Я к Вам пишу, а Вам читать лениво,
все письма бывших - скучная возня,
истёртое словесное огниво,
которым не разжечь уже огня.
Но всё-таки... Приветствие вначале -
есть правила. Да ну их, память зла.
Скучаете? Когда-то Вы скучали
под вкус вина в окружности стекла.
Ну, что бы в первой строчке? Во второй бы?
Рисунок Ваших губ, помады след...
Но что ещё мы можем вспомнить оба
теперь, когда прошло так много лет?
Обидел Вас... Чернильный грех не вытек,
бумага не впитала, быть беде.
Я к Вам пишу, я сам себе завистник
в одном письме и более нигде.
О главном - помню. Искры бы не высек,
уже прошло, но блажь во мне сильна.
Фаянс баварский, маленький сервизик,
и чашка кофе с видом из окна -
Знакомо Вам? Тем более - сегодня,
когда снаружи март, и всё в цвету.
Весна, весна, улыбчивая сводня...
О чём писать сегодня предпочту,
и как - не знаю. Жанр эпистолярный
сошёл на нет, увы, мой свет, увы...
А Вы освободились от желаний?
Прогнали навсегда из головы?
Не верится, что чувствами истлели,
принцесса грёз, Вы так же хороши.
Глухое одиночество в постели
способствует метаниям души.
Каков нахал... Простите, к чёрту догмы,
Вам скука - яд, и значит, в основном,
Вы памятью и чувствами ведомы,
бессонницей и марочным вином.
Тем более что март глядит влюблённо,
и свежий воздух вкрадчив, словно тать.
И ночь. Рука сама стремится к лону,
о чём ещё в такую ночь мечтать?
О том, что в прошлом письма обнаружив,
читаете отнюдь не свысока,
сдвигая невзначай полоску кружев,
прикусывая кончик языка?
Я к Вам пишу... Пусть даже не хотели
читать письмо. Пусть думаете - хам.
Но с плеч ползут атласные бретели,
поддавшиеся ветреным стихам.
Не пошлость, нет... Фантазии, наверно,
возможно, сны, а может, просто бред.
Но прошлое, оно совсем не скверна,
а мартовская скука приверед.
И жанр эпистолярный не в почёте,
кто нынче доверяется словам?
Постскриптум - если всё-таки прочтёте,
ответьте мне - а нужно это Вам?
***
Ещё глоток... Скажите-ка, не я ли
всегда писал для Вас одной "на Вы".
Не курите... Я помню, как бросали,
наверное, попытки не новы,
и эта удалась. А я не брошу,
пожалуй, к табаку приговорён,
вдыхаю дым. Привычка, и не больше.
Но если жизнь прижмёт со всех сторон,
то в помощь. Что ещё... Вы снитесь часто,
поверьте, что не вру, но хоть убей -
одни стихи, посуду бью на счастье,
стареющий, но бойкий воробей.
А тексты есть, глоток - и строчка сразу,
ещё глоток - лирический настрой,
как мартовская липкая зараза,
нежданно приходящая порой.
Записывать не хочется за чаем,
хотя в нём ром. Ещё глоток - и вот,
всё то, что мы так редко подмечаем,
в моей тетрадке дышит и живёт.
Да, лирика. Любовная. Не Вам ли
писал о том, что я секрет храню.
Но Вас не раз словами баловали,
в уме представив чувственное ню.
Обласканы, конечно... Всё, пьянею,
пора бы замолчать, но столько рифм
сплетаются в такую ахинею,
что мы всё говорим и говорим
без всяких слов. И всё-таки признайтесь,
не каждому дано уметь и сметь...
Вот новый текст, в нём Эрос и Танатос,
большая жизнь и маленькая смерть.