Дом двадцать девять по линии шесть.
Напротив — метро, посмотри.
Васильевский… Раньше горели здесь
Кинотеатра огни.
«Балтика» — до войны и после.
Механик ленту крутил.
И даже маленькой себя помню,
Как зал наполненным был.
Зритель то плакал, то улыбался.
Шёл фильм «Человек с ружьём».
И зал нам этот волшебным казался.
Всё празднично было в нём.
Нет больше кинотеатра.
Метро на Васильевском здесь.
Но рядышком, по шестой, напротив
Дом двадцать девять есть.
И в доме этом, в тридцать пятой квартире,
В сорок первом военном году
Я родилась в этом бренном мире
Матери на беду.
Я представляю, как было страшно
Женщине молодой.
Тем более, было, конечно, важно —
В семье я была второй.
Год продержалась она с буржуйкой,
С девочками на руках.
Книги сжигала и мебель, чтоб струйкой
Дым не стоял в глазах.
В конце июля сорок второго
По Ладоге спасены
И эшелоном очень строго
Направлены были мы.
Шли на Алтай эшелоны спасения.
Кому повезло — уцелел.
Бомбёжки и стоны… И вот уж селения,
Где враг побывать не успел.
А в сорок третьем — в Тверской потом,
В Ляпино, у родни.
И уже позже, в сорок шестом, —
Где город зажёг огни.
А летом сорок седьмого года
Переехали на Голодай.
Тот же Васильевский, та же природа,
Но — залива Финского край.
И комната всё же стала побольше,
На шестерых одна —
Вот почему в Белоострове позже
Была нам дана земля.
С тех пор и жили «на два фронта»,
И всем хватало забот.
Весной и летом — на земле работа,
А в межсезонье — наоборот.
Вся жизнь прошла в круговерти движений,
Забот, тревог и невзгод.
Началась своя полоса измерений,
Открытий, чудес и невзгод.
И всё же, когда я судьбой попадаю
На Васильевский и из метро выхожу,
Я дом двадцать девять на шестой встречаю
И, кланяясь, нежно душой замираю,
Словно в детство своё гляжу.
04.08.2008