников выставят свои картины. В суботу и воскресенье, несколько музыкальных джазовых оркестров играют свои произведения.
- Мне нравится - захлопал в ладоши Борис Пантелемонович.
- Мне тоже нравится, что нравится вам - сказал Серёжа и, извинившись, направился усаживать новых посетителей.
- Интеллигентный парень, на первый взгляд.
- Давай читай, ты остановился на том, что у неё глаза небесно-голубые, как у этого маленького цветочка, который мы дарили много лет назад старшекласникам - помнишь?
- Да, кончно помню. Я даже помню звёздачку октябрёнка повешенную мне на грудь.
- Вот такие октябрята, сдавали своих родитеелей в НКВД.
- Нет, я не такой, я очень любил своих родителей!!!

Комична сцена и грустна
Впрочем, чего любовь не делает на свете
И уже при ярком свете
Мы поедаем с вами
Телятину зпечённую с сыром
И запиваем крепким тёмным пивом
И конечно, проигрываем десерту на дуэли
Ругая все слабительные мира
Мы наслаждаемся весёлым пиром
Проткнув салатовый маслин
Ты крастной шпагой
Черту подводишь засохшему мартини…

Набравшись сил и подкрепившись
Мы поспешим в Китайский город
А он буквально рядом
Один квартал нас отделяет
От улицы Канал
Я видл там когда-то карнавал
Китайский Новый Год
И шум, и бряцанье хлопушек
Разрывы бомб, стрельба из пушек
Драконы с длинными хвостами
И двигающимися глазами
Товарами забиты лавки
От рыбы, фуркты ломятся прилавки
И обсолютно нету давки
И банк ограбленный
Под шум и гул фанфар
Какой кошмар! И всё  это Нью-Йорк

- Это ты точно написал,- перебил Бориска, впервые. Я помню, как всё это было. Пока китайцы взрывали свои заряды, празнуя Новый год, грабители, открывали отбойными молотками металлические сейфы. И я пологаю, там было чего взять. Многие люди в нашей стране скрывают от государства действительные заработки. Всеми правдами и не правдами, уходят от уплаты налогов, хоронят свои денешки в железных ящиках. «Вот тебе бабка - и Юрьев день» - процетировал с большим удовольствием борис Висарионович. Это ты точно написал!
- А я стараюсь писать только правду, да и какой смысл обманывать. Всёравно, стихи должны исходить из глубины самого сердца, а иначе получается какае-то билебирда.
- Читай дальше - сказал Бориска.
- Я устал, у меня болит язык, и я хочу наконец-то съесть торт.
- Давай еж, потом дочитаешь.
- Нет, на сегодня хватит, я устал. Приеду домой - подумал он, и обязательно позвоню Наташе. Несколько раз он пытался познакомиться с женщинами, но у него ничего не получалось. Один раз, он пошёл в кино с очень миловидной женщиной. Затем они отправились в батанический сад. И проводив ее, домой, обещал позвонить... Несколько раз он приглашал к себе домой старую знакомую, якобы на ужин. Но так получалось, что она оставалась и на завтрак. Но ведь 45 летнему мужчине нужен секс, хотябы несколько раз в неделю, это так он себя успокаивал, и как бы искал мысленно оправдания своим поступкам. Да, но что же мне делать - думал он. Даже нескем поделиться. Бориска? Но Борис Паликарпович, и так тяжело переносит свой развод, и нагружать его своими проблемами, ему никак не хотелось. Марк позванивал в Канаду своей однокласснице, за которой, ещё в школе, он старался ухаживать, но у него ничего не получалось. Он звонил ей несколько раз и читал стихи. Они говорили о всяком разном и о детях. Боже мой - думал он, у неё старший сын адвокат, имеет свою практику. Неужели он  Марк такой старый? Белла единственный на сегодняшний день человек, с кем можно было разговаривать открытым текстом. Последний раз они говорили о возрасте, им было по 46 лет. Надо следить за своим здоровьем, заниматься спортом - говорила она, есть щадящую пищу. Обо  всём этом думал Марк, когда они возвращались домой.
- Слушай друг мой ситцавой, ты много употребляешь алкоголя.
- С завтрашнего дня завязываю - сказал Бориска. И вобще, я равнодушен к этой гадости, и его передёрнуло. У меня появляется дикое желание набраться, только при наших, к сажолению не частых встречах.
- И когда ты дочитаешь мне свою поэму, вопросом на вопрос перебил друга бориска?
- Как-нибудь в другой раз.
- Хорошо, пусть будет  другой - отрыгнул Брис Пантелемонович. Марк остановил машину у подъезда Бориса кондоминимума.
- Поезжай осторжно - ты ведь то же хорошо выпивший - сказал друг, подавая руку, и они распрощались.

Телефонный разговор.

- У вас продаётся венский шкаф? - спросил Марк.
- Да-да, милый мой мальчик продаётся, ещё как продаётся. А для  тебя - добавила Наташа, всё бесплатно. Где ты есть - спросила она.
 - Только пришёл домой. Мы были в ист. вилидже, там открылось новое русское кафэ.
 - Что-нибудь интересное?
 - Много молодых людей со свободными, судя по-всему професиями. За нашим столиком сидела белоликая с чёрной панамой и с хорошими манерами.
 - А когда ты успел заметить её манеры? Наташин, чуть с хрипотцой голос, звучал в менбране и ласкал его барабанные перепонки.
- Ну, хорошо. У неё был красивый маникюр с бледным почти прозрачным лаком. Она правильно держала нож, вобщем в ней чувствовалась хорошая родословная.
- Разьве это не у лошадей родасловная?
 - Какя разница - Марк приходил в нормальное расположение духа. У людей то же бывает родословная.
- А она красивая?
- Кто, лошадь что ли?
- Да лошадь!
- Послушай! - Ты самое родное и любимое существо на целом белом свете, надеюсь, ты меня слышешь хорошо - переспросил Марк.
- Да мой дрогой человек, я слышу тебя прекрастно. Он почувствовал её улыбку и не произвольно начал читать.

Я увидел тебя, нет, пожалуй, почувствовал
По телефону твой взгляд
Я услышал тебя, в изменившемся тоне хрипотца
Говори-говори по -быстрей,
Невпопад, всёравно говори
Лишь бы слышать твой голос
И веснушки под сенью ресниц
И волосы пахнут дождём
Всё по-памяти, как наяву
И последнее слово - особенно чётко
Извините?  И гудки… 


Какое-то время было молчанье. Затем Марк услышал впервые за все годы всхлипываниеё
-  Моя родная - ты что плачишь?
- Нет, мой милый и дорогой мне человек, я смеюсь. Нет честно, я смеюсь от радости. Твои звоноки, всегда приносят с собой эллектрический заряд, или энергию, которая заряжает меня на долго хорошим настроением.
 - Одним словом, ты называешь меня Промитеем.
- Послушай Промитей, - а с кем ты был в этом кафэ?
- Я был там со своим старым товарищем. Его зовут Борис Комисар, я тебе о нём когда-то рассказывал.
- Это не тот парень, который работал на такси и рассказывал своим пассажирам, что он бывший советский моряк, спрыгнувший с корабля, и вплавь добравшийся до американского берега, что бы просить политического убежища. И ему за это давали хорошие чаевые
- Нет, это не он. Борис по-професии химик.  - Да, я припоминаю.
- Как там Швейцария?
- Очень красивая страна, презжай, я тебе покажу много интересного.
- Постараюсь, но не обещаю.
- Как бизнес?
- Никак. Мы разошлись с Мишей, он откупил мою половину.
- Вот и чудненько, так давай же прилетай.
- Наташенька, милая моя девочка, мне надо, где-то определятся. Он хотел сказать, что деньги таят, но передумал. Но она, каким-то десятым чувством поняла, что с её Марком что-то не ладное.
- Как ты себя чувствуешь?
- Хорошо, очень хорошо.
- Это самое главное, а всё остальное, как говорят, приложится. Но у неё на душе скребли кошки. Почти на целый месяц, у неё была задержка. Боже правидный - думала она, я не хочу иметь ребёнка хотя бы сейчас.
- Почему ты молчишь?
- Я, нет, просто на душе не спокойно.
- Ты случайно не беременная?
- Боже мой, ты какбуд-то в воду смотрел.
- А на каком ты месяце - огорчённо спросил Марк.
- Я даже не знаю или я вобще беременна, просто не большая задержка, у меня такое бывало и раньше.
- У тебя будет красивый ребёнок. Я хочу, что бы ты родила маленькую кудрявинькую девочку. Я всегда мечтал иметь маленькую дочурку. Пока Марк рассказывал обо всех новостях, то Наташин внутренний голос, который давненько не открывал свой чёрный рот - заметил, что первого ребёнка она должна зачать от своего мужа, а второго, если она когда-нибудь захочет, то поступит как ей заблогарасудится.
- Почему ты молчишь?
- Я слушаю тебя внимательно - мой милый мальчик.
- Я умираю, так я хочу спать - сказал Марк. И они долго ещё прощались, целуя друг друга в губы, шею и опять в губы, что даже сильный треск его разрядившегося переносного телефона не мог помешать этому трогательному прощанию. Закончив разговор, он бросился на кровать в чём стоял, и, обхватив руками голву, и ворочаясь в разные стороны, стонал. У неё будет ребёнок, а как же я, а как же мы? Что-то сильно запекло под ложечкой. Пришлось подняться и идти в душевую комнату. Там где-то, за зеркальной дверкой, лежал  «Тамс».
И он загорланил на всю квартиру - Тамс та-та-мс тамс тамс, как в той рекламе, где много кальция и нет соды.      
 

Раиса.

Раиса открывала одной рукой дверь своего кондоминимума, а другой держала не большой, специально сделанный с дырками для воздуха чемодан, где находился Фигаро. Кот привык за этот год к переездам и не обращал ни на что внимания. Отмароженный котяра какой-то - думала она. В это время, напротив Раисыного апартомента, отварилась дверь, и показалась миловидная бландинка не определённого возраста в короткой юбке и  в туфлях ,на толстой платформе. – Хай, - приведственно улыбнулась бланда. Её белоснежные зубы и чувственный, даже можно сказать, порочный рот с яркой оранжевой помадой, напоминали неч-то внезапное, противоречивое…
- Хай, - ответила Раиса, ставя чемодан с котом на пол. Что-то с замком случилось, я не могу открыть дверь.
- Я не понимаю по-русски - сказала бландинка по-английски. Тогда Раиса перевела на английский язык, что она не может открыть дверь. Загадочная незнакомка, повернулась на 180 градусов и позвонила в дверь, из которой она только что вышла. Но никто не отвечал. Тогда она позвонила ещё более настойчиво. За дверью раздалось пошаркивание, покашливание, и из открывающейся двери показалось заспанное, даже немного напуганное, лицо. - Ты что-нибудь забыла - спросил Борис у бланды?
- Твоя соседка не может открыть дверь, ты не сможешь ей помочь? Рассматривая Раису, у него на лице, вырисовалась заговорщицкая гримасса. Одной рукой он поддерживал растегнувшийся халат, а другой он держал свои очки и напьялив их, сказал по-русски - я к вашим услугам мадам. Раису это рассмешило почему-то, а бландинка начала просто ржать.
- Ну, давайте посмотрим, что сдесь у вас с замком. Меня, между прочим, зовут Борисом.
- Очень приятно, а меня Раиса. И они оба посмотрели на удаляющуюся бландинку.
- Чао - сказала последняя, помахивая маленькой ручкой, с большим колличеством золотых браслетов, и дверь лифта затворилась за ней.
- Я даже не успела поблагадарить вашу даму - сказала Раиса.  Борис ничего не ответил.
- Так что же у вас с замком? Давайте посмотрим.
- Верхний замок не открывается - сказала она.
- А вы уверены, что это правильный ключ? И он вставил  ключь в замочную скважину, но дверь не открывалась. Давайте попробуем другой, поскольку вы могли ошибиться. И вставив ключ, он легко повернул его в замке.  Дверь плавно отворилась. Сим-сим - открой дверь, промолвил Борис, весь довольный собой.
- Странно, очень странно  - сказала Раиса, большое вам спасибо.
- А я вас вижу в первый раз?
- А я недавно заселилась.
- Ох, какой красивый кот, а какая это порода, можно его погладить? Давайте я вам помогу.
- Да, пожалуйста, если вам не трудно. Ух, какая баба, пронеслось у него в голове.
- Нет-нет мне будет очень приятно, тем более мы соседи, а соседи должны жить в мире и по возможности в согласии. Да, вы правы мой друг - подумала Раиса.
- Вот сдесь поставте, пожалуйста, кота. И повернувшись лицом к Борису, она очаровательно улыбнулась. Её голубые, даже можно сказать васильковые глаза, в сопровождении двух пухлых щёк, под которыми вырисовывались, как после пластической операции, кости лица, делали её похожую на деву, сошедшую буквально только что с картины Рембранта. Но ещё Борис прекрастно увидел, что дальше прихожей ему ничего не грозит увидеть. И набравшийся опыта, особенно за последнее время, в таких делликатных делах, как знакомство с женщинами, он поспешил откланяться. Лишь только по пути к двери он успел заметить, что холостятская жизнь научила его хорошо готовить. И особенно он крупный специалист по-итальянской пасте и спагетти. И соус, якобы, он делает изумительный - просто настоящий делишес… Раиса ещё раз поблагадорила его и пообещала непременно зайти в гости, если у неё будет возможность. В своей несуразности, он очень симпатичный мужчина, особенно с напьяленными очками - подумала она, закрывая за ним дверь. А чего я приехала домой, что-то же мне надо было. Ах да вспомнила!  И она достала из письменного стола толстую общую тетрадь в линейку. Я обязательно прочитаю им свою «Луну».  Боже, а что же ещё, что же ещё почитать? Может быть «Добродетель». Но она не была уверена в этом. - Анука прочти, я послушаю - сказал давно не появлявшийся голосок. - А с чего начать?
- Начни, пожалуйста, с «Добродетели».
- Хорошо - слушай же. И она остановилась у зеркала.
- Только читай медленно - сказал голос.

Гусеница милая на сорока ногах
Ползи комне страптивая - поведай о делах
Промолвив ей застенчиво, прикрывшився листком
Висит на ветке вишенка, играя черенком
Гляжу я, как ты трудишься, мне очень жаль тебя
Дивлюсь я, как ты тужишься - ты пожалей себя   

Живу я как горошина, по вкусу - как трава
С боков покупарошенна и видом как кора
Не еж меня, отравишься - давай лутше дружить
Ведь ты мне очень нравишся, нам месяц бы прожить

А там гляди состаримся - тогда не жаль себя
Давайка мы обнимимся я посмешу тебя

И гусеница в радостях ответила в сердцах
Не буду делать гадости и никчему твой страх
Я душечка, хорошая сказала она вдруг
Глаза мои заросшие - я буду верный друг

Но были беззащитные весёлые друзья
По-детски безобидными природа создала

Вот птица синекрылая над деревом кружит
Глазами, как вертилами, над древом ворожит
Давйка попращащаемся воскликнули друзья
Ведь жизнь-то кончается и видно не судьба

Эх, не печалься ты подружка
                Сказала вишенка всхлипнув
Мы всёравно найдём друг дружку
В объятья к гусенице прильнув

Но нет, постой, взревело древо
Ни дам в обиду никому
Вы мне дотронулись до чрева
Хранить вас буду как смогу

И ветви в верьх поднявши грозно
Оно прогнало злую птицу
За тем пригнувшись осторожно
Оно промолвило как жрица

Когда ты доброму свидетель
Где дружба побеждает злость
Всего важнее добродетель
Так издавна уж повелось.



Всё стихотворение она читала наизусть, смотря на себя в зеркало и наслаждаясь собой. Раиса пробовала морщиться, чтобы сощетать морщины. Я похожа на свою бабушку - думала она. У меня такое чувство, что Роджер сделает мне в скором времени, предложение?
      - Как бы не так, держи корман шире, а кошелёк глубже - выпалил голос. Нужно ему больно жениться на старости лет. Будешь ты у него в любовницах числиться, пока его будет всё устраивать.
      - Много ты понимаешь - деревня. Да при одном моём желании, он сделает...
Дальше она не досказала, поскольку не была уверена, что действительно он мог сделать для неё.
      - Поживём - увидем.
      - Вот и поживьём. А как, кстати, моя «Добродетель»?
      - Мне нравиттся. Как на Голгофу, но вместе…   У твоей Вишинки много благородства, одним словом впечатляет. А второе стихотворение, какое?
      - Подожди, мне надо накормить кота. Раиса открыла чемодан, но кот, как не странно, не спешил вылазить. У кота был такой вид, будто он хотел сказать.
      - Вот если бы тебя держали в этом вонючем чемодане голодного, с полным мочевым пузырём и читали какие-то байки перед зеркалом, то ты, несомненно - бы взбесилась. А я тебя только укушу, и не сейчас, а когда наемся.
Но к великому Раисыному счастью, коты не умеют говорить.
      - Вылазь кисенька, вылезай мой родной кот.  Это можно сказать, единственный свидетель моего морального разложения - подумала она.
      - Иди моя золотая котяра, вылазь же по-хорошему.
Фигаро, наконецто, вылез из своего укрытия и вытягиваясь лёг на спину
Раиса нагнулась, чтобы почесать ему живот. Но не тут-то было. Фигаро сгруппировался и впился зубами в её руку.
      - Это тебе за голод и перегрузки, а это, за твои кривляния перед зеркалом. И что самое главное, природа распорядилась явно по Божьему велению и вселила в этого кота явно не кошачьи мозги.
      - Кисенька прекрати кусаться, иначе получишь последнее китайское предупреждение.
И кисенька подчинился, отпустив её руку. Ему явно не хотелось быть закрытым в ваной комнате, где правду сказать, тоже были кое-какие развлечения. Там он сбрасывал на пол обсолютно всё, что попадалось, попутно раскручивая туалетную бумагу.
Позвонил телефон. Это был Роджер.
      - Как ты доехала?
      - Очень хорошо, без особого трафика
      - А я за тебя немного волновался. Ты с самого утра была какая-то рассеянная.
      - Ты работал, и мне не хотелось тебя отвлекать. Домашнее задание я сделала быстро и я лягла. А когда проснулась, ты уже спал. Я включила тихоничко телевизор, шёл очень странный фильм с участием Мишел Файфер. Наркотики, полиция, убийства и всякое такое, что обычно увлекает. А потом я пила чай и ела твои рисовые коржи.
      - Ну и как, можно кушать?
      - Да ничего - съедобные, если только с клубничным вареньем. У тебя много работы? - спросила Раиса.
      - Да сладкая, хватает сегодня. Я должен быть в суде, а за тем у меня состоится митинг.
      - А что ты будешь делать?
      - Я хочу просмотреть свои стихи, очень хочеться, чтобы мои стихи понравились.
      - Я даже не сомневаюсь в успехе - обнадёжил её Роджер.
      - Спосибо за поддержку милый.
      - В любое время дня и ночи, моя прекрастная лэди. И ещё, я буду в офисе после трёх, - позвони мне.
      - Обязательно, непременно - ответила она, и они распрощались
.
      - Ну и Раиса, ну и везучая баба - сказал голос. Да он просто чудо!
      - И не баба, а женщина - сказала она. Мужем битая, и врагами стреленная.
      - Так ты же никогда замужем не была?
      - Класики не знаешь - паря. Это один персонаж из фильма «Член правительства»
      - Ты что, начала заговариваться на старости лет? Давай читай свою «Луну» мис Дуллитул...   
      - Хорошо, слушай же! Только ты должен знать, это стихотворение, я написала на одном дыхании и не собираюсь менять ни одного слова.
      - Давай-давай, читай и не юродствуй.
      - «Хвалу и клевету приемли равнодушно, и не оспаривай глупца»- процетировала Раиса, и ещё добавила, тоже мне професор Хигинс.
      - Это я-то глупец - возмутился голос, это я - то?
Но Раиса, невозмутимо сказала, называется «Луна»

Луна, рассыпавшись по морю
Его ласкала в перламутре
Своим теплом, укутав зори
Нас провожала ранним утром
Луна мой друг и мой попутчик
Ты растревож мне душу светом
Тропинку сердца - через тучи
Ты проложи мне этим летом
Полны загадок твои дали
А помнишь, мы с тобой встречали
Рассвет, щадящий наши души...
Необессудь мой друг - послушай
Тебя прошу по дружбе дальней
Мне послужить лишь этой ночью
Не разглашу я нашу тайну
И удалюсь к рассвету прочь я.

      - А о ком это ты? - спросил друг.
      - О нас - ответила она. Но если хочешь правду - то больше о себе конечно. А ежели точнее, то я представила себя мужчиной, и только после перевоплощения, я смогла написать.
      - То-то я подумал сразу, что мужским духом пахнет. Если верить в реинкорнацию, то каждый человек в прошлой своей жизни мог быть кем угодно, кошкой или носорогом, например. Интересно, а такие как я - внутренние, кем были?
      - Те, которые внутренние, я пологаю, всегда при своих хозяевах состояли. У одних - продолжала Раиса, внутрение голоса напоминают моего Фигаро, дикого непоседы, которого интересует каждый укромный уголок, где за поворотом может оказаться непредвиденное, завораживающее, опасное и пугающе. Бывают и другие люди, у которых нет обсолютно никакой комуникации с потусторонним, невидимым для чужого глаза. Так вот, эти люди плывут по течению и бются на каждом жизненном повороте, не анализируя, почему так, а не иначе (это я всё образно конечно) - продолжала поучительно Раиса. Таким людям, я пологаю, живётся не уютно, серо и не интерестно. И они эти люди растрачивают много нервов и энергии
      - А таким, как ты, везучим, красивым и с нормальными внутренними голосами живётся намного легче, да?
      - На всё воля Божья - многозначительно ответила Раиса.

                Борис.

Ух, какя красивая женщина, да ещё и соседка. Интерестно, очень интерестно, неужели она не замужняя. Нет, не похоже, размышлял Борис, кольца он не видел.
      - А ты пойди и одолжи у неё утюг - предложил Бориса Комисара внутренний голос.
      - Чего одолжить, утюг?
      - А помнишь, твой друг Марк рассказывал, как у одного мужика жена ушла на работу и он, этот мужик, надумал к соседке зайти в гости... Одолжить утюг, прекрастный повод, не правда ли...
      - Нет, не помню, очень смутно, напомни, пожалуйста.
      - Так вот, подымается этот мужик на второй этаж и думает, хотя бы соседи не увидели, подымается на третий этаж, и опять ему пришло в голову, а у моей жены ноги намного длинее и волосы натурального цвета. Подымается на четвёртый, звонит в дверь. Соседка, улыбаясь, открывает дверь, а он ей этот мужик и говорит: «Да пошла ты нафиг со своим утюгом»
      - Да интересно, но очень долго рассказываешь. И ещё ты забыл, что мы живём в Америке, сдесь у всех есть утюги.
      - Тогда, пойди, одолжи кофе или термометр.
      - А зачем термометр?
      - А за тем, что при одном её виде у тебя поднялась температура и последующее время ты будешь, болен, пока конечно, не добёшься своего, я то тебя знаю.
      - Да, соседка что надо, то, что доктор приписал - думал господин Комисар, направляясь в душ. Он долго и тщательно мылил себя, лил на голову шампунь. За тем гладко выбрился, надушился, побризгал под мышками, надел вильветовые брюки, рубашку. Долго стоял, перед зеркалом вывязывая галстук. И наконец-то надев замшевые ботинки и спортивного покроя пиджак в слегка видимую клетку, сказал в слух - была, не была! – А галстук тебе зачем? - Для солидности…
Раиса открыла дверь, держа в руке открытую тетрадь.
      - Вы знаете - сказал Борис, улыбаясь, у меня закончился кофе и я иду в гастроном. Вот я и подумал, может вам чего-нибудь и надо. Его лицо стало серьёзно, лишь только несколько морщин под правым глазом и съуженные зрачки его коричневых глаз выдавали его намерения продлить беседу и познакомиться поближе. Вобщем можете мной распологать - сказал он, разлядывая свои ключи, какбуд-то он видел их в первый раз.
Так это же прекрастная идея, - подумала Раиса, вот я на нём и проверю свои стихи. На вид он интиллигентный человек. 
       - Хотите, я угощу вас кофе и ещё у меня есть копчёная индюшка. Я могу сделать путерброды с красной рыбой - желаете, гостеприимно предложила Раиса, размахивая тетрадкой.
       - Да уж и отказаться грешно.
       - Тогда заходите, не стесняйтесь.
       - Может быть, я захвачу коньяк, у меня есть армянский юбилейный, очень вкустный. Вот мы с вами и выпьем за знакомство.
       - Хорошо, если только за знакомство...
Не прошло и пол минуты, как Борис появился с бутылкой Юбилейного и двумя лимонами.
       - Это всё, что я нашёл в холодильнике!?
       - Не переживайте - сказала Раиса, ставив на стол несколько пудербродов с красной рыбой и копчёной индюшкой. Борис разлил коньяк в приземистые хрустальные бокалы и нарезал несколько ломтиков лимона
       - Что это у вас за записи?
       - Это стихи, иногда балуюсь на досуге
       - Ой, правда, - вырвалось у него, - почитаете? Его лицо выдавало удивление и восторг. Вы счастливая, я вам завидую белой завистью. Я всегда мечтал чего-то там написать, но к великому сажолению у меня не хватало воображения. Это, я пологаю Божий дар. Раисыно лицо излучало благодарность, и это было настолько убедительно, что Борис предложил тост за её литературные успехи.
Он сделал несколько глотков, а Раиса пригубила.
       - Вы не пьёте - спросил он.
       - Нет, почему же, иногда я могу выпить. Просто сегодня у меня очень загруженный день, и я предпочитаю иметь ясную голову.
       - Да конечно, вы обсолютно правы.
       - А чем вы занимаетесь?
       - Вобщем-то я аналист, т.е. програмист. Я работал, как говорят по-найму, на одну большую бугалтерскую фирму. А на прошлой неделе закончлся контракт, и я сейчас без работы.
       - Вам нравится ваша работа? - спросиа Раиса, подняв фужер и разглядывая его содержимое.
       - Вы знаете, если говорить правду, я давно не задавал себе такого вопроса. Деньги платят не плохие, Всякие разные бенефиты, включая+ медицинское покрытие, иногда, даже бонусы бывают. Вот только 13 зарплату не платят... Но на данный момент, я без работы, хочу немного отдыхнуть. Может быть, поеду куда-нибудь. У меня приятель живёт в Сан-Диего, махну, тем более, я небыл в Калифорнии. У него появилось желание расспрсить о её делах, но чисто интуитивно он поборол в себе любопытство. Если женщина захочет рассказать что-либо, то непременно это сделает. И он попросил прочитать какое-нибудь стихотворение, если она не возражает. И ещё он добаил, что имеет большой опыт в этом вопросе, то-бишь слушать, поскольку его близкий друг, пишет ситихи на весьма професиональном уровне. Раиса приготовила кофе и поставила вазочку с бисквитным печеньем на стол. - Хорошо, я прочитаю вам свою «Добродетель». Она почему-то поднялась со стула, по-видимому, ей так было легче читать. Её щёки покрылись не большим румянцем. Смешно - подумал Борис, какбуд-то на вступительном экзамене.
- Называется «Добродетель».
Пока она читала своё детище, он успел обвести взглядом её квартиру, при этом не на сикунду не пропуская ни одного произнесённого слова, но попутно рисуя небольшую картину, акцентируя внимание на удобной американской мебели, принтах на стенках, и конечно, её одежде.
Аналитический ум програмиста позволял ему решать порой сложнейшие жизненные вопросы. Он мысленно попытался сравнить Раиу с Катюхой.
Боже мой - думал он, она пишет не хуже Марка, и тут же напрашивался вопрос, а почему она должна писать хуже?

Когда ты доброму свидетель,
Где дружба побеждает злость
Всего важнее добродетель
Так издавна уж повелось.


Этим последним четверостишьем Раиса закончила своё стихотворение. Воцарилось не долгое молчание, которое нарушила хозяйка дома.
       - Какое у вас впечатление? - спросила она, смотря Борису прямо в глаза.
       - Я не большой знаток поэзии - сказал он, дослушав, не проронив ни слова за время её чтения. Он прекрастно знал, что поэта нельзя перебивать. Когда-то Марк ругал его за это.
       - Мне очень нравиться, хотя у вас очень развита глагольная рифма, в частности в этом стихотворении, но она не заметна, за счёт образности и жизнинности, которую вы вселии, или даже можно сказать вдохнули в Вишеньку и Гусиницу. Это просто великолепно. А дерево, - которому вы дотронулись до самого чрева, оказалось весьма благородно. Какбуд-то вы привезли его за тридевять земель и посадили сдесь, перед вашим окном.
       - Вам действительно нравится? - я, вы, знаете Борис, я вам очень благодарна.
Она посмотрела на часы, что не ушло от внимательного взгляда соседа.
       - У вас так уютно дома, что я забыл цель моего визита... Мне действително надо сделать кое-какие покупки.
       - Да пожалуй, у меня то же целая куча дел - сказала она, провожая соседа, и уже у самой двери, как бы опомнилась. - Вы забыли свой коньяк.
       - Ну что вы ради бога - не стоит.
       - Нет-нет, я настаиваю, пожалуйста - сказала она, протягивая бутылку. Мы допьём его в следующий раз.
       - Очень хорошо…  Если такими тэмпами, то нам его хватит на целый год, и они оба рассмеялись его шутке
       - Будете в наших краях - заходите на огонёк - сказал он вместо досвидания. У Раисы действительно накопилось много дел. У неё был аппоинтмент в маникюрном салоне, на Брайтон бич, затем она должна была зайти к Фаине, в магазин женской одежды. Она достала тонкую папку для бумаг и вложила туда несколько отпечатанных стихотворений.
А что это такое? В папке лежало несколко листов бумаги сложенных   в двое.
Она развернула их и ахнула, это были несколько черновиков, давно забытых ею стихов. 
          Горы высокие
Богом забытые!
Мысли далёкие
Грустью покрытые
Сердце сжимается
В пропасть смотрящего
Лишь птицы встречаются
В небе парящие
Но он подымается
Всё выше к заветному
Там всё прощается
Ветром, залётному…

        - А кто это он подымается и куда? - спросил голос.
        - Он - это человек, а куда - ты спршиваешь, к заветному конечно...
Раиса вышла из дома, села в автомобиль и, поехала прямо на Брайтон. Или в силу своего не долгого пребывания в этой стране, или же по каким-то другим причинам, но её тянуло к себе в Бруклин. Какое-то странное чувство преследовало её с самого утра. Ни даром же я встретила Бориса.
        - А как же Роджер?  Спросил голос    
        - Да отцепись ты холерик, ну прямо пристал как мокрый лист к голой заднице. Ни даёшь сосредоточиться, ну прямо пиявка
По дороге на Брайтон, ей пришла в голову умопомрачительная идея. А почему бы ей не съездить с Борисрм в Калифорнию? А что, почему бы и нет...
        - Дура ты дура, заорал её голосище, а как же курсы твои и, что ты скажешь Роджеру?
        - А я ему скажу, что у меня объявилась там родственница, которая по маминой линии и, я её давно не видела. Ах, какая я умненькая и благоразумненькая, аж самой приятно.
        - Я тебя просто ненавижу и, ещё призераю - сказал голс.
        - «Тот, кто умеет только ненавидить или тольколько любить, завидно преметивен» - процетировала Раиса      
        - Никакого честолюбия, никаких комплексов,  противно!
- Да я шучу с тобой, неужели ты не понимаешь?
- Нет, не понимаю!                Марк.                Огромный солнечный луч вылепил не понятную скульптуру жёлтого цвета на соседнем доме. Марк выглянул в окно. Канализации парили, машины, и люди тоже парили. Дед Мороз заморозил лужи. Тоже мне зима - подумал он, - 7 по цельсию. Вот там где я отдавал свою воинскую повинность, так вот это была зима…
       - А разьве повинность отдают - переспросил голос.
       - Ты что, проснулся после долгой спячки?
       - Это невинность отдают - сказал голос и добавил, ты что еврей?
 А Марк, в свою очередь прочёл наизусть.

Ещё не закончилось столетье
Всё ещё убивают людей
Наш мир окружает давление
Давай за работу товарищ Еврей

Евреи, это самая древняя нация
У евреев всегда есть их вопрос
Евреев клеймят когда
                Наступает инфляция
Напускают в вину
Что якобы, кто-то, съел купорос
Да им невдомёк, что они просто завидуют
Изо рта выливается злость кислотой
Евреи как воины всю жизнь парируют
Удары с засады нечистой рукой.

 - Так вот - продолжал Марк, село называлось, очень можно сказать со странным названием, «Севастлейка.» Это было в Горьковской области. Холодина была просто невозможная, минус 30 градусов по-цельсию. Нас было человек 80, загнанных в какой-то предбанник. Раздели догола, поставили в какую-то шайку, наполненную хлоркой. За тем нагнули и засунули в задний проход какую-то пробирку, помыли и дали по две пары кальсон с завязками с самого низу, как положено по уставу, и сказали: «Служи Советскому Союзу». А через некоторое время, после принятия присяги, вызвали в штаб и дали понять, что служить надо примерно. И если паче чаяния, он заметит, что-нибудь такое, что противоречит советскому человеку, то он просто, без всяких, обязан доложить об этом заместителю по политической части. И ещё сказали, что общество вознаграждает таких людей, которые лояльны строю в котором живут. Одним словом из него хотели сделать обыкновенного стукача. Интересно, - подумал Марк, почему ему пришло это именно сейчас, через несколько десятилетий, странно, очень станно. Он был единственным евреем - салагой, среди таких же постриженных налысо не евреев. Но после нескольких потасовок за первые два месяца пребывания в Советской армии его больше не докучали с подобными поручениями, но зато стали уважать.
Он включил радиоприёмник. Хавард Стюрн рассматривал полуобнажённую молодую женщину и восхищался её безупречным телом. Он, попутно задавал всякие каверзные вопросы, на кои, полуобнажённая, кровь с молоком, и с загаром  девица, отвечала с приогромным удовольствием. Сколько мужчин у неё было? Имела ли она связь с женщиной?  Лаконичные ответы, сыпались, какбуд-то это был не рот женщины, а запраугромированное устройсво. Странно всё же устроен человек, особенно современный человек.
Да, Хавард действительно молодец. Умеет раскрыть сущность человека в течении несколких минут. Но это, пожалуй, не самая главная его заслуга, или, скорее всего задача - поставлення кем-то, я пологаю очень умным. Нет, даже не так. Кто-то очень умный, имеющий большое колличество информации, хорошо понимает, что наше общество перестраивается весьма медленно по-сравнению с прогрессом человеческого гения. Так вот, этот кто-то, и должен нанять на работу таких {Хвардов, - несомненно талантливых людей, похожих на поводырей с длинным хлыстом.
       - Мне нравится ход твоих мыслей - сказал голос. Слава Богу, ты к 46 годам поумнел и перестал повторять свою любимую поговорку: «Если ты не можешь делать то, что тебе нравится, то пусть тебе нравится то, что ты делаешь», больше не работает.
       - Что не работает?
       - Видишь ли мил человек, у тебя собралось достаточно записей, всяких жизненных наблюдений,  до чёртиков, одним словом достаточно материала, чтобы начать писать книгу.
       - А на какую тему?
       - На иммигранскую конечно, на какую же ещё. Ты, и твой жизненный опыт.
       - Что, перебил Марк, чем больше живу, тем больше делаю ошибок.
       - Ну, ты уж не прибедняйся, я за тобой слежу и тебя блюжу - сказал голос по-отечески.
И Марку вспомнлась интересная, но не очень приятная история. А любая история не бывает без предистории. Надо начать с того, что в Советской армии он очутился, как и все остальные нормальные люди. Пришло время служить, и как говорят, вперёд с песнями. Но у него было за 18 летними плечами достаточно послевоенного уличного опыта, вперемешку с наставлениями прозорливых родителей. Родителей, прошедших и познавших все прелести советского реализма.
       - Так вот тебе и начало твоей новой книги Вася - сказал голос.
       - Почему ты всегда перебиваешь меня на самом интересном?
       - Я не перебиваю, а наоборот, тыкаю тебя носом, как слепого котёнка и конечно даю тебе советы. Потому, что я это ты, но только не видимый.
       - Так гдеже ты был, когда стреляли - спросил Марк. Когда мне приходилось туго и небыло у кого спросить совета. Что молчишь? - переспросил Марк. Но молчание было долгое и Марк опять придался воспоминаниям.
Да, село Севастлейка. Только одно название, о чём может сказать. Но люди хорошие, добрые. И фамилии у них обыкновенные были; Шкретовы, Рубцовы, Сальниковы. А место было лесистое, какбуд-то бы плодородное, но никто ничего не выращивал. Но, тем не менее, обед в каждом доме, в котором ему приходилось быть приглашённым, был царским. И только потому, что в его распоряжении, был огромный КРАЗ-214, с тремья ведущими мостами. На этой машине, ему пришлось побывать в таких не предсказуемых ситуациях, что только благододоря Господу Богу, он и его шайка-лейка, находящаяся в кузове, остались живы. Даже стыдно вспоминать. Им отвели участок леса в пол квадратного киломметра, да такого дремучего леса... Где леший водится и оборотни снуют. Одним словом, для храбрости пришлось выпить этой гадости, заранее припасённой и спрятанной под сиденьем на всякий пожарный случай. Он был самый главный по заготовке дров для офицерского и сержанского состава. И они, тогда набрались этой масандры, (так называлась смесь спирта с дистилированной водой, которая заливалась в сверхзвуквые самолёты, для форсажа) до такой степени, что он перепутал кому какие дровишки, из лесу вестимы. И привёз заместителю по-политической части, маёру Костину, тонкую сосну, а свехсрочнику Шкретову - отборную берёзу. И ещё он тогда добавил, что попался плохой участок леса.  Боже правидный, они забрались тогда в такую чащобу, как рисовали на конфетах «Косалапый Мишка». И конечно не заметили маленькое незаметное захоронение, судя по крестам, староверов – дырников.
         - Кто такие дырники? - отозвался пропавший голос.
         - Ты опять перебиваешь - огрызнулся Марк.
         - Видишь ли, Господь поставил предо мной задачу - сохранять тебя, вот я и стараюсь всю жизнь. И если ты заметил, то последнее время мы стали меньше разговаривать. Поскольку человек, к определённому возрасту, становится мудрее и делает меньше ошибок. Но это сейчас никчему, главное, что ты имеешь не плохую идею. Все писатели, обычно, начинали с автобиографии, так почему бы тебе не попробовать. Вот тебе и начало твоей книги. Прямо взяли варёное яйцо, очистили, посолили и поставили на серебрянной подставочке - не обижайте Бога ради, отведайте, всё это выдал  его голос, членораздельно, ставя, почти после каждого слова запятую.
       - Да, конечно - сказал Марк. Засунули тебе солённое яйцо, напичканное холестерином, вздохнуть нет мочи и сказали - пиши.           - А вот возьму и напишу, ещё как напишу...
Ох, какой я умненький благоразумненький - подумал про себя Марка внутренний голос, и сказал вслух, как говорили когда-то на Подоле       
 - «Поживём - увидим».                - Кто же они такие, эти дырники? - неуспокаивался голос.
 - Обыкновенные староверы, которые высверливали дырку в заборе, или, скорее всего, выбивали сучок в доске забора и молились.
- Странно, очень странно.
- И ничего странного. Господь Бог один, и молись ты на водосточную трубу или на бутылку минеральной воды, безразлично... Если суждено тебе, тебя обязательно услышат.
-- Так вот, мы наехали на край одной из пяти могил. И надо же, на наше счастье, мимо проезжала подвода, запряжонная захудалой лошадёнкой. И возница, я даже не помню его имени, сильно рассерчал на нас и неперестовая, журил нас, советских солдат. Но мы, конечно, всё потправили, кое-где подсыпали, и даже соорудили новый крест из тонкой берёзы. Но мужичин не унимался и всё бранил нас антихристов, на чём свет.
Тогда пришлось этого неугомонного дядю усластить и отлить ему совестному пол конистры самолётного горючего (которым снабжа Марка его товарищ киевлянин Вовик, работающий на ТЗ-22, т.е. топливозаправщик с бочькой, в которую вмещалось 22 тонны этой дорогостоющей смеси), от которой было веселее коротать эти, порой скучные, армейские будни. Да, действительно, большое спасибо Вовику, он поддержал его морално. Особбенно после той драки, когда он разбил сопло своему непосредственному командиру - сержанту Шарипову из Ленинграда.
          - Где ты был, когда воняло дерьмом? Нет, я обманываю, зимой в мунус 25 по-цельсию не воняло, а пахло. Пришлось тогда, в тонкой шинеле, сбивать железной трубой коричневые вершины, которые выросли над деревяными дырками заснеженного туалета. И всё это благодоря сержанту Шарипову, у которого, кстати говоря, была молодая жена под боком. А ещё говорят, что евреи самые умные, нет, я наверно исключение - подумал Марк.
Так вот, не евреи угощали сержанта Шарипова самогонкой, присланной из, отчего дома в резиновых грелках, за что получали увольнения в город. А я ходил через день на ремень, а через два на кухню.
Марк достал новую толстую общую тетрадь и написал большими буквами, будет называться «Воспоминания и встречи»

Село Севастлейка, типичные русские хатки - срубы, пивная, в которую иногда завозили жигулёвское пиво. Сельский клуб, где танцы были,   до упаду, обсолютно под любую музыку и в большенстве случаев, под радиолу. И он, с первой своей самоволкой, познакомился с заведуещей бибиотеки. О настоящей любви, я и не мечтал тогда, но дружба у нас получилась на славу. Так вот Нина, жена капитана лётчика-перехватчика, сгладила это несправедливое время, отогрела, накормила, напоила и самое главное уложила. И даже подымала вовремя, что бы, он мог попасть в казарму, (перелазя через высокий забор - разумеется) до подъёма роты. И всё это только потому, что в её глазах, он нашёл родственную душу, а может быть и наоборот. Любовь к литературе, особенно к поэзии, пробудились во мне, буквально с первой минуты нашего знакомства...
Жена капитана лётчика-перехватчика. Да, сказал Марк, пока её муж на скорости 3М (3600 км в час), нажимал на красную пусковую кнопку и посылал несколько тепловых ракет в сторону поротивника где-то на учениях, а его жена перехватила меня, наивного и нецелованного. И что интересно, сумела удержать на протяжении двух лет, зацелованного, порой доведённого до неистовства и зачастую, выпотрашённого до состояния полной  прострации..
И он вспомнил, как ошалевши от секса, вожделённо тянулся к этому плотоядному, обсолютно не уставшему телу. Женщина, в настоящем и справедливом понимании этого слова. Женщина не чувствовавшая усталости, а наоборот, жаждавшая постоянных встреч. Я тогда говорил ей, приеду на гражданку, устроюсь на работу и обязательно заберу её к себе в Киев. А она только улыбалась и всегда говорила: «Мой мальчик, ты забудишь меня на третий день своего приезда» Вобщем-то она оказалась права. Я её никуда не вызывал, но зато , периодически, посылал ей посылки с апельсинами и книгами, Нина обожала их в одинаковой степени.
Что-то у меня мои воспоминания сумбурно перемешиваются в памяти - подумал Марк и тут же, сам себя успокоил. Книга не должна выглядеть как хронолагическая таблица. Буду писать по-памяти, а там посмотрим.
       - Ты вот давича вспомнил о царском обеде, так чем же тебя потчивали хозяева язычники - полюбопытствовал голос.
       - О, обеды были на славу. С начала подавали окрошку, сделанную на берёзовом соку, с мелко нареранным зелёным луком, красной редиской, крутыми яйцами, мелко нарезанным укропом, и если мне не изменяет память, с добавлением бычков в томате из консервной банки. Следующее блюдо, был варённый циплёнок и бульён из него, затем всякие соления, и в завершения пироги с капустой, рыбой и грибами. Да, чуть не забыл за московскую водку и квас. Если мало, тогда могу ещё чего-нибудь вспомнить.
Где начинается авиация - кончаится порядок. Так говорили у нас в части. Мой КРАЗ, был непосредственно прикреплён к эллектростанции на колёсах. Аварийная станция, оснащённая двумя дизелями в содружестве с гинераторами, подавла аврийное питание на радиолакационную систему посадки, с большой крутящейся полусферической антэной. Эта система, позволяла в любое время дня и ночи вести пилота по-правильному курсу, и с исключительной точностью, выдавала правильный азимут и глиссаду, доводя самолёт до ВПП. Так вот, я сидел в этой аварийной станции и читал запоем книги. И лишь в экстренных случаях, когда выбивало напругу, я должен был моментально подать её, эту напругу на локатор. Были, конечно, кое-какие ньюансы, которые надо было знать, как, отче наш. Так вот, там где начинается авиация - кончается порядок. Честь офицерам, ниже капитана, никто не отдавал, ременнь с не начищеной бляхой висящий у многих, зачастую на ширинке, не видел зелённого камня по две недели. Но за то, в политическом аспекте, каждый солдат был поткован на самом высоком уровне. Но мало кто верил в басни, рассказываемые неким, я даже не помню его имени, на полит-занятиях. Этот некий и сам не верил в то, что рассказывал. Смех и слёзы, или, как зачастую поговаривал мой отец, «баринивщина» продолжалась с 1917 по 1991 года.
Марк забарабанил карандашом по тетрадке, протёр очки и ни с того ни сего начал смеяться. А сейчас, ещё большая баринивщина проходит, но только под прикрытием красивого слова - демократия. Так кудыж, бедному крестьянину податься. Да, не легко пожилым людям прожить сейчас в бывшей стране советов на одну пенсию, которой едва хватает-то уплатить за жильё. Он сам, своими глазами видел стариков, роющихся на помойке, в Москве. И ещё он видел длинные соболинные шубы, подметающие улицы Киева, надетые на жён новых бизнесменов-украинцев направляющихся в польский костёл послушать органную музыку. Кстати говоря, в этом костёле, находился в своё время, один из лутших органов Европы, вывезенный немцами во время войны.                Позвонил телефон и отвлёк его от печальных дум.
Это был Франк.
      - Здравствуй папа, как ты поживаешь?
      - Всё хорошо. Почему ты не в школе, уже девять часов утра.
      - У меня сегодня нет первого урока, я не должен торопиться.
      - Что, на работу не спеши, а на обед не опаздывай?
      - Папа, переведи на английский.
      - Ладно, забудем. И не забудь надеть кальсоны, на улице очень холодно.
      - А что, если я их надену, на улице станет теплее - сказал остроумный сын.
Весь в меня подумал Марк.
      - Знаешь папа, мне очень жаль бездомных. Представляешь, сколько этой ночью их замёрзло. Помнишь ты мне рссказывал, что среди них, очень много вьетнамских ветеранов.
      - Да сынок, и мне их тоже очень жаль. Но ничего мы не можем сделать, эти люди, в большинстве случаев - не нормальные. Боже мой, какой он хороший мальчик - подумал Марк и постучал по дервяной двери.
Послушай Франк, сделай одолжение, посуши, пожалуйста, волосы фэном.
      - А откуда ты знаешь, что у меня мокрые волосы?
      - Я, для того и называюсь папой, что бы знать всякие такие штуки.
      - Хорошо фазер, я всё сделаю, как ты сказал. И они распрощались 




Сколько стоит не очень большой остров.

Хочу на остров уехать, на Антигу – подумал. И купить где-нибудь поблизости не большой, даже можно сказать, очень маленький островочик. Построить огромную домину и жить холостяком. И переодически приглашать к себе друзей. Наташа чтобы приезжала и жила столько, сколько ей заблагорасудиться.
      - И что, ничего не делать? - спросил голос.
      - Это почему же ничего. Я писал бы книги, посадил бы на всём острове виноградники, ловил бы рыбу, занимался бы спортом. И обязателно, научился летать на самолёте.
      - Всё возвращается к первобытному...
      - А тебя что, это шокирует?
      - Нет, не в коем случаеё Просто, люди перестраиваются к зрелому возрасту.
Вопервых - сказал голос, - этот сон недосягаем, во всяком случае, для моего сознания, и, во-вторых, если ты и станешь когда-нибудь известным и богатым, то все острова, к тому времени уже раскупят и тебе ничего не останится. А если и найдётся какой-нибудь зачуханный, то он, обязательно будет заселён аборигенами, и у тебя появится много проблем, т.е. заганять их в резервацию и прочее, и прочее
      - "Это всё было давностолетии. Ты мой дружёк отстал от жизни, времена коллонизаторов прошли.
      - Да прошли. Но кто будет работать на твоих виноградниках?
      - Видишь ли, Антигуа - это большой остров, а я куплю маленький, где-нибудь не далеко, и люди будут приезжать на работу на лодках, а вечером, после работы отправляться на тех же лодках обратно. Коллонизаторов больше нет, а есть работадатели, заметил Марк, и включил свой любимый радио стайшин в тот момент, когда Джон Ленон пел: «Представь себе мой друг, что на Земле, голодных больше нет вокруг». Он когда-то побывал на одном из островов Карибского моря.  Тогда было солнечное утро. Он завтрака в   кафэ. Накрахмаленные салфетки и пёстрое разнообразие нарезанных, всевозможных фруктов, смешной разговор двух попугаев, хорошо пахнущий кофе и поджаренный французкий хлеб с жирным, похоже, по-вкусу, вологодским маслом, наводил его на размышление.
Он тогда отправился на пляж, прихватив с собой тетрадь и ручку на всякий случай, еслли Бог ращедрится и пошлёт с небес музу.
      - Я уже знаю, что было дальше - вмешался нетерпеливый друг.
      - Не мешай вспоминать - огпрызнулся Марк.
      - А я и не мешаю, я только знаю, чем у тебя это обычно заканчивалось.
      - Чем же раскажи, я послушаю?
      - Всё очень просто, как в том немом водевиле с Рудольфом Валентино, этим идолом - на которого молились женщины.
      - Давай-давай продолжай, пожалуйста, мне нравится ход твоих мыслей.
      - Так вот, ты сел под дерево, которое называлось Пальмой и начал читать или перечитывать написанное раньше. И возле тебя, как обычно, подсела миловидная в чёрных очках дама, подставляя солнцу своё тело, переодически ворочаясь с бока на бок.
      - Нет, мой друг. Тогда было совсем другое. Я пришёл на пляж, уселся под пальмой с тетрадкой. Но в голову ничего не лезло. Какае-то смешная птица с красными пьёрышками сидела на какосе и чирикала. И мне вдуг захотелось испить этой прохладной жидкости из этого плода. Да, но как же его достать. Это надо залазить, царапаться, дотягиваться, вобщем целая куча дел. И что ты думаешь? На моё счастье, вдруг, появился абориген, случайно проходивший мимо. И я, по-простоте своей душевной, предложил ему 10 долларов, если он снимет мне с дерева этот спелый плод. Абориген улыбнулся моему предложению, и засунув руку в задний карман своих льняных брюк, достал тугую пачку стодоллоровых асигнаций. За тем он предложил мне, залезти на дерево, но не срывать какос, поскольку это не хороший сорт, а просто залезти и слезти. За что он заплатит мне 100 долларов. И если бы не смех. Нет, опять не так. Мы услышали ржание двух светловолосых молодых девушек, оказавшиеся немецкого происхождения. Последние предложили нам перемирие, за что мы должны были угостить их дриньками. Не прошло и получаса, как мы подъехали на арендованном Джипе к какому-то загороднему бару, где мы дринькали, всё подряд и курили марихуану, завёрнутую в табачный лист. После чего, я долго не мог припомнить, что случилось со мной и рядом лежащей Хельгой.
     - Хельга - это же сервант?
     - Да сервант, но это не столь важно. Так вот Наташа мне тогда сказала...
     - Какая Наташа, причём сдесь Наташа?
     - Ах да, - это с другой оперы. Впрочем, Наташа, всегда и везде причём. Очень жаль, что её небыло тогда, вернее, я токгда и не догадывался о Наташеном существовании. Так вот, я не помню, как я добрался тогда в свой номер. Но на следующий день, Нино, так звали этого парня из Гандураса, приехавшего на этот остров, проигрывать свои доллары в казино, пригласил нас с Викой во французкий ресторан по случаю его дня рождения.
- Какого дня рождения, и, причём здесь Вика – спрсил голос?
- Да, ты прав, я тогда был один! С Викой, было дело на другом остраве
 
      - Да, сказал голос, судя по всему, ты давал подумать своей жене Ты типичное отражение советской действительности, молекула, сбившаяся со щёта, инфузория туфелька, скрещенная с евгленой зелёной, чума болтная, жертва оборта и осколок от унитаза - громко, продолжал распинать Марка его собственное внутреннее я.
      - Если будешь лаяться, то я тебя выключу на время - вот увидешь, пригрозил Марк. И ещё, осколок от унитаза, это не твоё, а Ремарка.
Знаешь, недаром говорят, где человек - там и грех. Без сомнения, мы все ходим под Богом. Каждому из нас придёться со временем держать ответ пред Господом, и особенно евреям.
      - А почему именно евреям?
      - Потому что евреи несут на себе ответственность, донести до наших дней веру, или, скорее всего наставления Божьи. И когда придёт Месия, то мы увидим всех наших родственников, начиная с Абрахама.
      - Интересно, получается - сказал голос. А как же быть не евреям, что будет с ними? Я пологаю на этот вопрос без бутылки не разберёшься.
      - И не без одной - заметил Марк. Но это на столько сложно, что мы не будем сейчас вдоваться в подробности.
      - А почему бы и не поговорить, у меня времени навалом, ты же сейчас не работаешь... Но в это время раздался звонок -- это был Влад.
      - Здравствуй папа, как ты поживаешь?
      - Не регулярно...
      - А как ты?
      - Тем же концом - по тому же месту...
      - Я смотрю, твой русский язык становится более совершенный...
      - Спасибо папуля - твоими молитвами. Но я звоню по делу, и, к сожалению, у меня не так много времени, пять экзаменов на носу. Расскажи мне вкратце, что ты знаешь о Сталине.
      - А зачем тебе?
      - Видишь-ли, на днях, я имел интересную беседу, даже можно сказать дискуссию, с ребятами. Говорили что угодно о нём, назыали его самыми последними словами, но вот единственное, что меня поражает, как Сталин сумел продержаться столько лет у власти?
      - Послушай Влад, рассказать о человеке за несколько минут, загубившего, цвет русской нации, искоренившего чистоту русской культуры, - это очень сложная задача. Но если хочешь, я тебе прочту кое-что, но это не моё. И Влад услашал на другом конце провода отодвигание перебирание и перелистование каких-то бумаг.
      - Слушай же, ты ещё там, живой - спросил Марк.
      - Живой, живой папуля.
      - Это я вычитал у Ларисы Васильевой, и специально записал, мне очень понравилось: «Мы божьей милостью, Иосиф Единственный Император и Самодержавец. Всероссийский, Московский, Киевский, Владимерский, Новгородский. Царь Казанский, Царь Астраханский, Царь Польский, Царь Сибирский, Царь Херсонеса Таврического, Грузинский великий князь, Смоленский, Литовский Волынский, Подольский и Финляндский, князь Новгорода, Черниговский, Ярославский, Обдоревский, и всея Северные страны повелитель и Государь Иверския, Каталинския, Кабардинския земли и области Арменския, Черкеских и горских князей и иных. Наследный государь и обладатель. Государь Туркенстанский, Киргизский, Кайсацкий. Мы Августейший Генеральный секретарь Коммунистический. Председатель правительства всесоюзного. Генералиссимус всех времён и народов. Почтенный корифей академии наук. Величапйший вождь и философ, экономистов и языковедов. Друг всех детей и физкультурников».
     - Вот тебе персона-паук, которая сумела сплести такую дремучую и непролазную паутину, где с 1924 года по 1953 сложили головы десятки миллионов нивчём неповинных людей. Мне кажется, что такие имена, как Тимерлан, Калигула, Атилла, и кто там ещё дай Бог памяти, ах да, чуть не забыл Гитлера, Ивана Грозного, могли бы позавидовать в кровожадностьи Иосипу Висарионовичу. И ещё, если хочишь, я тебе прочту свою поэму, я написал её после прочтения «Дети Орбата».
      - Нет, папуля извини, у меня действительно нет времени, давай в следующий раз, и не обижайся пожалуста, мне ещё надо позвонить маме.
      - Хорошо сын, береги своё здоровье и одевайся потеплее, у вас в Бафало очень холодно. И ещё, носи нижнее бельё. Мужчина не имеет права простуживать придатки, иначе он становится не мужчиной.
      - Что-нибудь ещё - спросил Влад.
      - Да мой дорогой и любимый сын, будь опрятным, и смотри за своими манерами.. Я насчитал четыре наиминования еды у тебя в тарелке, в последний твой визит, помнишь, в итальянском ресторане на Бейриче. И улыбающийся Марк почувствовал, как морщится его старший сын на другом конце провода.      
      - Папа спосибо за всё. Ты тоже смотри за своим здорвьем, а то я последний раз видел, что ты накладывал к себе в тарелку, явно не диетическое, и как, кстати, поживает твоя язва?
      - Какая из них?
      - И та и другая…
      - Будь здоров сынок.
      - Спасибо, буду - ответил Влад, и они распрощались.
И Марк почему-то вспомнил, как когда-то зашёл разговор о битве на Куликовом поле, и Наташа, услышавшая за входной дверью пошаркивание своего мужа, как робот, выдала краткую информацию:
«Пересвет швырнул пику в Челубея на Куликовом поле. А Челубей, в свою очередь тоже не оплошал. И тогда они упали замертво, проткнув друг друга, чем обесмертили свои имена у потомков, тем и побудили их  к подвигу». Пока, целую мам, - сказала она тогда               
      - Послушай Марк, почему бы тебе не написать книгу, ты ведь побывал везде, во многих местах?
      - Если бы, я действительно решил написать что-либо, то начал бы конечно с людей , которые населяют ту или иную страну. Затем, першёл к конституционным законам, если такие существуют, конечно. Зачастую в государственных структурах существует корубция, взяточниство и прочая буржуазная несоциальность. И лишь только затем, я начал бы искать персонажи, действующие лица, а это судя по всему не тяжело. Самое главное, в моём понимании - это довести читателю правдивые жизненные истории. Люди они и есть люди. Людям свойственны любовь и разочарования, ошибки и зависть. О зависть, да это такое слово, которое толкает многих на приступления. .
      - Ну, хорошо - сказал голос, а дальше, что будет дальше?              Но Марк и не подумал отвечать. Тоже мне праведник, пристал как банный лист к заднице.
      -  Да, я хочу написать такую книгу, которая понравится всем.
Наступило долгое молчаниеё
      - Почему ты молчишь?- проснулся первым голос.
Но Марк продолжал безмолствовать. Какие-то страные мысли кружились в голове, было бы не плохо прославиться где-нибудь на передовой. Да но
Америка нигде не воюет, да и возраст не тот. Людям нравятся всякие бульварные романы, о политике, я думаю, писать не стоит, и, только из-за того, что не имею достаточно информации, а пользоваться газетными статьями известных журналистов - это не по мне.
     - Другими словами - возмутился голос, ты хочешь сказать, что всё написанное в газетах это не правда
      - Видел ли ты когда-нибудь, как писает блоха?
      - Нет, не видел.
      - Вот я тоже не видел. Так вот политика ещё тоньше, и, несведущий, всегда попадает в эту тонкую паутину, из которой очень трудно выбраться. А если и повезёт, то непременно с выбитыми зубами.
      - Но у нас же разговор зашёл о покупке острова?
      - А разве для тебя что-либо новое - сказал голос. Мы всегда заводили разговор о минеральных водах и, заканчивали старыми калошами.
     - Это была любимая поговорка моей матери - сказал Марк. Ты себе даже не предстовляешь, как мне не хватат порой моих родителей. И чем я становлюсь старше, тем чаще, я их вижу перед собой. Я никогда и никому не читал это стихотворение, а тебе прочту мой друг. Я его написал после смерти отца.
     - А своей матери ты читал его? Но Марк не оветил.
     - Слушай же, нет постой, я тебя, пожалуй, обманул, я читал его Наташе.               
Отцу.

Белые розы на могиле отца
Чёрным гранитом оттенок лица
Острые борозды вместо морщин
Что украшало обычно мужчин

Цвет васильковый по памяти глаз
Весело смотрит, какбуд-то следит
И словно далёкий потухший алмаз
Добрый, из камня на вечность глядит

Честно прожил человек на земле
Добрым и злым помогая в беде
Добрую память оставил на век
С буквы большой мой родной человек.

 --- Очень проникновенно, заметил голос
Марк поджал губы и прикрыл глаза. Он вспомнил папу и маму, то морозное утро. Папа разогревал на плите большую выварку воды, а мама готовила путерброды с докторской колбасой. Родители собирались в какое-то глухое село на базар. Кипяток предназначался для Лизы (так звали нашу Победу с волговским двигателем). Папа проливал, тонкую стуйку кипятка, из чайника, на коллектор и края карбюратора. Всё это нужно было для заводки двигателя в зимнее время. Об антефризе никто даже не мечтал в пятидесятые годы. Боже, как это было давно и, Марк улыбнулся. А на обратном пути, два солдата, два молоденьких мальчика, раскрасневшиеся, на кирзовых сапогах лыжи, защитного цвета хлопчатобумажная солдацкая форма, чёрные погоны и, время, за которое надо было пройти 10 километров. Мама угощала их свежим творогом, остывшими катлетами, украинским хлебом и яблоками. А папа, остановив Лизу, помогал напялить лыжи и карабин на плечи, и давал напуцтвенную:  “Не торопитесь к финишу, иначе вам не поверят ваши командиры” “Ой вэй” - добавила тогда мама, они же побили олимпийский рекорд”.
Да ну и история, обсмеяться можно, подумал Марк                --- Может быть поделишся. 
--- Как-нибудь и поделюсь, быть может.
      - А о чём мы говорили - спросил Марк.
      - Мы говорили о твоей будущей книге
      - Бывает, кокда прочитаные страницы книги запоминается на всю жизнь. Но существуют и другие, проходящие мимо тебя, как люди на многолюдном перекрёстке, каждый думает о своём и, никто ни на кого не смотрит. Так вот такие страницы забываются. А я хочу написать хорошую, запоминающуюся.
      - Огурцов не хватит - сострил голос.
      - Ничего мой друг, лишь бы водки хватило - ответил Марк.
      - Но ты же недавно возмущался, что настроения нет, любимая женнщина за кордоном. Да кстати? - вдруг загремел голос и затопал ногами по обоим полушариям, его Марка, черепной коробки. А ты давно интересовался, что делается у тебя в банке?
      - Не волнуйся мой друг, две банки с клубникой и одна с чёрной смородиной стоят не тронутыми…
      - Ну а если серьёзно?
      - Я пологаю на годишку, так это хватит, а там опять за работу - мать её так...
      - А скажи мне - продолжал голос, когда последний раз ты был в отпуску?
      - А какой нынче месяц?
      - Ноябрь Маркуша намедни, давичася, вчерась - съязвил голос. И ты мне зубы не заговаривай, вон видишь, какой холодный дождь на дворе
      - В отпуску,  - задумался Марк, я был в прошлом году. весной, на Маргорите. Этот остров, пренадлежащий Венесуэле. Там не очень хорошие пляжи, но зато хорший шапинг и дешёвые рестораны. Русские любят. Там, туристов угощают в магазинах всевозможными напитками. Я сам лично видел мужчину средних лет с большим колличеством кульков, вылизающего на бровьях ( мягко выражаясь ), в сопровождении весёлой компании таких же мужчин и то же с кульками и матюгами. Нет, правда, русские люди любят. Все вещи добротные, и всемирно извесных дизайнеров, правда, говоря немного вышедшие из моды, но кто на это обращает внимание...
Самое главное, чтобы на лэйбе было написано - «версачка» и «арманька»...
       - А ещё тебе что-нибудь запомнилось?
       - Да конечно, шотландское виски дёшего и не облогается налогом.
       - И это всё?
       - Нет, почему же, там замечательные пиликаны - эти чудесные, не совсем добродушные, но очень трудолюбивые птицы. Они летают на бреющем полёте и с высоты наблюдают за добычей. А затем, увидя рыбёшку, на полном ходу, словно проваливаются и, уже в пути, складывая крылья, всей своей мощью и весом падают в воду. И ещё там зелёное море, жёлтый песок, хоршие рестораны и очень вкусно готовят (дары моря). Там я ел облденно вкусные лангусты, приготовленные на мангале, прямо отваливается голова
- так вырожаются на Брайтоне одесситы. И ещё там красивые дискотеки. А ещё там виный завод, выпускающий оболденно вкусный кофейный ликёр, и всего-то они делают несколько тысяч бутылок в год, по причине того, что голандцы не разрешают экспортировать за приделы страны.
       - Постой-постой, чуть ли не поперхнулся голос, ты же буквально секунду назад утверждал, что этот остров принадлежит Венесуэле, - ты що з глузду зъйхав?
       - Ах, да, ты прав мой друг хохол, я ошибся. Так вот, всё, что я рассказывал до винного завода - чистая, правда. А заводишко относится к острову, от которого мурашки выходят на теле
       - Рейкявик что ли?
       - Нет, - это Кюросау. Я там был с Викой и детьми. Там подают в ресторанах удивительные по вкусу и виду улитки. Особенно вечером,  красивая набрежная, усеянная всевозможными ресторанами и кафэ. Вобщем-то все остова где-то как-то похожи друг на друга.  И вобще, последнее время, мне всё больше нравится Флорида, всё же американский сервис не сравним ни с каким в этом зачуханном и хаотическом мире.
       - А когда ты там был?
       - Совсем недавно, меня пригласили мои американские родственники. Моей кузине исполнилось всего 90 лет.
       - Такого не бывает - заявил голос.
       - Ещё как бывает. Моя мама приходилась ей двоюродной сестрой, ну если по-русски, а по-американски, значится кузина. Вот и выходт, что я кузен. Одним словом, мне устроили настоящий карусель. Я сидел посредине, а мои родственники задавали мне всякие каверзные вопросы. Как я отношусь к тому, что произошло в России? Что я думаю о Ельцине? Что собой представляет Жириновский? Вобщем-то, с Ельциным я не знаком, а ежели бы довелось, то непременно посоветовал бы ему бросить пить и, следить за диетой. А что касается Жириновского, очень протеворечивая лчность, историк, не теряющий лицо при любой форме компромисса. Современность вызывает в нём несомненный интерес. Судя по всему, мои ответы удовлетворили моих либерально настроенных родственников. ( Чуть ли не шквал аплодисментов, как в театре).